А фиг тебе!

Внутри всколыхнулось такое возмущение, на фоне которого мой страх резко ослаб. Не знаю, что за сила толкнула меня действовать. Быть может, пресловутые гены, о которых говорила бабушка? Только выжидать и дальше я не намерена!

Выхожу из укрытия к одному из проходов. В шумном зале мои шаги не слышны, поэтому люди не сразу замечают появление нового персонажа на сцене. Первым, кто как-то реагирует, это дьявол в черном. Его челюсть уплыла вниз, а глаза расширились от удивления. Злорадно улыбаюсь, глядя на то, как меняется его лицо. Что? Не ожидал, гад?

Я тебе покажу кузькину мать!

С победоносным видом прохожу вперед и останавливаюсь прямо напротив него. Зал умолк, вокруг разом наступила гробовая тишина.

– Господа, – чеканю четко, вздернув победоносно подбородок. Мой голос, оттолкнувшись от круглого потолочного свода, гулко разнесся по залу, – слухи о моей смерти несколько преувеличены.

По залу прокатился ропот. Где послышался женский вскрик, где-то кто-то упал в обморок. Я даже не повернула головы. Наблюдение за тем, как меняется выражение лица властного гада в черном, доставляет мне особое злорадное удовольствие. К несчастью, он быстро взял себя в руки, и шок на его лице сменился снисходительной ухмылкой.

– Вы опоздали, Варвара Андреевна, – скалится он, насмешливо глядя мне в глаза, – пропустили самое интересное.

Нет, ну каков гад! Ничего, я смажу эту ухмылочку с его физиономии.

– А мне кажется, я поспела как раз вовремя, – чеканю жестко.

Меня так и подмывает плюнуть ему в физиономию, только бы не видеть, как его взгляд нахально прошелся по моей фигуре. И, надо же! Зачем мне, именно сейчас, вспоминать о сексуальном кружеве, которое надежно запрятано под плотным нарядом? Да что он себе думает? Солдафон недоделанный!

– Вопрос передачи власти снимается с повестки, – оглашаю громко.

Я же могу так сделать? Как мне помнится, бабушка говорила, что именно Председатель формирует повестку. Он же и подсчитывает голоса. А каждый вопрос, который планируется обсуждать, согласовывается заранее.

– А если я стану настаивать? – ухмыляется этот гад.

Мой глаз нервно дернулся. Руки сжались в кулаки.

– Подайте прошение по установленной процедуре, – чеканю жестко, глядя ему прямо в глаза.

Каждая подача согласовывается с лидерами партий. И обязательно с Председателем, который может высказаться в его поддержку или наложить вето, продвигая другие, более срочные задачи, на свое усмотрение. Так написано в законе, который придумали много лет назад. Но, на практике, Председатель не накладывал вето на запрос еще ни разу, и все вопросы обычно рассматривались Советом в штатном порядке.

Мужчина склонил голову в знак согласия. Напоследок сверкнув глазами, он ушел с площадки, чтобы занять свое место в одном из кресел на трибуне.

Он не оставит мое внезапное появление и свое унижение без последствий, я это знаю. Ощущаю кожей угрозу, которая от него исходит. Руки снова похолодели, и мне пришлось усилием воли держать на лице то надменное выражение, которое я около часа репетировала перед зеркалом дома.

Поворачиваюсь лицом к публике, осматриваю трибуны. Людей не так много, как мне показалось в начале, и многие стулья пусты. Это от того, что все места бывают заняты только в период итоговой коллегии, которая проходит ежеквартально. А ее время еще не пришло.

– Предлагаю завершить заседание, – говорю громко, чтобы всем было слышно. Пустая предосторожность, здешняя акустика не даст потеряться даже шороху. – Есть возражения?

Я должна была только появиться, а не устраивать скандал. Бабушка говорила, что пока мне лучше ограничиться лишь тем, что покажу себя коллегам по работе, так сказать. Они должны знать, что их лидер жив и здравствует.

А главное – после моего появления в Совете протестные настроения резко ослабнут. Все, присутствующие здесь, принадлежат к старым семьям города. Их больше заботит собственный капитал, который исправнее растет в периоды спокойствия. От погромов и распрей никто страдать не хочет. Как и никто не хочет что-то менять.

Надменно оглядываю ряды членов Совета. Конечно, от меня не ускользнул внимательный взгляд из-под черных бровей, прожигающий во мне дыру. Будь он неладен, чертов гад! Надо будет узнать у бабушки, кто это такой.

– Собрание Совета объявляется оконченным, – провозглашаю властно.

Мне нужно убраться отсюда, и, как можно, быстрее. Но сделать это в дурацком чехле вместо юбки сложнее, чем кажется. Еще и каблуки, от которых ноги начали гудеть, как только я всунула в ноги в эти туфли. В итоге, едва иду, усердно делая вид, что так и задумано.

– Товарищ генерал, – слышу краем уха, – виноват…

– Почему я узнаю последним?! – грозно чеканит, уже знакомый, властный голос.

Этот гад всех привык держать за горло? Он иначе просто не умеет что ли? Ох, как бы я ему ответила! С каким удовольствием послала бы его к черту. Пусть только попробует задавать мне вопросы таким тоном!

– Я и сам не понял, как такое возможно, – слышу ответ. – Она умерла, это совершенно точно.

По спине прокатился холодок.

Ой, а не обо мне ли они говорят? Что, если этот гад догадался, что я – это не совсем я? Что будет? Мамочки!

Колени затряслись с удвоенной силой. И, как назло, еще и пол тут натерт до блеска. Нога поехала вперед, а я беспомощно замахала руками, пытаясь сохранить равновесие.

Прекрасно, Варя! Осталось только грохнуться и что-то себе сломать, мерзкому гаду на радость! Нет, только не это! Зажмуриваюсь , что есть силы. Будто, это может спасти от позора.

Но долететь до пола я не успела.

Фух, Варя, выдыхай!

Хорошо, что меня успели подхватить за талию, не давая упасть. Да так ловко, что я и вскрикнуть не успела. Облегченно выдыхаю и, довольно улыбнувшись, открываю глаза на своего спасителя. Чертов гад, одного вида наградных крестов на его мундире хватило, чтобы понять, кто тут оказался самым проворным.

Чтоб тебя, нечистая сила!

– Ты и минуты не можешь прожить без риска для жизни? – шипит мне в лицо, сверкая гневно глазами. – Боюсь, мне придется снарядить отряд для твоей охраны.

Лицо вспыхнуло, как переспевший помидор. Да как он смеет шутить надо мной?! Попробовал бы сам в этих идиотских доспехах походить! Еще неизвестно, кому бы отряд понадобился?!

– Как-нибудь обойдусь, – шиплю в ответ. – Пустите!

Мужчина скалится, серые глаза обжигают адским огнем. Но и я не промах. Отталкиваю негодяя, пытаясь освободиться. Возвращайся в ад, и оставь меня в покое!

– Не спеши, – он выпускает меня из захвата. Да так резко, что я чуть не грохнулась снова. – Тебе придется ответить на мои вопросы.

А вот это уже серьезная угроза. Боюсь, игра вопрос-ответ в распорядке дня не значилась. Этот гад с, пронизывающим до костей, взглядом, быстро выведет меня на чистую воду. Еще не хватало, чтобы он объявил меня самозванкой и захватил власть в Совете.

– У меня другие планы на сегодня, – огрызаюсь. Он ни за что не узнает, каких усилий мне стоило не задрожать от страха и придать голосу ровный и уверенный тон. – Боюсь, интервью в них не входит.

Брови мужчины сошлись на переносице, на скулах заиграли желваки. Серые глаза потемнели, став почти черными. Видно, самоуверенный генерал не привык, чтобы женщины ему отказывали? Ну, ничего, сие поправимо, я открою этот счет!

В голове в миг родилась дерзкая отповедь. И я, даже, открыла уже рот, когда нас бесцеремонно прервали.

– Генерал Дологов, – обратился к моему собеседнику пожилой мужчина, – на пару слов. Есть срочное дело.

В горле застрял ком, и мой остроумный ответ тут же вылетел из головы.

Дологов? Еще один? У Тимура в этой реальности есть брат?

Или это однофамилец? Но нет, не может быть! Бабушка говорила, что в городе есть два клана, которые всегда между собой соперничают, и члены их семей занимают самые высокие руководящие посты. Это Токмачевы и Дологовы. Те самые Дологовы, у которых сына зовут Тимур. Мой Тимур. Кстати, почему его нет на собрании?