Киваю в знак согласия.

– Но почему тут все по-другому? И дом другой, и ты…, – я на мгновение запнулась. Надо ли говорить о том, что в моем мире она умерла? Пожалуй, не сейчас, – и ты другая, – заканчиваю фразу.

– Я не знаю, в какой момент реальность разделилась, – объясняет бабушка, – поэтому мне трудно отследить. Но с того мгновения, как это произошло, отдельные события стали происходить иначе, или не произошли вовсе.

– Это как? – возвращаю на место отвисшую челюсть. – Разве, все не предопределено заранее?

Бабушка качает головой.

Все, что я слышу, похоже на сюжет фантастического фильма. И, уж точно, это не могло случиться со мной.

– Очень просто, – терпеливо поясняет бабушка, – у каждого события есть масса вариантов того, как оно может произойти. Вот, например, тебе нужно доехать на поезде в другой город.

– И какие тут варианты? – переспрашиваю, быстро включаясь в игру. – Полететь? Поехать? Пешком?

Бабушка кивает в ответ.

– Или не доехать вовсе, – говорит она. – Вот, представь, ты едешь на вокзал и попадаешь в аварию. Или опаздываешь на поезд и едешь следующим рейсом.

– Но какая разница, если в другой город я, все равно, попадаю?

– Большая, – бабушка подняла вверх указательный палец. – Эта маленькая деталь может полностью изменить ход событий. Ты не встретишься с тем человеком, с которым планировала. Или встретишь кого-то другого. Или попадешь под дождь и заболеешь. Вариантов масса, и любой конечный результат – это итог цепочки, иногда, случайных, событий.

Шестеренки в голове зашуршали с космической скоростью. Никогда раньше я не задумывалась о том, что происходит со всеми нами, и с каждым в отдельности, под таким углом. Значит, и мое появление здесь – это цепь случайностей? Или это должно было случиться?

– А кто создал проход между реальностями? – спрашиваю.

Бабушка пожимает плечами.

– Никто не знает, – говорит она. – Я обнаружила его случайно, около месяца назад.

Пытаюсь переварить информацию. Лишь месяц?

– Но он должен был появиться намного раньше, – кусаю от волнения губы, – наши реальности так сильно отличаются.

Снова окидываю взглядом роскошную комнату. Бабушка сказала, что это мой дом. Но он так сильно разнится со всем, к чему я привыкла! Даже комната, которая служит здесь хозяйственным помещением, выглядит богаче гостиной в стареньком доме из моей реальности. Я уже не говорю о том, что здесь, кроме моей бабушки, проживает минимум три человека.

– Ты права, – выдыхает бабушка.

Все слишком сложно. Какие случайности должны были произойти, чтобы наши реальности разнились так кардинально? Одним упущенным поездом тут, явно, не обошлось. Цепь событий, или случайностей, отчего-то, в этой реальности привела к тому, что моя бабушка жива, а я нет. Значит, я должна вернуться туда, где, все еще, жива?

– Я прошу тебя, – говорит бабушка, прерывая мои размышления, – останься здесь.

– Зачем?!

Она многозначительно посмотрела мне в глаза. Этот взгляд я помню с детства. Бабушка всегда умела добиваться своего, а мне она казалось железной леди. Я восхищалась ею в детстве, хотела быть на нее похожей. Но потом все изменилось, и родители оборвали с ней связь. Получается, эта новая реальность – мой единственный шанс узнать ее поближе.

А что, если не только ее?!

Эта мысль заставила сердце ускорить бег. По коже пробежала дрожь, и дыхание перехватило.

– Ты же сама сказала, что тут меня нет, я умерла, – напоминаю бабушке ее же слова. – Какой смысл мне пугать людей?

– Варенька, – говорит бабушка. Так она меня всегда называла, сколько ее помню, – так нужно, поверь мне. От тебя в нашей реальности многое зависит.

Округляю глаза. Как такое возможно? Я же просто Варя. Никому не нужная, мне даже подруги не звонят. От меня не может зависеть ничего, кроме меню на ужин.

Но есть то, ради чего я готова забыть про свою реальность навсегда. Одно единственное, что имеет значение. Если тут события шли иначе, не так, как у нас, то…

– Бабушка, – мой голос чуть осип от волнения. Это очень важно, и меняет многое, если не все, – а мой муж? Он жив?

Сердце гулко стучит в груди, каждая клеточка в теле застыла в напряженном ожидании. Впервые за несколько месяцев, прошедших после смерти Тимура, в душу тонкой змейкой пробралась надежда. Боюсь поверить этому чувству. Ведь, однажды оно уже подвело меня.

– Пожалуйста, скажи, что он жив, – сжимаю руку бабушки, сглатываю ком в горле.

Ее правая бровь удивленно взметнулась вверх.

– Какой муж? – спрашивает она. – Ты не замужем.

На глаза навернулись слезы. Те самые, которых давно не было. Все от того, что я позволила себе поверить в чудо. И забыла о том, как давным-давно запретила себе эту слабость.

Чертово пространство вариантов! Неужели, нет во вселенной реальности, в которой Тимур и я счастливы вместе?!

– Пожалуйста, не плачь, – бабушка притягивает меня к себе, прижимает к груди.

Я, будто, заново погружаюсь в то время, когда она так же делала в моем детстве. В ее объятиях всегда так тепло и спокойно. Память услужливо подбрасывает эти воспоминания. Они бальзамом льются на душу.

– Я не хотела причинять тебе боль, – говорит бабушка, поглаживая меня рукой по голове. – Ты очень его любишь, да?

– Очень, – всхлипываю в ответ.

– Ну-ну, успокойся, – тихо успокаивает она меня, – слезами тут не поможешь.

– Почему я никак не могу быть счастлива, бабушка? – слезы текут потоком.

В этот раз все иначе. Это не слезы скорби, но освобождения. Всхлипывая, я ощущаю облегчение. Словно, невидимые клещи, сковывающие грудь с дня похорон, ослабили удавку.

– Конечно, ты будешь еще счастлива, – тихо шепчет бабушка, – поверь мне, дитя. Ты еще так молода. И ты найдешь еще мужчину, с которым захочешь связать свою судьбу.

– Нет, – мотаю головой, – такого, как Тимур, больше нет и не будет!

– Тебе так сейчас кажется. Но время лечит, поверь.

Знаю, она говорит так, чтобы меня успокоить. И это работает. Я не осознавала, как сильно мне нужен был близкий человек, пока была наедине со своим горем. Родители погибли два года назад. Их не было рядом, когда я отчаянно нуждалась в поддержке.

– Не уверена, что меня можно излечить, – всхлипываю.

Как приятно ощущать поддержку. Именно тогда, когда она мне так нужна!

– Ну, Варя, – тихо говорит бабушка, – не надо раскисать, дитя. Ты же Токмачева! А это много значит! Женщины в нашем роду всегда были сильными.

Горько усмехаюсь ее словам.

– Ты многое пропустила, бабушка, – хмыкаю, – моя фамилия – Дологова, а не Токмачева.

Встрепенувшись, бабушка отрывает меня от груди. Заглядывает в глаза.

– Ты замужем за Тимуром Дологовым?! – вскрикивает она.

– Да… Ты его знаешь?

В груди снова подала голос надежда. А я, дурочка, готова дать ей еще один шанс.

– Конечно, знаю, – фыркает бабушка, – как же не знать?!

Сердце радостно ускорило бег. Оно гулко стучит, с силой ударяясь о грудную клетку.

Он здесь! Он жив! Видимо, по какой-то странной случайности, в этой реальности мы не женаты. Но это поправимо. Быть может, мы с ним тут пока не знакомы. И это тоже не беда. Уверена, что смогу завевать его любовь. Чего бы мне это ни стоило!

– Он жив, – выдыхаю облегченно. По губам расползлась довольная улыбка.

Бабушка закатила глаза.

– К несчастью, жив, – говорит она.

Встает с дивана, подходит к столу и достает из шкатулки синий флакон. Сама отсчитывает двадцать капель и быстро проглатывает микстуру.

Да что же это такое?! Только что успокаивала меня, а теперь мне ее успокаивать?

И что такого я сказала? У меня есть шанс снова быть счастливой. Почему она не рада?

– Что-то ты не радуешься, бабушка, за меня, – говорю, глядя ей в глаза.

Она не понимает. Если Тимур жив, если я имею, пусть призрачный, шанс быть с ним, то соглашусь на ее предложение. Не раздумывая, останусь по эту сторону двери. Даже, если это навсегда. Без оглядки оставлю все, что связывало меня с тем миром.