Змей с той же усмешкой опустился в одно из кресел вытягивая длинные ноги. Издевательский кивок в сторону соседнего кресла и я даже не понимаю на кой, но опускаюсь напротив.

— Ян Фёдорович, я зла на вас не держу. Давайте будем считать, что вы вполне реабилитировались за счёт красивого букета и благородного намерения.

Он выгнул брови и скучающим тоном продолжил:

— В подачках нуждаются только слабаки вроде твоего библиотекаря. — демонстративно закатила глаза, неужели этот человек не способен говорить дольше пяти минут никого не оскорбляя?

Друг Рафаила оскалился в ответ на мой жест, вероятно ему даже искренне весело, он подался ко мне ближе и заговорщически понизив голос проговорил:

— И раз ты сама так и не додумалась что бы хотела от меня получить. Я подготовил несколько вариков. Денег? Бизнес? — я продолжала выжидающе смотреть на Яна Фёдоровича терпеливо ожидая когда он выдаст все что хотел, я ему откажу и он уйдёт. — Инфу о том почему у Рафа понты со сном? — сердце пропустило удар.

И конечно внимательно наблюдавший за мной Змей удовлетворенно усмехнувшись снова откинулся на спинку кресла, расслабленно смыкая пальцы в замок.

— Как приятно, когда имеешь дело с кем-то таким предсказуемым как ты.

— Вы не умеете общаться не провоцируя собеседника, да? И с чего мне должно быть интересно прошлое Рафаила? Я ухожу если вы не заметили. — с сарказмом протянула я, тоже откидываясь на спинку кресла.

— Женщины любопытны. Особенно влюблённые. Итак, порадуй меня и согласись, что тебе это интересно. — порыв отказаться и послать Змея подальше мелькнул и исчез сметенный лавиной жгучего, жадного интереса.

Мы провели с Рафом семь лет бок о бок, и я знала о его прошлом не больше чем в день когда пришла устраиваться сюда. Кроме пожалуй истоков его бизнеса. И смутных догадок о его непростом тюремном прошлом.

Я не знала откуда он родом, кем были его родители, знал ли он их, кем мечтал стать в детстве, как и где прошла его юность. И я не знала, что случилось с ним, что он не может спать. Что расшатало так сильного, жадного до жизни мужчину, что он не может найти покой даже во сне.  К ни го ед . нет

И, конечно, я очень хотела это узнать. Настолько, что ладони стиснули края кардигана до побелевших подушечек впиваясь в шерстяную ткань. Даже не смотря на то, что я окончательно и бесповоротно решила держаться от него подальше, я просто не могла отказаться узнать о нем больше.

Эта болезненная потребность, как чёрная дыра распахнула свои жвала где-то внутри меня и жаждала получить свою дозу информации, чтобы снова окунуть меня в полные болезненного удовольствия размышления о нём.

Судорожно кивнула, ощущая себя так словно согласилась совершить прыжок веры. Жутко, опасно и совершенно бессмысленно.

— Отец Рафа был в авторитете в девяностые. Вор в законе. Коронованный. Таким нельзя иметь семью. Запрещено. — из голоса Змея пропала вся насмешка, он говорил отстраненно и размеренно. — На него донесли и дело кончилось плохо. Рафу было девять, когда в их дом ворвались. — внутри разрастался холод ужаса, за рубленными короткими фразами скрывалась леденящая подробностями трагедия. — Его мать успела спрятать его в подвале. Когда он выбрался отца как раз казнили во дворе, а изнасилованную мать к тому моменту задушили. Рафа вырубил один из пришедших — должен был его отцу. Не успел предупредить Александра Мадукяна, но спас его сына. Из детдома Раф быстро загремел в колонию для малолеток. В пару ходок обзавёлся нужными знаниями и связями. А потом и Грузин с той темой с оружием в Афгане. И теперь Раф тот кто есть. Нам было по тринадцать, когда мы познакомились, и у него уже тогда были понты с тем чтобы выспаться. Но то место, где мы оказались и не располагало особо к спокойствию. — косой взгляд на дрожащую меня и мне кажется в ледяных синих глаза мелькает тёплое выражение. — Это было жёсткое дерьмо, особенно для детей. Но Раф уже был таким. Я знаю чего он боится больше всего, почему не может спать и от чего отпускает тебя, глупая курочка. — он резко подался ко мне почти вплотную, я вздрогнула и слезы стоящие в глазах покатились по щекам.

Я завороженная блеском ярких глаз и жутких переворачивающих внутренности слов, замерла как кролик перед удавом. Раз за разом видя перед собой маленького Рафила, малыша, подростка и взрослого мужчину с одинаковой беспощадной решимостью в жгуче чёрных глазах.

— Он потерял всех кого любил. Видел своими глазами как быстро, тот кого короновали пал. И утянув за собой жену и ребёнка. И он больше всего боится повторения. — мне казалось Змей шептал эти слова мне в лицо, сквозь грохот в ушах до меня доносились отрывки. — Отпускает тебя, чтобы не увидеть, как ты умрёшь.

Сердце предательски сжалось и кажется перестало стучать. Кровь заледенела в венах и я будто попала в невесомость.

Ян отодвинулся, но я продолжала смотреть на него жадно ожидая продолжения.

— Так что, я вернул долг, курочка? — его насмешливый тон разбивает лёд и я снова могу мыслить.

Делаю выдох и прикрываю глаза. На вдохе открываю, но вижу только высокую фигуру покидающую мой бывший кабинет.

И что мне делать с этой информацией?

Ох, Раф, на кой все так запутано?

Отговорившись делами поспешила выскочить из кабинета, пока Игорек не удержал меня новым вопросом. Все внутри дрожало от волнения.

Мне было жаль Рафаила до слез, но себя тоже жалко. То что случилось с Рафаилом когда он был маленький это ужасно, и вероятно дальнейшая жизнь тоже была не сахар. Все эти события сделали Рафаила таким какой он есть. И конечно эти же события повлияли на то как он поступил со мной.

Но есть ли мне разница?

Я и до этого не считала Рафа мажором из правильной семьи.

И есть ли разница кто сделал больно — тот кого понимаешь или нет?

Наверное есть.

Сейчас я не хотела бежать сломя голову от Рафа. Сейчас я хотела поговорить. Хотела услышать от него, что дорога ему. Хотела, чтобы он поделился своими страхами и я помогла бы ему забыть о них. Помогла бы быть счастливым.

Но в то же время, я не хотела бороться за того, кто так легко меня оттолкнул. Я не чувствовала в себе сил на то чтобы преодолеть его сопротивление. Я злилась на него.

Обида и жалость, любовь и ярость, понимание и злоба, смешивались во мне разрывая на части.

Я выскочила из клуба на ходу стягивая кардиган и бросая его где то в дверях.

Мне требовалось пространство для мыслей. И мне нужно было позвонить.

Вик поможет мне. Мне надо принять правильное решение и он поможет мне.

Я не знаю сколько времени я шаталась по улице, восстанавливая дыхание и спокойствие, взвешивала и обдумывала, но стоя на набережной канала Грибоедова, напротив Спаса на крови, я наконец ощутила хотя бы видимость спокойствия. У меня ещё час до момента приезда Даши и я готова поговорить с братом.

Вик ответил с первого гудка:

— Его семью убили у него на глазах. И он не хочет повторения. — брат молчал, только едва слышное завывание ветра раздавались в трубке.

Сидит на веранде своего бара с гитарой в руках и пытается понять как и я, что будет для нас лучше.

— Ты не можешь уйти не поговорив. Скажи ему то что хочешь. И если он и тогда будет вести себя как придурок, вали. — кивнула.

Мы оба понимаем, что быть рядом с тем кто к тебе не готов это испытание не для всех. Уж тем более не для меня.

— Я хочу домой. — со вздохом протянула я, отталкиваясь от каменных перил и отступая к дороге.

— Врёшь. Ты хочешь его. — ответный вздох брата полон насмешки.

Это правда.

Сбрасываю звонок, досадливо поморщившись. Всё то он знает! Обмануть близнеца шансов гораздо меньше чем Обмануть саму себя.

Вик чувствует то же что и я, и может разложить все по местам. Что в данную секунду весьма раздражает.

Такси приехало через минуту от вызова и я уже гораздо более спокойная возвращалась в клуб.

Во мне росла странная уверенность, что теперь я все делаю правильно. Не знаю Вик ли внушил мне её или я всего лишь поймала отголоски его чувств, но было гораздо проще сейчас признавать, что я люблю Рафа. Но ужасно зла на него.