И ни доктора ни я не смогли убедить злобного Рафа, что это ни к чему и кроме цвета кожи и относительно болезненным ощущений для меня не будет никаких последствий от этого приключения.

Когда наконец мы сделали все что хотел Раф, и наконец покинули храм стерильности и здоровья, он схватил меня на руки и снова дотащил до машины не слушая возражений.

Он повёз меня домой. К себе домой.

Я бывала в его особняке пару раз, потому что в основном он жил в квартире в городе, а туда, в свой дом отчего-то почти не ездил. Это странно, потому что от дома веяло уютом и теплотой, особенно от кухни.

Но Раф как будто чувствовал себя в нём некомфортно.

И вот теперь везёт меня туда. Сил на то чтобы задавать вопросы у меня не было, поэтому я просто привалилась к его плечу и ощущая осторожные прикосновения горячих ладоней задремала.

Проснулась когда Раф шёпотом приказал Жоре остаться в гостевом домике на территории, и снова удивилась как он умудрился вытащить меня из машины и не потревожить и даже не разбудить.

Приоткрыла глаза и увидела удаляющуюся широкую спину водителя.

А потом Раф донёс меня до спальни в молчании в котором слышалось что то тревожное. Но сейчас у меня нет сил разбираться с этим.

Раф опустил меня на кровать в спальне на втором этаже и поднялся чтобы уйти, я перехватила его за руку, остонавливая.

— Не уходи. Пожалуйста. — в свете луны из окна и пробиващемся в приоткрытую дверь коридорном освещении мне было трудно разглядеть его лицо, но кажется красивые черты исказились словно ему больно.

На секунду сердце забилось в тревоге — может ли быть такое что он ранен? И тут же успоко ла сама себя, мы были в больнице и его тоже осмотрели. Я из мести настояла.

— Не могу, мышка, боюсь сделать тебе больно. — он хрипел, словно каждое слово ему приходилось выталкивать из себя.

— Я на обезболах, все хорошо. Ложись, поговори со мной. — потянула его за рубашку вынуждая лечь рядом.

И всё равно что поперёк кровати. Главное, что он остался.

Свернулась клубочком вокруг его головы и плеч и запустила пальцы в роскошную чёрную гриву.

— Это сделал Бурый, зачем? — Раф успокаивается говоря о делах и сейчас я хотела переключить его. Стереть эту странную подавленность и заставить вспомнить, что он снова всех победил. Заставить вспомнить, что он наслаждается своими победами и не тратит время на переживания и сожаления.

— Тебе это ни к чему, мышка. — он перехватывает мою ладонь и нежно целует в середину.

По телу пробегает дрожь. Как и каждый раз когда он касается меня.

— Расскажи мне. Вы ведь были партнёрами. Да и зачем ему я? Чего он хотел добиться? — я втягивала его в разговор, обводя пальчиком чёткие гармоничные черты.

Щекоча подушечки пальцев прошлась по густой щетине. И легонько щелкнула по губам.

Раф молчал долго, я не торопила, прекрасно зная, что он принимает решение, что он может мне рассказать.

— За последние несколько лет я перевёл большую часть бизнеса в легальные круги — оружие под частные охранные агентства и государственные заказы. Антиквариат по большей части через официальных дилеров. В серой зоне остались крохи. И Бурый. Грузин отказался работать с Бурым. — кто такой Грузин я догадывалась, скорее всего господин Кахиани, весьма влиятельный мужчина имеющий связи в правительстве и военных кругах. Каким образом Раф обзавёлся таким знакомством я не знаю, но очевидно Рафа тот очень ценит так как помощь оказал довольно весомую и за весьма символический вклад. — Бурый расклад не принял. Хотел в долю. Когда мы взяли подкупленного бегунка он понял, что я приду за ним. — сцепил пальцы в замок и сложил на груди.

Я снова запустила пальцы ему в волосы массируя макушку и до мурашек кайфуя от этих ощущений.

— Я найду того кто слил тебя. Я обещаю, мышка, он пожалеет, что на свет родился.

Он перевернулся на живот и в каком то отчаянии прижался губами к моим губам.

Я расслабилась и потянув его за шею буквально завалила на себя, вынуждая углубить поцелуй.

В эту ночь я впервые была соблазнительницей, а Раф нежным ведомым. Он кажется правда боялся ко мне прикасаться, поэтому пришлось все делать самой.

Пожалуй, поза наездницы станет моей любимой на долгое время.

На следующий день Рафа не было долго, я даже спать планировала лечь без него.

Если бы Вик не позвонил.

— Тори, что случилось? Я не мог дозвониться до тебя. Что произошло?

— Ничего страшного, так небольшой форс мажор на работе и телефон разбила.

— Слышал я твой форс мажор. Это я Рафаилу звонил, когда у тебя посреди разговора связь оборвалась. Тебя кто то обидел? Ударил? Похитил? Что случилось?! Расскажи толком иначе клянусь завтра же прилечу и заберу с собой.

— Немножко похитил, но Раф меня быстро нашёл и спас. Так что без последствий. Почти. Только шишка на голове.

— Ага, и нога болит. Я чувствую. — брат ненадолго замолчал и все же спросил. — Ты думаешь стоит оставаться с ним? Его жизнь не изменится, а ты для этого не создана.

— Это от меня не зависит. — мягко отозвалась я, зная что брат поймёт.

Я действительно не могу от него уйти, даже если мне страшно или больно. Я просто слишком люблю его и не могу уйти. Я проросла в него целиком и полностью. И теперь мне остаётся только бороться со страхами, неуверенностью и готовиться к разным ситуациям. Потому что Вик прав — жизнь Рафа полна опасностей, и так будет всегда. И меня может зацепить в любой момент.

— Приезжай скорее. — в тихом голосе брата слышалась обреченность, и я постаралась отозваться вкладывая всю мягкость и любовь на которую способна:

— Постараюсь.

Положила трубку и расправив красивое длинное неглиже изумрудного цвета пошла вниз добыть воды.

Конечно обидно, что Рафа нет и он меня такой красивой сегодня не увидит, но про себя я радовалась, что для меня оголить руки и плечи перед Рафом больше её проблема. И плевать на синяки ушибы и царапины, я для него красива. И меня это окрыляет. Я теперь и для себя стала красивой. Словно он меня освободил.

Я как будто сбросила огромный груз который тащила на плечах.

Спускаюсь вниз и с удивлением вижу Рафа за стойкой в кухне.

Включаю свет:

— Привет! А я тебя наверху жду. — подходу ближе, настороженно замечая в его руках бокал с виски.

Раф в последнее время не пил. Может бокал за ужином, но без крепкого и тем более не напивался.

Он неотрываясь следил за мной с застывшим выражением спокойной решимости на лице. И меня вдруг охватило дурное предчувствие.

— Раф, что то случилось? Все живы здоровы? — я замираю перед ним тревожно вглядываясь в любимые черты.

Он залпом допивает содержимое бокала и с неожиданно громким звуком опускат пустую тару на стол. Непроизвольно вздрагиваю от этого звука, а Раф улыбнувшись злой даже жестокой улыбкой обогнув стол притягивает меня к себе за талию.

— Все отлично, мышка. Я просто хочу тебя трахнуть. Ты такая красивая. — перед тем как смять мой рот поцелуем и и сжать моё тело в стальных тисках объятий.

Я чувствовала что что-то не так, но Раф заставил забыть обо всём.

Сминая подол сорочки, сжимал, гладил, целовал, врывался, до крика, до изнеможения. Любил меня в эту ночь в каждом уголке этого дома. Любил так отчаянно нежно, что меня разрывало на части от любви к нему. От того что он дал мне ощутить. От того насколько любимой я была. Любил настолько сильно и жёстко, словно клеймил навсегда.

Утром за мной приехал Жора привез сумку с вещами, но у меня было настроение наконец выйти в люди. Поэтому мы заехали сначала ко мне, а потом уже на работу.

С широкой улыбкой распахнула даери и вошла. В красивом зеленом платье, которое мне дарила Крис на прошлый день рождения, запиской «надеюсь дожить до того дня когда ты наденешь его добровольно». А все из за смелой линии декольте и в целом того как сидит на мне это обтягивающее безобразие. Длинный рукав и почти открытые плечи, вырез игрикобразный открывает вид на пышную грудь, узор по ткани подчёркивает линию талии, делая её визуально ещё уже, и юбка карандаш обладающая как перчатка, вынуждающая шагать медленно и мягко семеня. И конечно каблуки к такому наряду я достала пыльную пару лабутенов от той же Крис подаренных когда то совсем неприлично давно.