Я натягиваю брюки и просовываю руки в рукава свитера, когда раздаётся стук в дверь.

— Войдите, — говорю я, поднимая свитер над головой.

Резкая боль от движения заставляет меня тихо зашипеть, и я невольно морщусь, чувствуя как всё тело отзывается на каждое усилие ломящей болью.

— Я должен был успеть раньше, — тихо произносит Габриэль, его голос звучит сдержанно, но в нём чувствуется напряжение.

Его пальцы осторожно касаются моей спины, словно проверяя, не осталось ли серьёзных травм. Каждое лёгкое прикосновение заставляет меня задерживать дыхание, не в силах привыкнуть к этой смеси боли и заботы.

Натянув свитер до конца, я стараюсь говорить ровно, хотя голос всё равно предательски дрожит:

— Даже если бы ты успел раньше, это, возможно, ничего бы не изменило, Габриэль.

Он мягко вытирает слёзы с моего лица, его прикосновения такие лёгкие, будто он боится причинить мне ещё больше боли.

— Ты спас меня, — шепчу я, делая шаг вперёд и обнимая его.

Его руки осторожно обвивают меня, словно создавая защитный кокон. Я закрываю глаза, надеясь, что это тепло поможет стереть из памяти ужасные образы сегодняшнего дня. Но в глубине души я знаю, что они навсегда останутся частью меня, запечатлёнными в сознании.

Я глубоко вдыхаю запах Габриэля, ощущая странное успокоение в его объятиях. Но через мгновение я отстраняюсь, напоминая себе, что нельзя терять голову.

Однако, встретившись с его тёмными глазами, я понимаю, что не могу сопротивляться этому притяжению. Меня тянет к нему, и я медленно склоняюсь ближе, желая поцеловать его, даже осознавая, что не должна.

Габриэль отвечает на мой порыв. Его губы мягко накрывают мои, двигаясь неторопливо, будто он хочет запечатлеть в памяти каждое мгновение этого поцелуя.

— Ой! Извините нас, — раздаётся голос мамы, заставляя меня мгновенно отпрянуть от Габриэля.

Щёки начинают гореть, и я поспешно опускаю взгляд, чувствуя, как волна неловкости захлёстывает меня с головой. Габриэль лишь выпрямляется, его лицо остаётся бесстрастным, как будто ничего не произошло.

— Ух ты, Беа! — с широкой ухмылкой заявляет Луна, скрестив руки на груди и прищурив глаза. — Даже не скажешь, что всего пару часов назад ты боролась за свою жизнь, а теперь… устроила романтику с Габриэлем!

Я закатываю глаза, стараясь скрыть своё смущение, но хитрый взгляд Луны даёт понять, что она всё заметила. Щёки вспыхивают ещё сильнее, а Габриэль, как ни в чём не бывало, едва заметно качает головой, сохраняя непроницаемое выражение лица.

Моя мама щиплет себя за руку, и Луна визжит от боли, потирая ее, чтобы облегчить боль.

— Что ж, мы разобрались со всеми бумагами, моя дорогая, — произносит мой отец, входя в комнату и окидывая присутствующих внимательным взглядом. — Я что-то пропустил?

— Нет, — хором отвечаем мы, стараясь выглядеть как можно более невинно.

Мой папа прищуривается, подозрительно оглядывая каждого из нас, будто пытается выудить правду одним своим взглядом.

— Ладно, поехали домой. Беа, ты едешь с нами. В понедельник я договорюсь о встрече, чтобы расторгнуть контракт с арендодателем или, по крайней мере, выяснить, что нужно для выкупа квартиры.

— Нет, папа, я не вернусь домой. И, пожалуйста, не нужно ничего делать с моей арендной платой за квартиру, — твёрдо отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

Шок и беспокойство отразились на его лице, прежде чем он перевёл взгляд на маму. Она выглядела не менее встревоженной.

— Ты не вернёшься в свою квартиру одна, Беа, — твёрдо заявил он, его голос звучал непоколебимо.

— Папа, я не собираюсь жить в постоянном страхе. И я не хочу, чтобы ты лишал меня права выбора, — твёрдо отвечаю я, стараясь не дрогнуть под его пристальным взглядом.

— Возвращение домой с нами не лишает тебя свободы или выбора. Это нужно, чтобы ты была в безопасности, — спокойно, но твёрдо отвечает он, глядя мне прямо в глаза.

Я усмехаюсь, горько и с вызовом.

— В безопасности? — повторяю я, оглядывая комнату и качая головой. — Кто позаботится обо мне, если дедушка тоже решит обвинить меня во всём? Ты? Мама?

Мой взгляд останавливается на маме, и её глаза мгновенно наполняются слезами.

— Я не чувствовала себя в безопасности с тех пор, как он переехал, — продолжаю я, голос дрожит от эмоций. — Мне было невыносимо находиться там прошлым летом. Я смогла вздохнуть спокойно только тогда, когда он уехал в Италию.

Я быстро вытираю глаза, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Я позвоню Кларе, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Она разрешит мне пожить у неё, пока всё не уляжется.

Габриэль подходит ближе, его голос звучит спокойно, но твёрдо:

— Уже поздно, и тебе не стоит беспокоить Клару. Ты останешься со мной. Мы всё равно обсуждали это до того, как всё это случилось.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как напряжение накатывает новой волной, и тихо бормочу что-то себе под нос, стараясь хоть немного успокоиться.

— Вы собираетесь жить вместе? — мама в шоке смотрит на нас, её голос взлетает на октаву выше. — Договорились вы или нет, но вы едва знаете друг друга! Вы с Лео сначала были друзьями, прежде чем стали чем-то большим, и посмотри, чем это закончилось! — в её словах звучит одновременно упрёк и тревога.

— Он не Лео! — восклицаю я, чувствуя, как внутри всё закипает.

Стараясь успокоиться, я обращаюсь к маме, но затем поворачиваюсь лицом к Габриэлю.

— И тебе я тоже уже сказала «нет», Габриэль.

Его тёмные пронзительные глаза сердито сверкают, встречаясь с моим взглядом. Но он ничего не отвечает, лишь поворачивается и направляется к окну, засовывая руки в карманы. Тишина повисает в комнате, становясь ещё тяжелее.

— Но…

Он медленно поворачивается, его тёмные глаза пристально смотрят на меня, ожидая продолжения.

— Я же обещал, что останусь, пока всё не уляжется, — произносит он спокойно, но в его голосе чувствуется напряжение, словно эти слова должны были положить конец спору.

Его взгляд постепенно смягчается, пока наши глаза остаются прикованы друг к другу. Но тишину прерывает отец, прочищая горло.

Он подходит ко мне, нежно целует в лоб, а затем заключает в тёплые объятия.

— Мне жаль, Беатрис, — говорит он с тихой искренностью. — Жаль за то, что произошло. Но больше всего я сожалею о том, что не смог защитить тебя так, как должен был отец.

Его голос дрожит, когда он добавляет:

— Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю, папа, — тихо отвечаю я и нежно целую его в щёку.

Каждая из моих сестёр по очереди обнимает меня на прощание, даря короткие, но тёплые прикосновения.

Затем ко мне подходит мама. Её глаза блестят от слёз, но голос звучит твёрдо:

— Я люблю тебя, моя сильная девочка, — говорит она, обнимая меня крепко, словно пытаясь передать всю свою поддержку и заботу.

— Я люблю тебя, мама, — говорю я, и она нежно целует меня в лицо, а затем крепко обнимает, прижимая к себе.

Через мгновение она отстраняется, её взгляд перемещается на Габриэля. Не говоря ни слова, она подходит к нему и, к моему удивлению, тоже заключает его в объятия.

Она бережно обхватывает ладонями его лицо и делает шаг назад, глядя ему прямо в глаза.

— Прости, Габриэля. Я не хотела показаться… стервозной, — говорит она с заметным смущением.

Наклоняясь ближе, она шепчет последнюю часть, словно надеясь, что никто больше не услышит. Я едва сдерживаю улыбку, заметив, как на её лице появляется лёгкий румянец.

Габриэль усмехается, слегка наклонив голову.

— Ты очень далека от стервозности, Тереза, — отвечает он мягко, но с лёгкой ноткой шутливости в голосе, вызывая на её лице смущённую улыбку.

— Я просто хочу, чтобы Беатрис была осторожной и в безопасности, — говорит Тереза, её голос звучит мягко, но с ноткой тревоги.

— Я позабочусь о её безопасности. Даю тебе слово, — твёрдо отвечает Габриэль, беря её за руку и, слегка наклонившись, целует с уважением.