— Я не это имел в виду, тётя, и я её не трахал. Но она невинна, и ей уже достаточно досталось. Она только начала приводить свою жизнь в порядок после… — я замолкаю, не находя слов, чтобы закончить мысль.

Домани наклоняется вперёд, опираясь на стол.

— После чего? — спрашивает он, внимательно глядя на меня.

Я раздражённо издаю стон, сжимая кулаки. Как всё так запуталось и стало таким сложным?

— На неё напали год назад, — тихо говорю я, опускаясь обратно на стул и допивая остатки своего напитка. — Изнасиловали.

— Чёрт, — тихо выдыхает Домани.

— Что ж, — вздыхает тётя Розетта. — Я могу посочувствовать, но с каких это пор тебя волнует, что кто-то невиновен? — её тон холоден и отрезвляюще жёсток.

Она наклоняется ко мне через плечо, её голос холоден и угрожающе твёрд:

— Ты заканчиваешь то, что начал, Габриэль Ди Маджио. Ты ничего не можешь изменить в том, что выбрал не ту дочь, но ты доведёшь это дело до конца. Или я сделаю это за тебя.

С этими словами она выпрямляется и выходит из офиса, оставляя за собой гнетущую тишину.

Я знаю, что Домани сейчас начнёт закидывать меня вопросами, поэтому опережаю его.

— Даже не начинай, — говорю, бросая на него предостерегающий взгляд.

— Ты поручил Микки проверить информацию по цветочному магазину? — спрашивает Домани, глядя на меня внимательно. — Покупки совершаются по телефону, — сообщает Домани, его голос серьёзен. — Разные таксофоны по всему городу.

— А что насчёт способов оплаты? — спрашиваю, хмурясь, пытаясь понять схему.

— Подарочные карты или наложенный платёж, — отвечает Домани. — Микки сказал, что продолжит копать.

Я чувствую его пристальный, вопросительный взгляд.

— Ты уверен, что это не какая-то безответная любовь? Может, один из её клиентов? — добавляет он с недоверием.

Я качаю головой, вспоминая испуганное выражение её лица, когда она прочитала открытку.

— Нет. Но кто бы он ни был, он умный сукин сын, — говорю я, наклоняясь вперёд и проводя руками по волосам.

Громкие тики часов раздаются в комнате, отмеряя каждую минуту.

— Что ты собираешься делать, Габ? — Домани садится рядом со мной, его голос звучит спокойно, но в нём слышится напряжение.

— Не знаю, — тихо отвечаю, опуская взгляд на свои руки.

— Ты влюбляешься в неё? — спрашивает Домани, его голос звучит мягче, чем обычно.

— Не знаю, — отвечаю я, избегая его взгляда.

— Если это что-то значит, — говорит Домани, слегка улыбаясь. — Она мне нравится.

Я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

— Эй, не в этом смысле, — спешит добавить он, поднимая руки в жесте оправдания. — Хотя, наверное, мог бы… Ладно, забудь.

Он неловко трёт затылок и смотрит на меня серьёзнее.

— Ты вообще сможешь довести это до конца? — спрашивает он, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Не так, как я планировал, но я не забуду, что Тициано сделал с моими родителями, — отвечаю твёрдо, сжимая кулаки.

Глава 24

Беатрис

— Ты не можешь влюбляться в него, Беа, — шепчу я себе, сжимая руки в кулаки, словно это может удержать меня от собственных мыслей.

Это просто желание. Он заставляет тебя чувствовать то, что ты даже не думала, что сможешь после всего, что произошло. И он точно не из тех, с кем можно строить отношения. Он сам это сказал.

Неоднократно.

Хотя, надо признать, у него бывают забавные моменты, и иногда он может быть милым. Но этот его вспыльчивый характер всегда берёт верх.

— А ты забыла про его девицу из клуба? У него их, наверное, сотни. Ладно, может, не сотни, но наверняка хотя бы по одной в каждом штате, — ворчу я про себя, скрестив руки на груди.

— Но как же он целуется… — вырывается у меня, и я закатываю глаза, понимая, как это звучит.

— Беа! — восклицает Клара в телефон, вырывая меня из моих мыслей.

— Извини, я немного задумалась. На чём я остановилась? — спрашиваю, возвращая своё внимание к разговору.

Она смеётся.

— Ты в порядке? — спрашивает она с ноткой любопытства.

— Да, просто сегодня немного рассеянная, — отвечаю я с лёгкой усмешкой, но в голове снова всплывает образ определённой пары глубоких тёмных глаз.

— Ну? Не томи меня, подруга! Что было дальше? — восклицает Клара, явно умирая от любопытства.

Я рассказываю ей о том цирке, который развернулся на свадьбе, где я сегодня работала.

— Ну, к этому моменту жених уже в стельку пьяный и валяется лицом в куске торта прямо за столом. А невеста, её подружка, мать жениха и его сестра напали на сестру шафера и её подругу. И, что удивительно, те держались довольно уверенно, — рассказываю я, едва сдерживая смех от воспоминаний.

— Ну и мерзость, конечно, устраивать такое на чьей-то свадьбе, — говорит Клара, посмеиваясь. — Почему бы не разобраться с этим раньше, а не ждать до самого дня свадьбы? И ещё так демонстративно! Вот уж точно — нет ярости сильнее… Хотя знаешь, даже если это удалить, подобное всё равно останется в памяти.

— Я просто не понимаю, зачем разрушать его жизнь и свою заодно? — говорю я, качая головой. — Если она хотела его унизить, рассказать семье и невесте про их роман — одно дело. Но чтобы врезать в видео об их отношениях, зная, что все будут смотреть? Одну минуту мы видим фотографии с их свиданий и предложения, а в следующую слышим стоны и ахи жениха и сестры шафера в его офисе. Это просто за гранью безумия.

— А главный вопрос — зачем она это записала? — спрашивает Клара после того, как становится слышно, будто она что-то откусила.

— Может, они просто увлекались таким? — смеюсь я, прокручивая остальные фотографии со свадьбы, которые успела загрузить.

— Что ещё нового? Ещё какие-нибудь загадочные записки или подарки? И как дела с Габриэлем? — спрашивает Клара с явным любопытством.

Я невольно вздрагиваю, вспоминая его руки на моём теле этим утром и его губы, скользящие по моей шее. Очищаю горло, стараясь звучать непринуждённо.

— Никаких записок, и… всё, эм, хорошо, — отвечаю я, надеясь, что голос не выдаёт моих эмоций.

— Хорошо? И всё? — недоверчиво переспрашивает Клара, явно ожидая более интересных деталей.

— Он был… милым, — начинаю я, слегка нервничая. — Но он пытается организовать слежку за мной, когда я где-то бываю. Из-за этих записок, а ещё из-за того, что его кузен сказал прошлой ночью.

Я вздыхаю.

— Но он пошёл на компромисс. Если я вернусь сегодня вечером, за мной не будут следить. Вот почему я снова здесь. Хотя я всё равно думаю, что он псих, — говорю я, бросая взгляд на Грассо, который как раз проходит мимо.

Грассо приподнимает бровь, глядя на меня.

— Что? Не делай вид, будто ты сам не думаешь, что он сумасшедший, — бросаю я, скрестив руки на груди.

— Что? — раздаётся голос Клары через громкую связь.

— Ничего, я просто разговаривала с Грассо, он же "гора", — отвечаю, усмехнувшись. — Он сверлит меня взглядом за то, что я оскорбила его босса.

Громкий, глубокий, раскатистый звук вырывается из Грассо, и я осознаю, что он смеётся.

Клара тоже смеётся.

— Слава богу. Я знаю, ты любишь разговаривать сама с собой, но с учётом того, что происходит, я уже начала волноваться. Хотя я думала, что Грассо означает "здоровяк"? — говорит она с ноткой удивления.

— Да, означает, но этот парень просто гигант, — отвечаю я с улыбкой, глядя на Грассо, который всё ещё хихикает и вытирает слёзы с глаз.

— О, подожди! Я его вспомнила, но, кажется, у него есть близнец, потому что тогда, когда Габриэль остановил тех ублюдков, которые хотели нас забрать, с ним было двое таких же огромных парней, — восклицает Клара.

Я усмехаюсь.

— Да, второго зовут Чиччо. Ладно, мне пора. Собираюсь принять ванну, а потом найти что-нибудь поесть, — говорю я, готовясь завершить разговор.

— Ты ведь собиралась к родителям? Карла что-то упоминала об этом на работе, — говорит Клара, напоминая о моих планах.

— Нет, я сказала маме, что перенесём на другой раз, — отвечаю я, потирая ноющие ноги. — Думаю, лучше не размывать границы между моей семьёй и Габриэлем. Майя уже привязалась к нему.