Я не раздумывая хватаю пистолет и стреляю в него.

В этот момент дверь распахивается, и я слышу тихий голос Беатрис, когда она входит в комнату; её тело утопает в моей футболке и спортивных штанах.

— Эй, у тебя все еще мои штаны…

Она замолкает, и на её лице появляется выражение ужаса, когда взгляд останавливается на окровавленных телах на полу.

«Блядь».

— Беатрис, вернись в комнату, — говорю я, чувствуя, как внутри меня поднимается тревога.

Её тяжелое дыхание настолько громкое, что я слышу его с другого конца комнаты. Она не сводит глаз с тел, и её рот открывается, как будто она собирается что-то сказать, но остаётся молчаливой.

— Беатрис! — повторяю я, стараясь вернуть её к реальности.

Она вскидывает голову и смотрит на меня, в её взгляде читается испуг.

— Возвращайся в комнату.

Она моргает, затем оглядывает нас, перед тем как сделать шаг назад. Ещё один шаг. Она собирается убежать.

Она поворачивается и выбегает из комнаты, а я бегу за ней.

— Габриэль, остановись! Ты весь в крови!

Домани тянет меня за руку, но я вырываю её и мчусь следом за Чиччо и Грассо. Чиччо первым подбегает к девушке и хватает её за руку, но она разворачивается и бьёт его ногой в пах, сбивая с ног. Затем она отталкивает Грассо, который только и успевает отшатнуться, прежде чем броситься на нее.

Смайли достает пистолет с другой стороны от меня, и я быстро опускаю его руку.

— Нет. Никакого оружия.

В комнате раздаётся стон Грассо, который зажимает свою промежность руками, а Беатрис, собравшись в силами, направляет на нас пистолет.

— Стойте на месте!

— Беатрис, опусти оружие, — говорю я с тревогой, понимая, что она находится на грани.

Я делаю шаг вперед, и она стреляет рядом с моими ногами. Я отскакиваю назад, в то время как остальные достают оружие.

— Нет, — приказываю Смайли и Домани убрать свои пистолеты.

— Не подходите ближе! — Пистолет дрожит в её руке, когда она пятится назад, упираясь спиной в дверь. Она вслепую тянется к ручке за спиной.

Дверь открывается, и я бросаюсь к ней.

— Габ, надень это! — кричит Домани, бросая мне свою куртку. Я натягиваю её на себя, прежде чем выбежать в коридор. Пистолет лежит на полу, и я поднимаю его, засовывая за пояс брюк, пока жду лифт.

Заходя в лифт, я достаю телефон и набираю её номер, но попадаю на голосовую почту.

«Чёрт!»

Я продолжаю пытаться, хотя это и бесполезно. Когда лифт останавливается, я выскакиваю и, добираясь до вестибюля, осматриваю большую площадь в поисках Беатрис.

Я встречаюсь взглядом с несколькими работниками стойки регистрации и направляюсь к консьержке, но они сообщают, что не видели её.

Я скрежещу зубами от волнения. Как такое возможно? Она выжила в автомобильной погоне, в неё стреляли, и она даже расправилась с несколькими придурками, но от небольшого количества крови у неё закружилась голова?

Вдруг вбегает Анджела.

— Габ, что ты наделал? У Беатрис истерика, и она отказывается идти со мной внутрь.

Я выбегаю на улицу и сразу же осматриваю парковку, а затем замечаю её на углу здания. Ей может стать плохо: она ходит босиком и в тонкой футболке, а на улице мороз. Я бегу к ней.

— Беатрис!

Она поворачивает голову в мою сторону, как раз в тот момент, когда к ней подъезжает машина.

«Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!»

Они собираются забрать её. Но, к моему удивлению, она охотно садится в автомобиль. Я подбегаю к машине в тот момент, когда она захлопывает дверцу и запирает её, прежде чем я успеваю дотянуться до ручки.

— Открой дверь, Беатрис! — восклицаю я, хлопая рукой по стеклу. Она оглядывается на меня; повязка, которую она наложила на лоб, сползает, и свежая кровь стекает по её лицу. Она поворачивается, чтобы поговорить с водителем, и машина отъезжает.

Я достаю телефон и набираю номер Микки.

— Мне нужно, чтобы ты отследил телефон Беатрис.

Оглядываюсь по сторонам, замечая неплотно закрытую дверь. Она, должно быть, спустилась по лестнице, вместо того чтобы воспользоваться лифтом.

Вопрос Микки возвращает меня к разговору.

— Нет, просто пришли мне информацию, когда получишь.

Я вешаю трубку и направляюсь к выходу из вестибюля.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я Анджелу, когда мы направляемся к лифту.

— Ты попросил меня встретиться с тобой и Домани, чтобы обсудить детали поставки, помнишь? — Анджела опирается на стену лифта, внимательно рассматривая меня, скрестив руки. — Что с тобой?

— Ничего, — отвечаю я, потянув за галстук, чтобы ослабить его. Вдруг замечаю кровь на своих руках, и в памяти всплывает лицо Беатрис после того, как я расправился с этими ублюдками. — Я занимался кое-чем, когда зашла Беатрис.

— Поподробнее. Твой вариант заботы о ком-то может означать многое, Габриэль. — Анджела отталкивается от стены, её взгляд становится более настороженным. — Ты трахался с кем-то ещё, пока она была с тобой?

Я резко поднимаю голову и смотрю на неё.

— Конечно, нет. — Вздыхаю, проводя руками по волосам. — На нас напали сегодня вечером. Это потрясло её, поэтому я привёл её сюда. Но потом я прикончил нескольких засранцев, и она увидела… последствия.

— Ты все еще не рассказал ей о нашей истории, хотя первое, что она сказала, когда увидела меня, было: «Конечно! Эта ночь становится всё лучше и лучше! Должен же он закончить вечер, кого — нибудь трахнув, не так ли?» — она приподнимает бровь, упирая руки в бока.

— Я сказал ей, что мы старые друзья, но она в это не верит. И почему я должен ей что-то рассказывать? То, что произошло между нами, было ошибкой, и мы оба поняли это в тот момент, когда это случилось. Мы были гребаными детьми, шестнадцатилетними! Я не собираюсь разбалтывать свою гребаную историю жизни каждому встречному.

— Она не такая, как все. Она та девушка, в которую ты должен быть влюблён. А это значит, что ты не хочешь делиться тем, чего не хочешь, Габ. — Анджела делает глубокий вдох. — Послушай, ты знаешь, я никогда не думала, что твой план сработает, но ты зашёл так далеко. Ты мог бы с таким же успехом добавить немного правды в ту паутину лжи, которую плетёшь.

Я издаю недовольный звук и выхожу из лифта.

— Какой у нас план, если она обратится в полицию? — спрашивает Домани, как только я вхожу в гостиничный номер. Я иду в комнату, чтобы переодеться, и вижу, что на кровати лежит платье, в котором Беатрис была сегодня вечером; когда я увидел её в нем, у меня перехватило дыхание.

Домани следует за мной, ожидая ответа.

— Она не пойдёт в полицию.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Домани с недоверием.

— Потому что я её знаю, — отвечаю я, чувствуя, как сердце забивается быстрее.

Домани усмехается.

— Если бы это было правдой, я думаю, ты бы ожидал, что она выбьет всё дерьмо из мужчин ещё до того, как это произошло. Ты не говорил нам, что она умеет драться.

Вспоминая, как на неё напали, я осознаю, что это могло побудить её захотеть научиться самообороне.

Мой телефон вдруг звонит. Я нажимаю кнопку громкой связи, пока меняю окровавленную рубашку.

— Ее телефон выключен, так что мне сложно его отследить, босс, — сообщает Микки.

— Продолжай попытки. — Я нажимаю кнопку отбоя и скрежещу зубами от досады.

Вся работа и прогресс, которых я добился с ней, оказались потраченными впустую за такой короткий промежуток времени. В моей памяти всплывает воспоминание о том, как я загнал её в угол на первом этаже отеля и наблюдал, как она кончает на мои пальцы. Я вижу выражение её лица, когда она позволила себе испытать оргазм.

Мой телефон снова звонит, и Микки говорит, что нашёл её.

— Она снова включила свой телефон, но её нет ни дома, ни у родителей, — сообщает он. — Адрес принадлежит… давайте посмотрим, Кларе Бертолин.

— Пришли мне местоположение.

— Удачи. — Анджела наливает себе стакан бурбона.

Когда я не реагирую, она смотрит на меня, пока я надеваю чистую куртку.