— Приведи ко мне всех, кто выжил.

Мы уходим, и Домани начинает отдавать распоряжения мужчинам по-итальянски, а я, поддерживая Беатрис за плечи, веду к другому внедорожнику и помогаю ей сесть внутрь. Когда дверь закрывается, я вздыхаю воздух, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает, и трогаю с места, увозя её подальше от этого кошмара.

Я бросаю взгляд на Беатрис, когда слышу, как она бормочет что-то себе под нос.

— Ты остаёшься в отеле. Тебе не следует быть одной этой ночью, — говорю я.

Она не отвечает, словно мои слова едва доходят до неё, потерянной в своих мыслях.

Заезжаю на подземную парковку отеля "Барроне", и один из моих людей подходит, чтобы припарковать машину. Я осторожно веду Беатрис в лифт и нажимаю кнопку нужного этажа. Когда лифт начинает подниматься, я замечаю, как её руки слегка дрожат. Без колебаний я подхватываю её на руки, чувствуя, как она тяжело опускает голову мне на плечо, её дыхание неровное.

Как только мы оказываемся в номере, я сажусь на диван и усаживаю её к себе на колени, обнимая крепче, словно пытаясь оградить от всего мира.

— Беатрис, ты в порядке? — тихо спрашиваю, заглядывая ей в глаза.

В этот момент по её щекам потекли слёзы — тихие, бесконечно болезненные. Моё сердце сжалось. Наверное, это напугало её до смерти. Иногда я забываю, что не всем приходилось сталкиваться со смертью так часто, как мне.

Успокоившись, она прерывисто вздыхает.

— Наверное, до этого момента я не верила, что опасность реальна или, может быть, настолько серьёзна, — тихо признается Беатрис, её голос дрожит.

Я отодвигаю в сторону чувство вины, которое пытается просочиться внутрь, и вместо этого сосредотачиваюсь на ней.

— Ты хорошо справилась сегодня вечером, — говорю я, наклоняясь и целуя её в макушку, прежде чем осознать, что делаю. Это было настолько естественно, что я даже не задумался.

Она отстраняется, глядя на меня с выражением, полным сомнений и усталости, затем встаёт.

— Я собираюсь пойти помыться. Останусь в другой спальне, — говорит она, избегая моего взгляда.

Я тоже встаю, чувствуя, как напряжение снова нарастает. Зная, что она на взводе, я медленно подхожу к ней, внимательно оценивая её реакцию. Она смотрит на меня, наклонив голову, её глаза полны тревоги и неуверенности. Моя рука осторожно касается её щеки, и я обхватываю её лицо ладонями, заглядывая в её встревоженные глаза.

— Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, Беатрис. — Мои слова звучат тихо, почти как просьба, которая вырывается из глубины души.

Она кивает, а затем обнимает меня. Я обхватываю её руками, пытаясь всем свои существом передать ей спокойствие и тепло, чтобы её дрожь прошла. Кладу голову ей на плечо и нежно глажу по спине, ощущая, как её напряженное тело постепенно начинает расслабляться.

Раздаётся стук в дверь, и Беатрис медленно отстраняется, её глаза все ещё затуманены.

— Я собираюсь умыться и лечь спать, — произносит она тихо.

— Я приду позже, — отвечаю, наблюдая, как она направляется в спальню и скрывается за дверью.

Едва она исчезает, как напряжение возвращается, и я заставляю себя повернуться к двери, откуда снова раздаётся стук. Я открываю, и передо мной оказывается Домани.

— Мы будем готовы, когда ты будешь готов, — говорит он, сдержанно кивнув.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что дверь спальни всё ещё закрыта. Мне не нужно, чтобы она видела или слышала то, что произойдет дальше.

— Проведи их в кабинет. Это в противоположном конце номера. Надеюсь, там достаточно далеко, чтобы заглушить любые звуки.

Я отхожу в сторону, и Грассо, Чиччо и Смайли вводят троих мужчин, уцелевших в аварии. Их глаза завязаны глаза, а во рту — кляпы. Я закрываю за ними дверь, чувствуя, как что-то во мне переключается.

Чиччо и Грассо расстилают на полу пластиковую плёнку и толкают по ней мужчин, словно подталкивая их к неминуемой судьбе. Я жестом приказываю своим людям снять повязки с глаз.

Троица выглядят ужасно после аварии: их лица покрыты порезами, синяками и шишками, а взгляд — затуманен болью и страхом. Я подхожу к своему столу, достаю пистолет и неспешно прикручиваю глушитель. Это всего лишь отвлекающий манёвр, потому что на самом деле у меня другой план.

— Джентльмены, — начинаю я с едва заметной насмешкой. — Сегодня вы испортили мне довольно приятный вечер, который я проводил с красивой женщиной.

Я открываю другой ящик, хватаю все, что мне нужно, и затем прячу пистолет за спину. В комнате становится тише, будто воздух стал густым и вязким.

— Мы можем сделать всё очень быстро, а можем потратить на это всю ночь. Решать вам, — продолжаю я, скрестив руки на груди и внимательно оглядывая их лица. — Кто вас прислал?

Молчание, лишь тяжёлое дыхание и нервные взгляды, скользящие в сторону. Я позволяю этой паузе затянуться, позволяю страху расти в их глазах.

— Слишком сложно? — моя усмешка становится ещё холоднее. — Хорошо, давайте попробуем что-то попроще: вы хотели меня или ту девушку?

Мужчины переминаются с ноги на ногу, и в конце концов один из них бросает короткий взгляд на своих товарищей. Слабое звено. Я медленно подхожу к нему, пристально вглядываясь в его лицо, словно выискивая слабость. Его кадык дёргается, когда он судорожно сглатывает, глаза бегают, избегая встречаться с моими.

Я опускаю пистолет, словно теряя к нему интерес, но напряжение в комнате возрастает. Весь их страх теперь сосредоточен на том, что последует дальше.

— Тогда давайте начнем, — произношу я и медленно подхожу к самому нервному из них.

Я дергаю его за волосы, заставляя его голову откинуться назад, и он начинает кричать, тряся головой. Слегка кивнув Смайли, тот подходит, чтобы помочь его «успокоить». На лице Смайли расплывается кривая ухмылка, когда он держит мужчину за лицо, закрывая ему рот рукой. Я достаю нож для резки сигар и поворачиваюсь к пленнику.

— Посмотрим, что он скажет.

Смайли отпускает его, и я вытаскиваю кляп из его рта.

— Девушка! Девушка! Удар был нанесён по девушке! — выпаливает он, дрожащим голосом.

Мои губы сжимаются в тонкую линию. Я надеялся, что он этого не скажет. С другой стороны, это, должно быть, связано с запиской с угрозами, которую она получила.

— На кого вы работаете? — мой голос становится ледяным.

Он снова опускает голову, избегая моего взгляда. Я жестом подзываю Смайли, и тот снова заткнул пленнику рот, удерживая его на месте, когда я беру его за руку.

— Ты знал, что большой палец отвечает за 50 % функций твоей руки? — произношу я, наклоняясь и глядя прямо в глаза пленнику, так чтобы его друзья могли ясно видеть, что их ждет. — Ты не сможешь делать такие простые вещи, как застегнуть рубашку, взять мелочь, застегнуть молнию на брюках… — Я медленно отцепляю его большой палец от сжатого кулака. — Давай попробуем еще раз. — мои слова звучат холодно и безразлично. — Если только ты не хочешь, чтобы твои товарищи помогали тебе подтирать задницу всю оставшуюся жизнь — это, кстати, тоже довольно сложно делать без помощи большого пальца. На кого ты работаешь?

Я пристально смотрю на его лицо, ожидая ответа, чувствуя, как напряжение в комнате нарастает.

Он кричит сквозь кляп, мотая головой и упорно отказываясь назвать имя. Я бросаю взгляд на Смайли; тот крепко прижимает мужчину к себе. Я медленно провожу ножом по его большому пальцу и срезаю кончик. Мужчина корчится в объятиях Смайли, его крики заполняют комнату, но мой помощник, не проявляя милосердия, резко дергает его за шею, ломая её.

Я жестом указываю Грассо, чтобы он вытащил кляпы у двух других мужчин. Один из них, покрупнее, поднимает голову и свирепо смотрит на меня.

— Продолжайте! Ты все равно убьешь нас на хрен, — произносит он с яростью. — Он сплевывает кровь мне на ботинки, а затем его лицо расплывается в злобной ухмылке. — Это, блядь, не будет иметь значения, потому что твоя задница мертва. Ты не сможешь остановить то, что надвигается на неё!