— Постите Нору, она иногда забывает границы, что выглядит несколько бестактно, — начинаю неловко разговор, пытаясь извиниться за подругу.

— Бестактность в данном случае проявил я, рассказав нелицеприятные подробности. Особенно в столь юном дамском обществе.

— Простите, но мне просто показалось, что вы её хотели поставить на место.

За что я всё время извиняюсь? Вот он и не подумал просить прощение, хотя тоже признаётся в своей бестактности. И вообще зачем продолжаю этот разговор? Видно же, что он на него не настроен. Или просто всерьёз не воспринимает дебютанток? В любом случае со мной пошёл танцевать, выбрав из двух зол меньшее.

Почему-то близость с ним меня крайне смущает. Вероятно, сказывается моя неопытность. И меня страшит ощущающаяся в нём скрытая сила.

— Разве я имею на это право? — изгибает он бровь, что очень похоже на Грега, — Нисколько. Миледи хотела услышать правду, она её получила. И если Вам столь неуютно в чьем-либо обществе, то не проще его сменить, чем постоянно извиняться и за кого-то краснеть?

Прямой взгляд глаза в глаза.

И меня вдруг накрывает, я тону в этой небесной синеве. На какой-то миг время замирает. В его глазах я успеваю уловить скрытую боль, усталость и что-то ещё, что я не понимаю. Пока не разрывается наш зрительный контакт. Пока граф первым не отводит взгляд.

— Как говорит ваш кузен, "пока ещё чувствуется запах пороха и гремят в ушах разрывы снарядов, давайте хоть глазам и уму дадим спокойной и мирной пищи".

Смотрит на меня уже с лёгкой улыбкой. Я жалко улыбаюсь в ответ.

Я напряжена. Натянута как струна. Или тетева лука. Мы молчим. Я лихорадочно ищу, о чем бы его ещё спросить, но не нахожу тем для разговора. Граф мне в этом не помогает. А потом я понимаю, что надо расслабиться. Возможно, Сторендж уже устал от разговоров, устал от необходимости подбирать слова, дабы не нанести ненароком оскорбление, говорить на ничего незначащие ни для кого темы. и просто хочет потанцевать. Так давайте, лорд Маркус, потанцуем.

Я расслабляюсь. Мы легко кружим по залу в незамысловатых па.

Когда возвращаемся, ловлю на себе гневный взгляд Миранды. Но делаю вид, что я его не заметила.

Глава 3.

Настоящие дни. Королевство Картелия.

Графство Сторендж. Замок графа Маркуса Оушен Сторенджа.

— Маркус, — лицо свекрови вмиг проясняется, глаза увлажняются, когда в столовую въезжает её сын на каталке. Только ради этого ему уже стоило уступить, — как я рада, что ты наконец-то решил присоединиться к нам.

Она чуть ли не подпрыгивает на месте от возбуждения. Быстро велит слуге убрать стул во главе стола и принести дополнительные приборы.

— На этот раз все лавры Поль и твоей настойчивости, — Марк добирается до своего места, берёт нож с вилкой, — С вашего позволения, — бросает короткий взгляд на нас и приступает к трапезе.

Маман загибает бровь, ожидая разъяснений.

— Вы хотели мужчину в своей компании, вы его получили, — отвечает на немой вопрос матери.

О том, что мы заключили между собой договор, муж, видимо, не торопится сообщить матери. Что ж, я тоже не намерена. Если захочет, скажет ей позже.

Предложенный мной год он категорично уменьшил до шести месяцев. На протяжении которых я буду стараться привести его здоровье и наши отношения в норму. Если мне это не удастся, то я сдаюсь и уезжаю. Я от всего сердца пообещала ему, что в скором времени после своего отъезда, если всё провалится здесь, выйду замуж за герцога, нарожаю ему кучу детей и буду счастлива. На что Марк лишь усмехнулся.

Непробиваем!

Он же пока обязуется идти мне навстречу. И первым пунктом, который я отстаивала с пеной у рта, было возвращение в наш замок "полоумного", как называет его Марк между нами, доктора Сварта.

Сварт прибыл часа через три после обеда.

— Мой лорд желает меня видеть? — нарушает гнетущую тишину спальни его скрипучий голос. Доктор худощав, чуть ниже меня, спину его уродует внушительный горб, а голова венчается белоснежной шапкой пребывающих в лёгком беспорядке волос. Несмотря на специфический внешний вид, с приятного морщинистого лица взирают внимательные и проницательные чёрные глаза.

Марк как обычно сидит в своём кресле у окна.

— Да, Бром, — бесстрастно, — моя жена искренне надеятся, что вы поставите меня на ноги в ближайшие полгода, и я смогу как прежде бегать, — и чуть насмешливо, — и танцевать с ней на балах. Женщинам свойственно скучать, а я понимаете ли, сейчас не в лучшей форме, чтобы веселить. Миледи считает, это нужно исправить.

— Танцы — это хорошо, мой лорд, — Сварт берёт стул, ставит напротив Марка. Прищуривается, садясь, — Как понимаю, Вы человек деловой и хотели бы слышать неприукрашенную правду? — дождавшись кивка, продолжает, — Скажу честно, полное выздоровление не обещаю. Можно? — достаёт папиросу и после очередного кивка, чиркает спичкой и прикуривает, — Я не смущаю даму? — поворачивается ко мне. Я стою поодаль, в противоположной от окна стороне, возле массивного письменного стола. Волнуясь, перекладываю предметы на его поверхности, имитируя наведения порядка.

— Нисколько, продолжайте, — отвечаю. Что он тянет? Что он так тянет?!

Бром Сварт задумчиво покручивает рукой усы. Собирается с мыслями. Или подыскивает правильные слова?

— Но оно может быть. Полное выздоровление. Всё зависит от того, насколько затронут жгут в спинном канале. Первые несколько недель или даже месяцев бывает полный швах, как говаривала моя бабка. Как у Вас сейчас. Но потом станет видно. На мой взгляд хорошо, что вы уже можете сидеть. С прошлой нашей встречи это большое достижение. Вы тренируете свои ноги и руки? — получив отрицательный ответ, Сварт вздыхает, — а это плохо, но поправимо. Наши мускулюс не любят длительного покоя, — смотрит пристально на Маркуса, — Только для того, чтобы стало видно, Вам придётся изрядно попотеть, мой лорд. Вы готовы?

— Что Вы под этим подразумеваете?

— Движения, мой лорд, движения. Изо дня в день. Сначала буду двигать Вас я. Отдельно пальцы, колени, всю ногу. Если мадам пожелает, обучу её правильно растирать ваши ноги. Потом двигаться будете Вы сами. После того, как я вас поставлю. Искренне надеюсь в этом на пособничество вашихт слуг. Где-то поддержать, кое-что соорудить. В итоге Ваши конечности вспомнят, как ходили, и пойдут. Но не обольщайтесь. Может случиться так, что одна нога не захочет двигаться или вовсе обе. Вы должны это знать, прежде, чем мы будем с вами заниматься.

— То есть, вы хотите сказать, что от моих усилий в равной степени результат может быть, а множет и не быть? — спокойно уточняет Марк. И дождавшись короткое "так", продолжает: — Бесконечное множество микстур, кровопускания тоже будут?

— Если Ваша душа желает, мой лорд, могу прописать, — снова прищуривается лекарь.

— Я сыт ими по горло.

— Как скажете, мой лорд. Позволите мне осмотреть Вас?

После проверки чувствительности, двигательной функции и всего прочего, в чем я мало сведуща, я понимаю, что чуда не случилось. Всё остаётся "швах". Меня это выбивает из колеи. Чтобы скрыть мелкую дрожь в руках, прячу их за спиной и отхожу к окну. Сегодня пасмурно, мелкий противный дождь моросит целый день. Такая же сырость и серость за окном, как и у меня на душе. Бром подзывает меня и показывает несколько приёмов массажного ремесла. Мои руки не слушаются, на глаза наворачиваются слезы. Я низко склоняю голову, чтобы мужчины не заметили моего состояния. Марк сохраняет хладнокровное спокойствие, лишь изредка ухмыляется изречениям Сварта и каким-то своим мыслям.

Наконец лекарь достаёт из своего потертого чемоданчика бутылек с какой-то жидкостью.

— Я Вам всё же оставлю, мой лорд, одну микстурку. Прошу великодушно простить старика за непреднамеренный обман. Но Вам следует её принимать каждодневно по утрам. Советую ей не пренебрегать. Завтреча ближе к обеду всенепременно буду у Вас. Будем тренироваться. До скорой встречи, мадам, — короткий кивок головы в мою сторону и лекарь нас покидает.