Похоже, мама сразу считала мою злость. Ее лицо изменилось, и голос тоже. Она стала говорить осторожнее, мягче.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я все понимаю. У тебя есть право меня ненавидеть.

Эти последние слова… неосторожно сказанные слова… да и все, что случилось со мной за последнее время, эти три личности внутри меня… все смешалось в единый кровавый винегрет и вырвалось наружу. Я сама не заметила, как перешла на крик и как по щекам моим побежали слезы.

— Право?! Право вас ненавидеть?! Вы мне его даете?! Ох, спасибо! И за что же я могу вас ненавидеть?! За то, что вы меня бросили и сбежали, не сказав ни слова?! За то, что я всю жизнь считала, что вы сбежали из-за меня?! Или, может быть, за то, что меня всей деревней убеждали, что вас давно убили и выбросили в канаву?! Ах нет, я знаю, за вишенку на торте! Да-да, у торта есть вишенка! Когда не так давно мы с вами столкнулись в больнице и вы сделали вид, что не узнали меня! А вы, кстати, были в больнице у своего сыночки! Да, вот так вот! Бросили меня и завели новую семью! Так еще и имя ему мое отдали! Так за что?! За что из этого вы разрешаете мне вас ненавидеть?! А?!

Мама слушала меня и выглядела так, будто с каждым словом я наношу ей мощный удар чем-то тяжелым. То по лицу, то по голове, то по телу. Но в тот момент мне было все равно. Я думаю, я хотела сделать ей больно, и вела себя так намерено. Я просто… просто не ожидала, что наша встреча будет именно такой. Но я ничего не могла с собой поделать.

— Это не мой сын, — выдавила из себя мама, когда я закончила.

Я настолько не ожидала такого поворота, что аж дернулась и затихла.

— Это сын моего мужа от первого брака. Просто мы живем вместе уже столько лет, что он зовет меня мамой. У меня нет своих детей… ну, кроме тебя. Муж хотел, но я не смогла. Потому что думала, что предам тебя. — По щеке мамы тоже побежала слеза. Она усмехнулась. — Да, вот так глупо. Сбежав, я еще думала, что могу тебя предать, родив еще одного ребенка.

Я хотела сказать что-то еще, но мама продолжила:

— И я правда тебя не узнала. Господи, Слава, ну посуди ты сама! Сколько лет мы не виделись? Пятнадцать? А все эти чувства матери, сердце узнает и так далее… все это чушь! Не работает это так.

— А я тебя сразу узнала, — процедила я.

— Да потому что ты растешь, два и семнадцать — это огромная разница! А вот двадцать пять и сорок уже не так сильно заметно…

Я ничего не стала отвечать, ведь в чем-то мама была права. Она тоже замолчала и на некоторое время между нами застыла тишина.

— Ты хочешь услышать, почему я убежала? Почему не вернулась за тобой? Я помотала головой.

— Я все это прекрасно знаю… — голос дрогнул, и я сделала вдох, — …я сама всю жизнь мечтала оттуда сбежать. Я знаю, что ты (я сама не заметила, как перешла на «ты») не могла меня забрать, потому что было некуда. Но ведь затем ты устроилась! Когда мне было восемь… я не знаю… десять… тринадцать! Ладно, может ты не могла меня забрать, но ты ведь могла просто приехать! Просто позвонить!

— Да, я могла! — мама тоже стала говорить громче. — Я могла и хотела! Но мне было так стыдно! Я не могла смотреть тебе в глаза! Я не смогла себя пересилить! И сейчас не могу!

И тут уже мы обе разрыдались окончательно, и… слились в объятиях. Все это произошло само собой. Думаю, мы обе этого не ожидали, но нам обеим было это катастрофически нужно. Мы уже сказали друг другу все, что хотели сказать сейчас. И нам еще столько предстоит обсудить. Но сейчас… сейчас лучше было просто обняться и поплакать. Тем более, нам обеим было о чем плакать.

Вот казалось бы… жила же я как-то без мамы столько лет. Мне даже практически было все равно на случившееся. То есть, не было такого, что я рыдала ночами, звала маму и ждала ее. Я была маленькой и довольно быстро привыкла, что есть только я и папа. Да, меня задевали сплетни соседей и их домыслы, но это было совсем другое. С возрастом, когда я постепенно начала понимать жизнь и становиться женщиной, я пыталась понять маму. Я думала обо всем этом, чтобы найти ответ. Я просто хотела знать, что такое могло произойти, чтобы она сбежала. Ведь не в Аду же она жила, никто ее не бил, не унижал, не делал с ней ничего плохого.

И я была рада, что спустя столько лет мы с мамой нашлись и, похоже, поняли друг друга. Я даже была удивлена. Глядя на все этих слезы и объятия на шоу, когда люди не виделись по двадцать лет, я им никогда не верила. А оказалось, что именно так все и происходит.

Нам с мамой, конечно, еще столько нужно обсудить, столько проработать и за столькое друг друга простить. Но мы уже ступили на этот путь, а это — самое главное.

Простояв обнявшись еще несколько минут, мы отпустили друг друга и как-то синхронно засмеялись из-за потока чувств и слез. Мы обе очень хотели сейчас пойти куда-нибудь, попить кофе и поболтать. Но я должна была идти в школу, а мама — на работу. Да и перед тем, как снова «сеть за стол переговоров» нам обеим следовало побыть по-отдельности и все обдумать. Но мама вызвалась пройтись со мной до школы.

— Я боюсь, что он будет против наших встречь… — проговорила мама, делая особый акцент на слове «он».

Я сразу поняла, что она про папу.

— Он до сих пор очень зол на тебя. Но мне точно мешать не будет. А там… может и сам с тобой встретится. Вам, наверное, тоже есть что обсудить. Чтобы окончательно закрыть все Гештальты.

Мама слегка улыбнулась.

— Может ты и права…

Около школьного крыльца стоял Коля. Один. Мое сердце тут же замерло, когда я его увидела. Нам ведь нельзя… совсем нельзя теперь общаться. Но как же я смогу пройти мимо него? Хоть домой беги…

— Здравствуй, Коля! — проговорила мама, когда мы подошли совсем близко.

— Здравствуйте, — отозвался Коля.

Я чуть не споткнулась и широко раскрыла глаза.

— Что? Вы знакомы?

— А ты думала, как я тебя нашла?

Я, признаться, почему-то пока совсем об этом не думала. Позже эта мысль бы наверняка нагнала меня, и я бы спросила все у мамы. Но пока я думала совсем о другом…

Я помотала головой.

— Я ничего не понимаю…

Мама хитро улыбнулась и подмигнула Коле.

— Ладно, мне пора. Думаю, вам тоже есть, о чем поговорить. Номерами мы обменялись. Спишемся позже.

Я и оглянуться не успела, как оказалась с Колей наедине. А ведь делать этого было нельзя!

— Сейчас урок начнется… — промямлила я, — …надо…

— Тебе не все равно на урок? — перебил меня Коля.

Я вздохнула и посмотрела в его глаза. В его невероятно красивые глаза. Подул прохладный осенний ветер, который поднял листву и начал буто обволакивать нас. Но мне было совсем нехолодно.

— Почему ты это сделал? — наконец спросила я. — И как?..

Коля пожал плечами. Я уже знала, что он так сделает.

— Ты ведь сама мне все рассказала про маму. Вот я и решил тебе помочь. И нет, я не давал никому взяток в больнице и не взламывал базы данных. Все намного проще. Сосед Антона добавил сына твоей мамы ВК. Я его тоже нашел, а у него в друзьях была она. Я с ней списался и все ей рассказал. Двадцать первый век, все куда проще.

Блин! И как я сама не додумалась до такого?! Мне даже стало стыдно.

— Спасибо тебе… — только и проговорила я.

— Это тебе спасибо.

Я не смогла скрыть удивления.

— За что?

— Я подумал над твоими словами и вызвал Карину с ее дядей на откровенный разговор. Выяснилось, что она и правда приукрасила ситуацию, потому что ей стало стыдно. Она побоялась, что из-за ее поведения поползут слухи, и вот… Так что вопрос Егора и Антона закрыт. Инцидент исчерпан.

Я еле улыбнулась, но на самом деле хотела улыбнуться во весь рот. Потому что я была рада слышать такие новости.

— А твои балаклавщики…

Коля помотал головой.

— Там все сложнее, но с этим я разберусь тоже.

Я несколько раз покивала. Решив, что разговор окончен, я повернулась к Коле боком, чтобы зайти в школу, но он меня остановил.