— Что мне нужно? — переспросил Леви, усмехаясь с такой злобой, что даже тени в комнате, казалось, напряглись. — Тебе, наверное, лучше спросить, чего ты хочешь, Элиэзер. Тебе явно не место в этом кабинете... или в этом городе. Ты забрал всё, что мне принадлежало, а теперь сидишь здесь, как будто ничего не случилось!

Костя, не меняя позы, положил книгу на стол и, наконец, взглянул на Леви прямым, но невозмутимым взглядом. Он не спешил отвечать, давая Леви время выплеснуть свой гнев.

— Я думал, у вас есть другие заботы, Леви, — произнес он с лёгким акцентом на слово «другие», как бы подчеркивая неуместность нынешнего визита. — Чем я могу помочь?

Леви, не в силах больше сдерживаться, сделал шаг вперёд. Его шаги были тяжёлыми и зловещими, словно каждое движение наполнено угрозой. Он окинул Костю взглядом, который едва ли можно было назвать человеческим. Глаза сверкали, а уголки губ искривились в жестокой ухмылке.

— Помочь? — повторил он, и в его голосе звучала зловещая искорка. — Да, ты можешь помочь, Элиэзер. Ты можешь просто выйти из моего кабинета и, что более важно, — из моего города. Ты забрал то, что было моим по праву, и теперь я хочу, чтобы ты исчез! — Он сделал шаг ближе, и теперь между ними было едва ли больше метра. В его голосе чувствовалась не только ненависть, но и невыносимая горечь. — Ты даже не достоин носить это звание! Ты не знаешь, что значит быть Главным лекарем!

Костя, не сдвигаясь с места, внимательно наблюдал за каждым движением Леви. В его глазах не было страха, лишь твердое спокойствие. Он был готов к тому, что этот разговор зайдёт далеко, и не спешил отвечать.

— Интересно, — сказал он, слегка наклоняя голову в сторону, — что именно заставляет вас так сильно переживать, Леви? Вы и правда считаете, что я виноват в том, что вам пришлось покинуть эту должность? Вам стоит научиться принимать последствия своих действий. Может, это и неприятно, но, увы, жизнь так устроена.

Леви остановился в шаге от стола, его лицо было почти в паре дюймов от Кости. Он дышал тяжело, словно каждый вдох давался ему с трудом, но это было не от усталости — это был гнев, который он не мог больше держать внутри.

— Ты, конечно, умный, Элиэзер, — прошипел он сквозь зубы, — но ты не понимаешь, что ты забрал у меня. Всё, что я строил годами! Ты думаешь, что ты здесь по праву? По праву своей работы? Ты не заслуживаешь этого места, и ты не заслуживаешь никакого уважения!

Костя не отступил, не двинулся с места. Он посмотрел Леви в глаза, и в его взгляде читалась лёгкая насмешка, скрытая за спокойствием.

— Ваша ярость понятна, Леви, — сказал он мягко, почти ласково. — Но это не делает её правомерной. Я не виноват в том, что произошло. И если вы не можете признать, что ваша потеря — результат ваших собственных решений, то это не моя вина. Я не могу исправить вашу боль.

Леви стоял, глядя на Костю, как будто пытаясь разобраться, что именно в этом человеке так сильно его раздражает. Он не хотел отступать, но не знал, что делать дальше. Он хотел, чтобы Костя почувствовал свою вину, но тот оставался спокойным, без признаков страха.

- Я здесь был до тебя, и мне не нужно, чтобы какой-то молодой лекарь с привилегиями решал за меня. Ты что, думаешь, что тебе всё сойдёт с рук. Ты забрал мою должность, мои права... Так не бывает, Элиэзер.

Костя встал из кресла, его лицо оставалось спокойным, но в его глазах появился твёрдый взгляд.

— Я не забирал ничего, Леви. Я просто облегчил страдания пациента. Она сейчас идёт на поправку, вот и всё.. Решение не было моим. Вы были уволены за утрату доверия. Возможно, вам стоит смириться с этим.

Леви подался вперёд, как будто собираясь что-то сказать, но вдруг остановился, усмехнувшись.

— Смириться? Я буду сражаться, Элиэзер. Сражаться, пока ты не поймёшь, что ты ничего не стоишь без помощи своих покровителей. Так что, если ты ждёшь, от меня доброжелательности. То ты ошибаешься. Я почти тридцать лет занимал эту должность- почти Когда Леви, сдерживая ярость, рявкнул что-то неразборчивое, воздух в комнате буквально дрогнул. Его голос стал громким и агрессивным, а каждый его слово звучало как угроза. Это было уже не просто недовольство — это была настоящая ярость, выплескивающаяся наружу. В его глазах вспыхивали гнев и отчаяние.

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ворвались два стражника. Они остановились, застыв в дверном проёме, приглядываясь к ситуации. Их взгляды быстро перемещались между Костей и Леви, пытаясь разобраться в происходящем.

Костя, не обращая внимания на Леви, медленно подошёл к камину. Он обхватил край мантии, чувствуя, как его руки немного дрожат от напряжения. Он сдерживал свои эмоции, но был далёк от спокойствия.

— Это переходит всякие границы, — сказал он тихо, но твёрдо, окидывая взглядом всё происходящее. Леви ещё продолжал что-то кричать, но его голос стал глухим на фоне этой уверенности, которая исходила от Кости. Он снова взглянул на стражников, и его взгляд стал решительным. — Стража, сделайте так, чтобы этот человек больше не беспокоил меня. И доложите об этом инциденте куда следует. Поняли?

Стражники, не теряя времени, подошли к Леви, который, очевидно, не ожидал такого поворота. Его лицо исказилось от злости, но сопротивление было бесполезным. Один из стражников схватил его за плечо, другой — за руку, и, не церемонясь, вывели его из кабинета, несмотря на яростные протесты и нецензурные выкрики.

Как только дверь закрылась, Костя ещё несколько секунд стоял у камина, глядя на угли, в которых мерцали последние вспышки огня. Он глубоко вздохнул, пытаясь снова вернуть себе спокойствие.

— Леви, — сказал он тихо, почти спокойно, обращаясь к тому, кого стражники уводили из кабинета, — я здесь не для того, чтобы с кем-то бороться. Ты был уволен, потому что твоя работа не соответствовала ожиданиям. Местные власти приняли решение, и я не могу его изменить. Я не стану угрожать тебе, не стану унижать, но я не позволю тебе устраивать здесь хаос.

Его слова не были полны ярости. Он говорил без каких-либо эмоций, но в его голосе звучала твёрдость, не подлежащая сомнению. Он понимал, что Леви не оставит эту ситуацию просто так. И всё же, теперь, когда дело было сделано, Костя чувствовал, что не мог позволить никому разрушать его спокойствие.

Он повернулся к стражникам, и их взгляды, несмотря на рутину происходящего, отражали уважение. Этот инцидент не был обычным делом, и все понимали, что кто-то пытался поставить под угрозу не только личное спокойствие Кости, но и порядок в его кабинете.

Стражники молча кивнули и, понимая важность случившегося, вышли за Леви, чтобы донести отчёт.

Когда дверь закрылась за ними, Костя шагнул обратно к дивану. Он снял мантию и уселся, ощущая, как напряжение покидает его тело. Он долго смотрел на пламя в камине, но мыслей в голове не было. Он устал, и на мгновение хотел просто забыться. Несколько секунд — и он закрыл глаза, погружаясь в тишину. Лишь огонь продолжал танцевать, бросая свои тени на стены.

Костя потушил свечи на подсвечнике, позволяя комнате погрузиться в полумрак. В тот момент, когда его тело расслабилось, а его сознание отключилось от мира, он, наконец, почувствовал, как напряжение уходит. Он уснул, не чувствуя, как время прошло. Пламя в камине оставалось единственным, что наполняло эту ночь.

Глава 25 В ночь

Стефан вышел из приёмной градоначальника, ощущая, как мысли в его голове роятся, словно мухи вокруг оставленного кусочка хлеба. Он поправил воротник плаща, будто тот внезапно стал тесным, и направился к выходу. Внутри его раздирали противоречия: был ли его поступок оправдан? Шантажировать градоначальника — не самая безопасная идея, особенно когда этот человек обладает властью, способной стереть тебя с лица земли.

Проходя мимо стоящих у дверей стражников, Стефан мельком взглянул на них. Их броня блестела, оружие выглядело грозно. Он отвёл взгляд и ускорил шаг, будто чувствовал на себе их подозрительные взгляды.