– Не я настояла на секретности. Кроме того, это всего лишь небольшое увиливание от прямого ответа в целях соблюдения журналистской этики, – тут же отозвалась Эмма. – В исследовательских целях.

– Кондитерские исследования? – рассмеялся Гарри.

– Да! Я думаю обыграть в третьем выпуске сладкую тему. Десерты, засахаренные фрукты и все прочее. Я рассказывала вам об этом в прошлую субботу. Разве вы не помните?

– Хм-м, ну конечно. Вы сладкоежка, Эмма?

– О да! Я обожаю сладкое. Особенно шоколад. – Она прикусила губу и беспомощно посмотрела на него, когда они остановились на углу. – Боюсь, вы узнали мою тайную слабость. Ради шоколада я готова на все.

– Неужели? – прошептал он, внимательно разглядывая ее. – Вы не против, если я провожу вас? – спросил он через секунду. – Хочу купить сестрам шоколад. Как вы справедливо, заметили, я должен начать сам выбирать подарки, а шоколад наверняка порадует моих девочек. – Он забрал у нее газету. – Позвольте мне понести ее.

– Благодарю. Значит, ваши сестры тоже любят шоколад?

– Обожают. Непостижимо, но факт.

– Вы не любите шоколад?! – Увидев, как он отрицательно качает головой, Эмма засомневалась в его рассудке. – Неужели такое возможно?

– Я предпочитаю острое и соленое. В особенности люблю сардины.

– Вы шутите! – расхохоталась она.

– Напротив, абсолютно серьезен.

Смех смолк, и Эмма подозрительно прищурилась.

– Я не понимаю, когда вы подтруниваете надо мной, а когда нет, – вздохнула она.

– Знаю, именно поэтому мне нравится над вами подтрунивать. Начиная, с этой минуты я собираюсь делать это как можно чаще.

– Очень мило, – застонала она. Теперь ей в жизни не справиться с работой. – Превосходно.

Узнав от женщины, что она готова на все ради шоколада, добропорядочный джентльмен не стал бы рассуждать о том, что понимается под словом «все». Но Гарри считался беспутным малым, ведущим аморальный образ жизни, и пока владелец «Шоколада» показывал им свои владения мысли Гарри были заняты рассматриванием всех возможных вариантов.

Экскурсия закончилась в своего рода приемной, где их ждала бутылка шампанского в ведерке со льдом, хрустальные фужеры и шоколадное ассорти на серебряном подносе. На столе лежала и коробка, завернутая в розовую бумагу и перевязанная белой шелковой ленточкой. Месье Бурже махнул рукой в сторону стола:

– Может быть, ваше сиятельство и секретарь мадам Бартлби соблаговолят отведать трюфелей и выпить по бокалу шампанского?

Эмма посмотрела на шоколад с таким видом, будто попала на небеса.

– Вы очень любезны, месье.

Француз указал на розовую коробку:

– Попросите миссис Бартлби принять от нас в дар эти трюфели. Мы делаем лучшие ликерные конфеты в Лондоне и надеемся, что она придет к такому же выводу и упомянет о нас в своей колонке.

– Я непременно передам, – не моргнув глазом сказала Эмма, – но, конечно же, не могу ничего гарантировать. Увы, я всего лишь ее секретарь.

Француз ничего не успел ответить – в комнату вошел другой джентльмен с озабоченным выражением лица. Он подошел к столу и, прошептал что-то Бурже на ухо.

Последовал краткий обмен фразами на французском, из которого Гарри понял лишь половину, поскольку говорили они торопливо, а его познания в этом языке были слишком бедными, но, похоже, возникли какие-то трудности с производством очередной партии шоколада.

Бурже повернулся к гостям и с широкой улыбкой развел руками:

– Увы, ничего без меня сделать не могут. Мисс Дав, виконт Марлоу, боюсь, придется оставить вас на минутку Если позволите.

Они кивнули.

– Угощайтесь, – кивнул Бурже на трюфели, – Я скоро – Он поклонился и вышел вслед за вторым французом, оставив Гарри и Эмму наедине.

Гарри повернулся к ней, отложил в сторону газету, которую все это время не выпускал из рук, и потянулся к шампанскому.

– Почему бы нам не воспользоваться гостеприимством месье Бурже? – спросил он, разливая вино по бокалам.

Эмма убрала блокнот и карандаш в ридикюль. Расстегнула перчатки, стянула их и положила рядом с полотняной сумочкой. Потягивая шампанское, она изучила шоколадное ассорти и выбрала трюфель из темного шоколада с розовыми полосками.

Гарри посмотрел, как она изящно откусывает половину конфетки, и улыбнулся, заметив отразившееся на ее лице наслаждение. Воображение его разыгралось. Увидев, как по нижней губке Эммы стекает капля ликерной начинки, он немедленно воспользовался посланной небом возможностью.

Эмма уже поставила фужер с шампанским и взяла салфетку, когда Гарри поднес к ее лицу руку, поймал каплю на подушечку большого пальца и отправил ее в рот. Глаза Эммы расширились от изумления.

– Фундук, – пробормотал он, опустив взгляд. – Вкусно, но мне не досталось шоколада.

Прежде чем она догадалась о его намерениях и успела изречь какое-нибудь нелепое правило этикета, Гарри взял Эмму за запястье, поднял ее руку и открыл рот. Губы его сомкнулись на ее пальчиках и половинке трюфеля.

Она задохнулась и попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Испуганный взгляд Эммы метнулся к двери и снова к нему, а Гарри неторопливо вкушал шоколад.

Он увидел, как изогнулись ее губы, и услышал учащенное дыхание. Уловил перемены в ее теле – чисто женская реакция, страсть, сдерживаемая скромностью. Целомудрием. Гарри бросило в жар.

Щечки Эммы порозовели. Она в отчаянии оглянулась и снова попыталась высвободить руку, но он держал крепко.

– Погодите, – проговорил он с шоколадкой во рту. – Остался еще один кусочек.

Он проглотил конфетку и отправил в рот кончик ее указательного пальца. Она сделала резкий вдох. Он знал, что она изумлена его поведением и ответом собственного тела. Под его большим пальцем лихорадочно билась жилка, пока он с нарочитой неспешностью слизывал с ее пальца шоколад.

Ее сопротивление таяло по мере того, как пальчики один за другим отправлялись в его рот. Рука расслабилась. Реснички с золотыми кончиками прикрыли глаза. Когда он повернул ее руку и прижался губами к ладони, Эмма протяжно вздохнула. Пальцы ее дернулись, влажные подушечки погладили его щеку, посылая по каждому нервному окончанию импульс страсти.

Гарри дотронулся кончиком языка до ладони и почувствовал, как по ее телу прошла дрожь. Он выпустил руку и, глядя Эмме в лицо, притянул к себе ее обмякшее тело.

Словно поняв его намерения, она, не открывая глаз, запрокинула голову, губки распахнулись. Чистой воды инстинкт, подумал он, вряд ли она осознает, чего просит. Пойми она это, Эмма тут же положила бы конец их милой интерлюдии, но сейчас все ее чувства сосредоточились на одном: пробуждение страсти.

Ничего более чувственного Гарри в жизни не видел.

Но насладиться захватывающим зрелищем ему не удалось. Звук шагов за дверью предупредил их о приближении постороннего, и, поспешно поцеловав ей руку, Гарри отошел в сторону. К тому времени как месье Бурже переступил порог комнаты, мечтательное выражение испарилось с личика Эммы, а Гарри стоял по другую сторону стола и внимательно изучал трюфели, словно решал, на какой конфете остановить свой выбор.

– Еще раз прошу прощения, – извинился француз, подходя к ним.

– Не расстраивайтесь, месье, – ответил Гарри, взяв трюфель. И, глядя на Эмму, добавил: – Мы неплохо провели время.

Эмма задохнулась от возмущения, щеки ее полыхали огнем.

Она наклонилась к Марлоу, глаза ее превратились в узенькие щелки.

– Я думала, вам не нравится шоколад.

– Ну что вы, мисс Дав, откуда вы это взяли? – с невинным видом воззрился он на нее.