– Нехорошо использовать против меня мои же собственные слова.

Она встретилась с ним взглядом.

– Дело в том, что нас всех до некоторой степени интересует мнение других людей о нас самих.

– Меня нет, – сказал он. – По крайней мере мнение большинства. Но мы с вами… друзья. – Ложь, причем откровенная. Он не хотел быть ее другом. Он хотел поцеловать ее, вот почему жаждал произвести на нее хорошее впечатление. Это увеличивало его шансы на успех.

– Значит, теперь мы с вами друзья? – не без сарказма поинтересовалась Эмма.

– Если сбросить со счетов тот факт, что я вам не нравлюсь, – поправился он и увидел ее улыбку. – Но я решил не обращать на это внимания.

– Ради нашей дружбы? – рассмеялась она.

– Точно.

Эмма вернула сливу в корзину, взяла следующую, внимательно изучила ее и положила на место.

– Эти сливы ужасны, да еще за такие деньги!

Гарри посмотрел на ценник:

– Дюжина за шестипенсовик кажется вполне разумной ценой.

– Возмутительно! В сезон сливы должны продаваться по три за пенни.

– Вы скряга, мисс Дав.

Его замечание ей явно не понравилось.

– Я экономная, – нахмурилась она.

– Как скажете.

– В любом случае сливы я не очень люблю. У них слишком кислая шкурка. Ах, был бы сейчас август! Тогда бы персики поспели. Я обожаю персики, а вы? – Она запрокинула голову, прикрыла глаза и облизнулась. – Спелые, сладкие, сочные.

В его мозгу вспыхнуло чувственное видение – персики и нагая мисс Дав. По телу прокатилась волна вожделения и захватила Гарри прежде, чем он успел справиться с ней.

– С вами все в порядке, милорд?

– Что? – Гарри потряс головой, пытаясь прийти в себя, пока предмет его мечтаний с тревогой взирал на него.

– У вас такое странное выражение лица. Вы не заболели?

– Заболел? – Можно и так сказать. – Нет, – солгал Гарри. – Я в порядке. В полном порядке.

Она удовлетворенно кивнула и вновь принялась рассматривать фрукты. Гарри ослабил галстук, злясь на себя. Да что с ним такое? Он же не тринадцатилетний юнец, чтобы терять над собой контроль. И определенно не из тех мужчин, которых тревожит мнение женщины или которые позволяют чувственным фантазиям вмешиваться в дела. В любом случае целомудренные девы не его профиль. Внезапная тяга к мисс Дав не поддается объяснению. И доставляет массу неудобств.

Несмотря на то что ситуация изменилась, мисс Дав все еще работает на него. Обстоятельства, выстроившие меж ними стену, не исчезли. И он не имеет права забывать об этом. Он джентльмен, а джентльмены не пользуются служебным положением в личных целях, особенно если речь идет о невинных девах. Он должен положить конец мечтам о мисс Дав. Просто обязан.

Она двинулась вдоль прилавка, а он задержался, сражаясь с фантазиями о том, как он кормит ее фруктами и при этом оба они обнажены. Вернув контроль над собой и своими низменными страстями, он нагнал ее в конце прилавка.

– Вы закончили?

Она покачала головой и протянула плетеную корзинку:

– Думаю купить немного ранней клубники.

Гарри издал стон и сдался. В конце концов, нет ничего страшного в том, чтобы поддаваться воображаемым соблазнам, уговаривал он себя. Главное – не воплощать их в жизнь.

Марлоу вел себя очень странно. Эмма раздумывала над этим, пока они сидели друг против друга на травке на набережной Виктории и поглощали импровизированный ленч из холодного языка, хлеба с маслом и клубники.

Марлоу сказал, что на нее трудно произвести впечатление, но Эмма никогда не замечала в нем желания сделать это.

Однако сегодня он явно сам не свой. И это непонятное выражение на лице, появившееся, когда она упомянула персики. Затуманенный, отстраненный взгляд, словно погруженный в свой мир. Она не могла найти этому объяснения.

К тому же он не сводил глаз с ее губ.

Вот и сейчас тоже.

Эмма застыла, не донеся клубнику до рта.

– Почему вы таращитесь на меня? Вы меня смущаете.

– Да? – Он даже не подумал отвернуться. Вместо этого лишь откинулся назад, оперся на локти и склонил голову набок. На губах заиграла улыбка.

– Вы заставляете меня думать, будто у меня на лице что-то есть, – сказала она. – И почему вы так улыбаетесь? Я сказала что-то смешное?

Гарри перевел взгляд с ее губ на глаза.

– У вас ничего нет на лице, и я не собирался таращиться. Примите мои извинения. Я просто хочу получше узнать вас, изучая вашу внешность. В духе нынешних равноправных отношений, ну вы понимаете.

И хотя он по-прежнему улыбался, слова прозвучали искренне. Довольная мисс Дав решила тоже сделать шаг навстречу. Ведь им действительно придется работать вместе.

– Невзирая на ваши мысли, кое-что мне в вас очень нравится.

– Продолжайте, – поторопил он ее, когда она запнулась. – Ради всего святого, не останавливайтесь. Вы должны поведать мне о моих лучших качествах.

– Ну, например, вы обладаете завидным деловым чутьем.

Он сел, взял клубнику и удрученно посмотрел на мисс Дав, отправляя ягоду в рот.

– Не такое уж и завидное, если учесть миссис Бартеби.

– От ошибок никто не застрахован. К тому же я поняла, что мои темы не ваш конек, если можно так выразиться. Вы правы, моя популярность вполне может оказаться мимолетной. У вас же целая история успеха, и мне остается только восхищаться ею. Я уважаю вашу деловую хватку.

Она съела клубничку и потянулась к корзинке за следующей.

– И это все? – вопросительно посмотрел на нее Марлоу. – Вы уважаете мою деловую хватку?

– Каких еще похвал вы ждали от меня? – Эмма изумленно взглянула на него.

– Только не таких, – с нажимом проговорил он. – Как бы ни было приятно узнать об уважении, из женских уст это звучит не слишком лестно.

Она с подозрением смотрела на него, поедая клубнику, не в силах решить для себя, дразнит он ее или нет.

– Значит, вы хотите лести?

Марлоу сделал вид, что обдумывает ее предложение, потом кивнул.

– Да, – широко улыбнулся он. – Длинный перечень моих недостатков уязвил мое мужское самолюбие. Меня срочно надо подмаслить.

Каким же несносным он бывает!

– Нет, – отрезала Эмма, сложив руки на груди и стараясь не рассмеяться. – Лесть только добавит вам тщеславия.

– Это вряд ли, ведь вы и впредь будете держать меня на коротком поводке и не дадите сбиться с верного пути. – Он подвинулся к ней ближе. – Вы недолюбливаете меня, я знаю это, своими собственными ушами слышал, но отказываюсь верить, что вы считаете меня насквозь испорченным. Должно же вам нравиться во мне что-то, кроме деловой хватки, Эммалайн.

– Я не давала вам разрешения называть меня по имени! К тому же, – добавила она, поморщившись, – я ненавижу имя Эммалайн. Называя меня подобным образом, вы ничего не выиграете.

– Ну ладно. Тогда могу ли я называть вас Эммой? Друзья так вас величают?

– Да. Но я не понимаю, отчего вы постоянно намекаете на дружбу. Мы не можем быть друзьями.

– Почему?

Она фыркнула.

– Как говаривала моя тетя Лидия, джентльмен не может стать надежным и заслуживающим доверия другом женщины.

– Умная дама, ваша тетя, – хохотнул он.

Гарри вытянул свои длинные ноги параллельно ее ножкам, едва не касаясь их. Это уже переходило всякие границы приличия. Она открыла было рот, чтобы выразить протест, но в этот момент его колено задело ее колено, и Эмма утратила дар речи.

– Вы так и не сказали, что вам нравится во мне, – прошептал он, наклоняясь вперед. Так близко, что она уловила запах сандалового мыла, так близко, что она разглядела темно-синий ободок вокруг радужки его глаз. Он оперся ладонью о землю возле ее ног и перенес вес на эту руку. Его запястье прижалось к ее бедру.

– Ну давайте же, Эмма, – уговаривал он. – Подмаслите меня.

По ее телу разлилось тепло, кожа вспыхнула. Не ее ли тут подмасливают? – заподозрила Эмма, чувствуя, как тает под его взором, точно масло на солнце. Она беспокойно заерзала, не в силах оторвать взгляд от его запястья у своей ноги.