– Э-э-э… Я… – только и выдавил из себя Чарли. Что, в сущности, он мог сказать в эту минуту?

– Да, да! – защебетала Одри. – Это просто замечательно! Чарли выступит со своим оркестром на вашем празднике, а потом мы объявим о своей помолвке. Слава богу, что мы сможем сделать это в вашей церкви, мистер Топпинг, а не в католической, у отца Бернардо. И как хорошо, что Чарли не католик, а баптист. Ведь мы с тетушкой Айви принадлежим к методистской церкви, а значит, мы почти единоверцы!

– Разумеется, – кивнул мистер Топпинг, с отеческой любовью глядя на Одри.

Чарли оторопел настолько, что не мог вымолвить ни слова.

– Благодарю вас, мистер Уайдд, – обратился к нему мистер Топпинг. – От всей души благодарю.

Он подскочил и пылко пожал ему руку. Чарли из последних сил попытался выдавить ответную улыбку.

Одри закончила доить Бетси и ласково шлепнула ее ладонью по спине:

– Пока, Бетси!

Чарли все так же молча подхватил ведро с молоком и потащил его к дому, судорожно соображая, что же ему теперь делать.

Надо что-то решать. И не откладывая в долгий ящик.

Преподобный мистер Топпинг решил задержаться на ферме Хьюлеттов, чтобы послушать репетицию оркестра, которая была назначена на тот же день. Лицо его горело от нетерпения, и он едва смог дождаться ее начала.

Дело не в том, что оркестр сегодня звучал хуже, чем обычно. Скорее, наоборот. Так хорошо они, пожалуй, не играли с тех пор, как покинули свой родной Америка-Сити. А уж когда в воздухе поплыла величественная мелодия “Влюбленной нимфы”, даже преподобный Топпинг не выдержал и приложил к своим глазам белый носовой платок.

И все же Чарли был расстроен.

Его не взволновали слова мистера Топпинга, сказавшего, что выступление оркестра станет подлинным украшением праздника методистской епископальной церкви.

Чарли только молча кивнул головой, когда Пичи Джилберт сообщил, что предчувствие подсказывает ему, Пичи, что все будет хорошо и что все они найдут свое счастье в этом городке под названием Розуэлл.

Чарли ничего не сказал и тогда, когда к нему наклонился Харлан Льюис и с заговорщицким видом прошептал о том, что, по его мнению, они могут и не грабить банк, а просто попытаются скопить немного денег, чтобы добраться до Альбукерке. А уж там они постараются найти себе постоянную работу, и тогда…

Наконец вскоре после окончания репетиции на ферме появился Хомер Поль со старинным корнетом в руках – он пришел на урок к мистеру Уайлду. Увидев своего ученика, Чарли едва не завыл от тоски.

Последний удар нанесла Айви. В конце репетиции она пришла проводить уезжающих в город музыкантов, после чего громко поздравила Чарли с предстоящей помолвкой. Ему сразу же захотелось куда-нибудь убежать и забиться в угол.

Лестер не сказал ничего, но и он вызывал во время ужина раздражение у Чарли – своим молчанием, хмурым видом, сосредоточенным жеванием, наконец. Однако и Лестер не остался в стороне от происходящего. Когда Одри и Айви ушли мыть посуду, он наклонился к Чарли и наконец заговорил:

– Если ты женишься на мисс Адриенне, то что станет с парнями, Чарли?

Чарли ничего не мог ответить старому другу. Он только вздохнул и пожалел о том, что не умер еще вчера.

Вскоре после ужина он отправился в сад и уселся под своей любимой яблоней. Так грустно Чарли не было уже много лет, пожалуй, с той самой зимы – ужасной военной зимы, которая унесла в могилу одного за другим его отца, мать и сестру.

Сейчас же ему не то что жить – играть не хотелось, вот до чего дошло!

Чарли закинул голову и посмотрел на небо. Оно смотрело на него сквозь ветви яблонь – унылое и однотонное. Обычные вечерние сполохи оранжевого и желтого уже покинули небосвод, и он окрасился в траурный серый цвет, на котором тускло поблескивали звездочки и тревожным красноватым глазом смотрела полная луна.

Одним словом, картина на небесах вполне гармонировала с тем, что творилось в душе Чарли.

Он оказался в безвыходной ситуации, в капкане, и тщетно пытался найти лазейку, выскользнуть на свободу целым и невредимым.

И тут в его голове оформилась простая и доходчивая мысль: а почему бы ему не жениться на Адриенне Хью-летт? Чем это не выход? Женись – и не будешь сидеть под этим серым небом и под этой дурацкой яблоней, как побитая собака! Женись – и сразу же почувствуешь себя человеком!

Что и говорить, это была заманчивая идея – в самом деле жениться на Одри и зажить здесь, в глуши, честной, спокойной и размеренной жизнью. Свить свое гнездо и растить в нем детей под веселое щебетание миссис Адриенны Хыолетт-Уайдд.

Растить детей.

Чарли резко выпрямился, больно ударившись при этом затылком о шершавый ствол яблони. А что, если Одри уже забеременела?

Какой же он идиот! Мало того, что он, можно сказать, жизнь поломал наивной доверчивой девчонке, так еще и это… Что будет с нежной, ранимой, романтичной душой Одри, когда она не только узнает о том, что ее соблазнил и бросил мерзавец по имени Чарли, но и поймет, что носит под сердцем ребенка от этого негодяя?

Все. Он больше пальцем не притронется к Одри, на пушечный выстрел к ней не подойдет. Только бы все обошлось, господи! Пусть все обойдется – так же, как с теми же рубинами, которые, по милости божьей, теперь не нужно красть. Хоть небольшое, но все же облегчение. Ограбить Одри после всего, что случилось сегодня на берегу реки, – нет, это было выше его сил.

Итак, решено. К Одри он больше не притрагивается.

Живет здесь монахом до того самого дня, пока не придет пора либо грабить банк, либо уезжать в Альбукерке на сэкономленные деньги. Да, как это ни трудно будет сделать, но необходимо. Подальше, подальше от Одри!

А потом он уедет, и что тогда? Одри поплачет, погрустит, а потом найдет человека, за которого выйдет замуж, – наверняка более достойного ее любви, чем Чарли Уайлд.

Нет. Чарли не мог представить себе Одри в объятиях другого мужчины. Не мог он представить и самого себя без этой девушки. Особенно теперь, когда он лишил ее девственности, сделал ее своей женой в глазах всевышнего.

Что же ему делать? Лучше умереть, чем гореть в этом пламени!

– Добрый вечер, Чарли. Чудесный вечер, правда? При первых звуках мелодичного голоса Чарли едва не грохнулся наземь. Потом повернул голову и увидел ее, стоящую совсем рядом, со своей неотразимой улыбкой на губах. И сердце Чарли вспыхнуло от этой улыбки словно порох – несмотря на то, что минуту назад была дана страшная клятва: всеми способами избегать общения с Одри.

– Добрый вечер, мисс Адриенна.

– Я посижу рядом, не возражаешь?

Чарли учтиво, словно настоящий джентльмен, вскочил на ноги и проворно снял с головы шляпу.

– Конечно, что за вопрос, – ответил Чарли. – Я… Я люблю, когда ты сидишь рядом.

И это было истинной правдой.

Одри легко вспорхнула на изгородь и уселась на верхней жердочке, держась за нее обеими руками.

– Я так рада, что вы будете играть на празднике в методистской церкви, Чарли!

– Что? Да. Да, я тоже рад.

Одри сегодня вечером не походила на саму себя: она была подтянута, сосредоточенна и немногословна – просто чудеса какие-то! Она сидела молча, и с каждой секундой Чарли все больше не хватало ее обычного щебетания.

Потом она вздохнула, и этот вздох пронзил раскаленной иглой сердце Чарли. Он снова почувствовал себя виноватым, нашкодившим мошенником.

– Смотрите, какая луна, мисс Адриенна, – сказал Чарли, продолжая путаться в “вы” и “ты”. – Сегодня, по-моему, полнолуние.

– М-м-м… – рассеянно протянула Одри. – Да, наверное.

Наверное? Ну и ну! Услышать такое от нее, когда речь идет о столь романтическом предмете, как луна? Невероятно!

– А как пахнут магнолии, – брякнул Чарли, тут же мысленно назвав себя последним идиотом.

Одри негромко рассмеялась и заметила:

– Ах, Чарли Уайлд! Какой же вы, однако. Магнолий здесь не найти, хоть три дня скачи во весь опор, я же говорила вам об этом.