И был, наконец, еще Фермин Смолл – неутомимый, словно фокстерьер, одержимый желанием разоблачить и арестовать Чарли.

О господи…

– О господи… – Одри слово в слово повторила тайные мысли Чарли.

Он перестал смотреть в небо и перевел взгляд на нее. Одри выглядела довольной и счастливой, и Чарли, несмотря ни на что, почувствовал гордость за себя.

Ладно, черт побери, пускай он мошенник – а ведь он и в самом деле мошенник, – но, по крайней мере, он помог Одри почувствовать, какое это счастье – быть женщиной. И тут же с горечью подумал о том, что этот дар Одри должна была бы получить из других рук, более чистых; чем у него.

– Тебе хорошо? – тихо спросил он.

– Хорошо? Мне еще никогда в жизни не было так хорошо, Чарли, – ответила она.

– Я очень рад.

Одри немного помолчала и наконец заметила с улыбкой:

– Однако, пожалуй, пора наконец пойти подоить бедняжку Бетси.

Чарли огорченно вздохнул, когда она скатилась на бок и вскочила на ноги. Лежать на траве одному стало сразу холодно и неуютно.

Одри тем временем наскоро ополоснула в реке ведро, затем вымылась сама и обтерлась своим фартуком, напевая при этом во все горло “Лесной квикстеп”. Чарли с удовольствием слушал, как она поет. У Одри оказался хороший слух и приятный грудной голос. Чарли улыбнулся и тоже вошел в воду.

– Можешь вытереться моим фартуком, Чарли.

– Спасибо, Одри.

“Боже мой, – подумал он. – До чего же она славная, милая, добрая – моя маленькая мисс Одри!”

Тут Чарли с отвращением вспомнил о том деле, ради которого, собственно, он и торчал столько времени на ферме Хьюлеттов. Презирая себя до глубины души, он тем не менее спросил нарочито небрежно, вытираясь при этом фартуком – ее фартуком:

– Кстати, Одри, мне очень хотелось бы взглянуть на ваши знаменитые рубины. Вы держите их дома?

О, как он ненавидел себя в эту минуту! Люто ненавидел! И впервые в жизни задал себе вопрос: существуешь ли ты на самом деле, господи?

– Рубины?

Одри перестала застегивать платье, оставив обнаженными прекрасные плечи и умопомрачительную грудь. Руки Чарли невольно потянулись к ее соблазнительным прелестям.

– Э-э-э, да. Хотелось бы их увидеть. Дело в том, что я… я никогда в жизни не видел настоящих драгоценных камней.

Одри звонко рассмеялась, и от ее смеха, казалось, стало светлее вокруг.

– Рубины я не смогу показать, но то, как они выглядели когда-то, ты увидишь. Это я для тебя устрою с радостью.

Чарли с трудом сглотнул. Господи, неужели ты все-таки существуешь?

– Не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать, Одри.

Она взмахнула рукой и принялась объяснять ему, как маленькому ребенку:

– Чего же тут не понять, Чарли? Папа продал рубины, когда мы собирались уезжать из Джорджии. А вместо них заказал копию – из простого стекла, разумеется. Копию я тебе покажу, а те, настоящие камни, разумеется, нет. Они давно уже не наши.

Чарли опустил голову, чтобы спрятать глаза. Слава богу! Он вовремя задал нужный вопрос и получил на него совершенно неожиданный ответ. Вот и лопнуло еще одно его начинание.

Одри не заметила состояния Чарли и продолжала весело щебетать:

– А деньги, которые папа выручил за рубины, очень помогли нам, когда мы перебрались на новое место. По крайней мере, мы смогли купить на них настоящий дом, а не какую-нибудь развалюху. Конечно, это не тот дом, что был у нас в Джорджии, но, по здешним меркам, он считается неплохим.

– У вас отличный дом, Одри, – пробормотал Чарли. Он все еще переживал свое поражение.

Потом спросил – уже из чистого любопытства, только для того, чтобы понять, там ли он искал.

– И где же вы храните их, Одри? Воров не боитесь?

Ведь не каждый грабитель сможет догадаться, что перед ним подделка.

– То же самое я сказала в свое время тетушке Айви – слово в слово. Мы с ней подумали и наконец нашли для них место.

– И где же, интересно знать?

– В горшке с геранью. В том, что стоит на веранде. Я положила стеклышки в железную банку и завязала в тряпку, чтобы земля не набилась, – ответила Одри и пожала плечами. – Может быть, это и глупо, но ты и сам знаешь, какие люди встречаются порой. Увидят что-нибудь красивое и захотят стащить. А стеклышки не только красивые – они к тому же напоминают нам о прошлой жизни. А память нужно хранить, верно?

– Верно.

Чарли рассеянно принялся застегивать пуговицы на рубашке. Да, все верно, все правильно, думал он.

Вот и все. Он погнался за бумажным зайцем. И рубинов не добыл, и испортил жизнь такой прекрасной девушке, как Одри. Идиот! Одно оправдание – он делал все это ради своих друзей.

И все же… Проклятие!

Одри поправила волосы и подхватила в руку ведро.

– Все шпильки растеряла, – хихикнула она.

Чарли почувствовал себя еще больше виноватым. Впрочем, разве в шпильках дело? Шпилек он ей купит хоть целую дюжину. Вот только сегодняшний день ему не переиграть заново. Никогда.

– Можно, я помогу тебе подоить корову, Одри? – спросил Чарли. Ему ужасно хотелось загладить свою вину. Хоть в чем-то.

– Ну, с Бетси-то я и сама отлично справлюсь, – ответила Одри. – Но если хочешь, можешь составить мне компанию. Я буду только рада.

– Спасибо, – растерянно промямлил Чарли.

Одри посмотрела, как он натягивает брюки, и сердце ее радостно екнуло. До чего же он был красив, ее сказочный принц! Красивее его нет мужчины на всем белом свете!

– Мисс Адриенна!

Одри удивленно вздрогнула и повернула голову.

Это был преподобный Фаддеус Топпинг. Священник стоял на краю лужайки, протянувшейся вдоль берега реки. Глаза его, увеличенные толстыми очками, казались непомерно большими. Солнце весело дробилось в выпуклых стеклах, вставленных в черепаховую оправу. Брови священника нависали над очками, словно крылья какой-то диковинной птицы.

– А, это вы, мистер Топпинг, – приветливо улыбнулась Одри. – Как поживаете?

Краем глаза она заметила, что Чарли стоит неподвижно, виновато опустив голову. Таким растерянным Одри его еще не видела. Потом Чарли вздохнул, нервно передернул плечами, смахнул непослушную прядь, упавшую ему на лоб.

Одри подошла к Чарли, нежно взяла его за руку и сказала, обращаясь к священнику:

– Мистер Топпинг, позвольте представить вам моего хорошего друга Чарли Уайлда. Мистер Уайлд вместе со своим превосходным духовым оркестром совсем недавно появился в наших краях. Они собираются задержаться на некоторое время в Розуэлле.

– Да-да, я слышал об этом. Добрый день, мистер Уайлд. – И святой отец покосился на Чарли с явным неодобрением.

– Очень рад познакомиться, – невнятно ответил Чарли.

Одри подозрительно посмотрела на священника.

– Почему вы так на нас смотрите, мистер Топпинг? – невинным тоном спросила Одри и исподтишка подмигнула Чарли. – Может быть, вы подозреваете, что мы с Чарли занимались здесь чем-нибудь неподобающим?

Мистер Топпинг ответил уклончиво:

– Не думаю, что это мое дело – судить других, мисс Адриенна.

– Полагаю, что вы правы, мистер Топпинг, – кивнула Одри.

Мистер Топпинг нахмурился и веско заметил:

– Однако мой долг предупредить вас, как много опасностей поджидает молодых людей, если они сворачивают с прямой дороги на тропу греха, мисс Адриенна.

Он мрачно посмотрел на Чарли и осуждающе покачал головой. Чарли опустил глаза и уставился в землю, чувствуя себя последним мерзавцем. Разоблаченным и осужденным на вечные муки в аду.

– Я, конечно, не имею ничего против вашей дружбы, – продолжил священник. – Молодым людям естественно тянуться друг к другу. Главное – чтобы помыслы их оставались чисты.

Чарли совсем сник и принялся ковырять землю носком своего сапога. Затем, услышав звонкий смех Одри, удивленно поднял голову.

– О чем вы говорите, преподобный! Разве могут поселиться дурные помыслы в голове такого воспитанного и тонкого человека, как Чарли! – сказала она. – Вы и сами в этом могли бы убедиться, если бы слышали, с каким чувством он играет на своем корнете “Влюбленную нимфу”!