Если его парни когда-нибудь узнают об этом, они лопнут от смеха.

– Да потому, мисс Хьюлетт, – ответил Чарли, – что после войны в Джорджию нахлынули переселенцы.

Как он ни старался, а слово “переселенцы” прозвучало в его устах злобно.

У Одри был такой вид, словно сказанное Чарли поразило ее в самое сердце.

– О боже! – воскликнула она. – Это просто ужасно! А чем вы занимались, пока жили в Джорджии? Только играли?

Одри взяла со стола грязную рубашку Чарли и пошла с нею к лохани с мыльной водой с явным намерением постирать ее.

– Нет, не совсем. – Чарли завороженно следил за девушкой.

При каждом движении ее тонкая блузка отчетливо демонстрировала восхитительные полушария, и Чарли не мог отвести глаз от этой соблазнительной картины. Он провел кончиком языка по пересохшим губам и с трудом заставил себя продолжить:

– Мы играли только по воскресеньям в парке да еще изредка, если нас куда-нибудь приглашали. А так у каждого из нас была постоянная работа. Лестер, например, работал в ювелирной лавке, наш басист был кузнецом, а сам я – плотник.

Одри бросила на Чарли кокетливый взгляд через плечо.

– Ну, тогда я понимаю, откуда у вас такие мускулы, – улыбнулась она.

– Пожалуй, – согласился Чарли и опустил глаза, уставившись на старенькую клеенку, покрывавшую стол.

– Баритон, – неожиданно подал голос Лестер.

Это было первое слово, которое он произнес за все время своего пребывания на кухне.

Одри непонимающе моргнула. Что, черт побери, он хочет этим сказать? Она вопросительно посмотрела на Чарли.

– Да, – решил он расшифровать сказанное товарищем. – Лестер играл у нас на баритоне.

Лестер скрипнул стулом и попытался изобразить на лице подобие улыбки. Правда, улыбка его не красила, потому что обнажала зубы – редкие, словно штакетины в старом заборе.

– О, это очень интересно, мистер Фрогг, – вежливо заметила Одри.

– Лестер не очень разговорчивый человек, мисс Хьюлетт, – пояснил Чарли. – Но музыкант он классный, можете мне поверить.

– Конечно, конечно. Чувствуйте себя как дома, мистер Фрогг, – откликнулась Одри. – И зовите меня просто по имени – Адриенна.

И она снова занялась стиркой.

– П-премного благодарен, мэм, – выдавил Лестер.

– И вы меня зовите тоже просто по имени – Чарли, – добавил пациент мисс Хьюлетт.

– Отлично, так и договоримся. Чарли, мне кажется, что ваша рубашка нуждается в починке. Смотрите, какая на ней дыра. – И Одри, просунув ладонь в прореху, пошевелила пальцами.

– Буду очень признателен, мэм… то есть мисс Адриенна.

– Знаете, Чарли, – доверительно улыбнулась Одри. – Мой папа и тетушка Айви переехали сюда еще до войны. Папа увез меня из Джорджии, считая, что здесь будет тише. Он так хотел, чтобы меня не коснулись ужасы, которые несет с собою война. Тем более, что росла я без матери – моя бедная мамочка умерла за несколько лет до этого.

– Ваш папа – мудрый человек, – пробормотал Чарли.

– Да, возражать я не стану. Нужно признаться, нам часто его не хватает, – сокрушенно вздохнула Одри.

– Конечно, я понимаю, как вам трудно жить здесь без мужской поддержки, мэм, – согласился Чарли.

– Действительно, тяжеловато. Да и надежных друзей у нас здесь так и не появилось. Честно говоря, я частенько думаю о нашей Джорджии. Сама-то я, правда, плохо помню ее, но тетушка Айви часто мне о ней рассказывает.

Ах, если бы вы только знали, как я рада увидеть в своем доме земляков, воспитанных и галантных джентльменов с юга!

Одри лучезарно улыбнулась Чарли, но ее улыбка тут же погасла при виде хмурого выражения на его лице.

– В чем дело, Чарли? Рана беспокоит?

– Нет, мэм.

– Смотрите, если вам станет хуже, немедленно скажите, и я дам вам немного лауданума, чтобы успокоить боль. Или заварю травы, снимающие воспаление.

– Хорошо, мэм. Спасибо, мэм.

Одри снова погрузила руки в мыльную воду и принялась тереть рубашку Чарли. Затем, возвращаясь мыслями к предыдущему разговору, она продолжила:

– Правда, здесь очень немногое может напоминать о Джорджии.

– Это уж точно.

– Меня зовут Лестер, – вдруг ни с того ни с сего брякнул Лестер.

Одри и Чарли дружно повернули к нему головы.

– Хорошо, Лестер, – кивнула Одри. – Именно так я и стану вас называть.

Лестер густо покраснел, еще раз обнажил в улыбке свои редкие зубы и смущенно потупился.

Считая объяснение с Лестером исчерпанным, Одри вновь обратилась к Чарли:

– Впрочем, не так уж здесь и страшно. Ведь мы живем совсем неподалеку от Розуэлла. Конечно, Розуэлл не бог весть какой большой город, особенно по вашим понятиям, но все же нам не приходится слишком опасаться за свои драгоценности.

Чарли не смог скрыть вспыхнувшего в нем интереса.

– Д-драгоценности, мэм?

– Ну да, фамильные рубины Хьюлеттов. Они просто великолепны. – Одри вопросительно посмотрела на Чарли. – Что с вами? Вы не поперхнулись? Может быть, стукнуть вас по спине?

Чарли с трудом сглотнул и попытался улыбнуться.

– Н-нет, нет, мэм. Спасибо, все в порядке. Одри задумчиво посмотрела на голую грудь Чарли.

– Пойду поищу в сундуке какую-нибудь отцовскую рубашку. Ваша не высохнет до утра, да ее еще и починить нужно. Вы не против?

– Нет, мэм, я не против, только не знаю, когда смогу вернуть вам рубашку. Дело в том, что нам вскоре надо отправляться в Розуэлл…

– Нет, нет! – запротестовала Одри.

Как же так! Рыцарь, ее рыцарь, который наконец-то примчался к ней сквозь ночь, минуя все преграды, не может так быстро исчезнуть вновь. И какое имеет значение то, что он всего-навсего плотник! Нет, она не отпустит его, не расстанется с ним так просто. Ведь еще неизвестно, какая роль на самом деле предназначена ему в ее жизни!

– Я никуда не отпущу вас, Чарли, – сказала она. – По крайней мере, до тех пор, пока ваша рука не заживет. Оставайтесь у нас. Заодно поможете нам с тетушкой Айви по хозяйству, когда будете чувствовать себя получше. И вы, Лестер, вы тоже можете остаться.

– Но, мэм, а как же мои парни?

– Ваши парни?

Одри подняла на него глаза, и на секунду Чарли утонул в их глубине.

– Да, мисс Адриенна, они пропадут без меня. Как я могу оставаться здесь, зная, что они будут мыкаться где-то, не имея даже крыши над головой?

– Пусть вас это не тревожит, Чарли. Я позабочусь о них.

Ничего не скажешь, характера этой девушке не занимать. То, как она сказала это, остановило поток возражений.

Остаться здесь? Заманчивая идея, что и говорить, но все же…

Одри прервала его размышления:

– Завтра же утром я займусь этим, Чарли. Я переговорю кое с кем в городе, и мои знакомые мигом отыщут ваших друзей.

– Но, мэм…

Чарли не успел довести до конца начатую фразу, потому что его внезапно перебил Лестер, загадочно проронивший единственное слово:

– Пичтри.

Одри и Чарли вновь повернули головы к Лестеру, а тот опять покраснел как рак и уставился в пол.

– Помнится, однажды в Пичтри мне доводилось видеть рубины Хьюлеттов.

Наступило молчание, после чего Одри рассеянно спросила:

– Вот как?

Лестер еще ниже наклонил голову и смущенно пробормотал:

– В ювелирной лавке. Мне поручили почистить их.

– До чего же мир тесен! – заметила Одри.

Чарли перестал пристально изучать лицо Лестера и перевел взгляд на нее.

– А знаете, мэм, пожалуй, это неплохая мысль – остаться здесь на какое-то время, – сказал он. – Кроме того, мы действительно должны немного помочь вам и вашей тетушке, чтобы хоть как-то отблагодарить за гостеприимство.

– Ну, наконец-то, Чарли. Если бы вы только знали, как мне приятно иметь дело с таким джентльменом, как вы.

– Благодарю вас, – машинально откликнулся Чарли.

– Но только учтите, я не позволю вам делать ничего тяжелого до тех пор, пока ваша рука окончательно не заживет. Смотрите, мистер Чарли Уайлд, обещайте мне… – Тут Одри неожиданно вспомнила кое о чем и с тревогой спросила: – Да, но как же быть с Альбукерке?