– Корнет! Это потрясающе, мистер Уайлд. Он издает просто волшебные звуки!
– Ну, не знаю, мэм. По мне, так не настолько уж корнет и отличается от звука других труб.
Одри яростно тряхнула головой, так, словно Чарли не свое мнение о корнете высказал, а, по крайней мере, предложил Одри переспать с ним.
“И это не такая уж плохая идея”, – усмехнулся про себя Чарли, но поспешил отбросить эту мысль как явно бесперспективную.
– Нет-нет, мистер Уайлд, – горячо запротестовала Одри – у корнета совершенно необыкновенный звук.
Как-то раз я слышала парня, который играл на корнете “Диксиленд”, так можете поверить, я плакала навзрыд.
Это сообщение не слишком-то удивило Чарли. За недолгое время знакомства с Одри он уже понял, что имеет дело с существом романтичным и восторженным. Да и много ли она видела в своей жизни, эта девчонка?
Послышался стук в дверь, и Чарли был несказанно рад поскорее сменить тему разговора.
– Я полагаю, это Лестер, мэм, – облегченно выдохнул он. – Лестер Фрогг.
– Входите! – крикнула, не оборачиваясь к двери, мисс Хьюлетт.
Чарли едва не свалился со стула. Он даже не мог предположить, что такое хрупкое на вид и нежное создание может издавать подобные звуки.
Одри заметила, как вздрогнул Чарли, и виновато посмотрела на него.
– Прошу прощения, мистер Уайлд, – пропела она своим прежним нежным голоском. – Просто я привыкла общаться только с тетушкой Айви, а она глуха как тетерев.
– Все в порядке, мэм, – соврал Чарли, хотя в ушах у него все еще звенело от крика Одри. – Но боюсь, что Лестер перепугался и забился теперь куда-нибудь в кусты.
– Я приведу его, – хихикнула Одри, поднимаясь с места.
Чарли проводил ее задумчивым взглядом.
Несмотря ни на что, мисс Адриенна Хьюлетт очаровала его. Чем и как? – этого Чарли понять не мог. Девушка, которая поначалу показалась ему восторженной дурочкой, оказалась прелестной нежной феей. К тому же весьма неглупой. Впрочем, разве можно выжить в этом проклятом Нью-Мехико, не имея мозгов в голове!
“Кстати, о мозгах, – подумал Чарли. – Интересно, не могла ли та пуля, продырявив руку, шарахнуть меня еще и по голове?”
Мистер Уайлд не ошибся в своих предположениях. Когда Одри удалось наконец разыскать Лестера, он сидел на веранде, забившись в самый дальний ее уголок.
– Пойдемте со мной, мистер Фрогг, – сказала Одри. – Я провожу вас на кухню. Я обрабатываю руку вашего товарища. Он рассказал мне, что вы тоже музыкант. Это так интересно!
– Н-ну, я-а-а…
Лестер все еще мучился над первой фразой, когда Одри просто взяла его за рукав и повела за собою к дому.
– Ну вот, – сказала она, входя вместе с Лестером на кухню и усаживаясь на свое прежнее место. – Продолжайте, мистер Уайлд, прошу вас. Итак, вы говорили об оркестре. Моя тетушка рассказывала, что в ее родном городе тоже был оркестр, причем один из лучших во всей Джорджии. Оркестр из Пичтри. Знаете этот городок?
Если бы Чарли и Лестер даже захотели бы что-то сказать, им это не удалось бы, потому что Одри немедленно продолжила, не переводя дыхания:
– Да, тетушка говорила, что тот оркестр был что надо! Они играли в парке по воскресеньям. Мне очень хотелось бы, чтобы и здесь, в Розуэлле, был оркестр, только боюсь, что в этих краях не сыщешь настоящих музыкантов. Здесь если и есть музыканты, то в основном мексиканцы, а мексиканцы разве умеют играть на духовых? Нет, конечно. Они только и умеют, что бренчать на своих гитарах.
К этому времени Одри закончила бинтовать руку Чарли, которой продолжала заниматься во время всего разговора. Она критическим взглядом окинула свою работу и сказала:
– Ну вот и все, мистер Уайлд. Мне кажется, что теперь ваша рана срастется сама по себе, и ее не нужно будет зашивать.
– Ну и прекрасно, – откликнулся Чарли.
Он был бледен, и Одри понимающе улыбнулась, глядя ему в лицо.
“Я должна чем-то отвлечь его, – подумала она. – Поговорю-ка я с ним еще о музыке”.
Тетушка Айви всегда говорила, что мужчину можно отвлечь только разговором о том, что ему по-настоящему интересно.
– Вот что я вам еще скажу, – начала Одри. – Мне кажется, что у каждого человека есть своя мелодия – та самая, что однажды входит в его кровь и становится его частичкой. Такая мелодия уже никогда не покинет его. И у меня такие мелодии есть: “Послушай песенку дрозда”, например, или “Старый колодец”. Ведь даже если я никогда больше не услышу, как их кто-то играет, все равно они всегда будут звучать у меня в голове. А что вы об этом думаете, мистер Уайлд?
И она взглянула на Чарли своими огромными серыми глазами, опушенными густыми ресницами. Чарли же был просто зачарован ее певучей речью и впал в состояние, похожее на транс, покачиваясь на стуле в такт словам Одри, словно змея под дудочку индийского факира. Он с трудом очнулся и заморгал, пытаясь собраться с мыслями.
– Э-э-э… М-м-м… Д-да, мэм, я тоже так думаю, – невпопад выдавил он.
Очаровательная улыбка осветила лицо Одри.
– Рада слышать это. А еще больше рада тому, что у нас с вами одинаковый взгляд на музыку. Не правда ли, в этом что-то есть? Мне кажется, что мы с вами могли бы найти много общего и помимо музыки. Да, что же вы еще говорили о своем оркестре? Кажется, вы рассказывали о том, что бандиты напали на вас, когда вы направлялись в Альбукерке. Но помилуйте, зачем вас понесло в Альбукерке в такую ночь?
Чарли мысленно поблагодарил бога за то, что рядом с ним остался именно тугодум Лестер, а не кто-нибудь другой. Ведь любой другой поспешил бы сунуться вперед со своим ответом, и тогда…
Лестер не обманул ожиданий Чарли. Он продолжал сидеть на стуле, слегка приоткрыв рот и не сводя глаз с мисс Хьюлетт, которая своей болтовней и Лестера превратила в дрессированную кобру.
– Мы спешили туда, потому что нас пригласили поиграть на городском празднике, – осторожно пустился в плавание по морю лжи Чарли. Это было очень рискованное плавание, потому что лжецом он был неумелым. – А перед этим мы… мы закончили одну работу в Эль-Пасо.
Работа в Эль-Пасо… Ну, что ж, можно, конечно, и так назвать попытку ограбления в салуне, после чего их всех едва не перестреляли. Трудно сказать, какие они все музыканты, но вот налетчики из них пока что неважные. Но ведь не от хорошей жизни они взялись за это. А все проклятые переселенцы – именно они толкнули их на это. Заполонили после войны их родной город, Америка-Сити, и оставили без работы. Если бы не они, все парни продолжали бы заниматься каждый своим делом, а по воскресеньям собирались бы в городском парке поиграть для души, и все было бы ладно и мирно.
Мисс Хьюлетт осторожно наложила повязку, пропитанную какой-то мазью. То ли от нежных прикосновений мисс Хьюлетт, то ли от ее волшебной мази боль сразу же утихла.
Одри тряхнула головой, отчего ее волосы блеснули в свете лампы, словно тяжелая волна расплавленного золота. Только сейчас Чарли как следует рассмотрел этот удивительный оттенок ее волос, прежде казавшихся ему просто каштановыми, и ему вдруг захотелось прикоснуться к ее волосам, зарыться в них пальцами, ощутить их нежную тяжесть.
Он стиснул кулаки, чтобы удержаться.
– Ах, господи боже мой, – нараспев протянула Одри. – И каким только ветром занесло вас в наши края? Лучше вам было бы оставаться дома, в Джорджии. Тетушка Айви всегда говорит, что на всем белом свете нет места лучше Джорджии.
Она с такой нежностью произносила слово “Джорджия”, что всякий раз у Чарли замирало сердце, а на губах появлялся вкус меда.
– К сожалению, уже нет, – коротко возразил он. Одри посмотрела на него с недоумением, и Чарли поспешил объяснить:
– Я хотел сказать, что Джорджия стала совсем не та, что была до войны.
– Но почему, мистер Уайлд?
Она застыла в такой изящной позе, что Чарли не мог оторвать восхищенного взгляда от точеной фигурки Одри. На секунду он увидел себя со стороны – голый до пояса, с простреленной рукой, застывший от восхищения перед деревенской девчонкой.
