Он заставил ее сделать шаг назад, прижаться к холодному тоннельному тюбингу.

– Не стану. Я такой, какой есть. И не хочу быть другим. Неужели все, что было в черном доме, тебе неприятно вспоминать? Моя девочка… Как же я скучал!

Дашка извернулась, отскочила в темноту.

– Придет время и все решится! – бросила она, удаляясь к нише, к свету фонарика.

– Времени почти не осталось, – проворчал Говорящий.

Вайсман проснулся рано и своим ворчанием, суетливым поиском личного фонарика разбудил остальных.

– Где этот чертов светляк? Мне надо отлить, а я даже не вижу – куда? Признавайтесь, сукины дети, куда вы запихали мой фонарь?! Хотите экономить энергию? Только не за мой счет, засранцы!

– Черт! – недовольный Крил поднял голову. – Этот… Как тебя? Меткач! Дай ты ему свой, пусть он сходит!

Ругающийся Захар, ощупывающий лучом света то одну стену тоннеля, то другую, словно это картинная галерея, удалился. Но сон был нарушен и все зашевелились, стали подниматься. Нашли-таки еще один светильник, приготовили на скорую руку завтрак. Подземелье не слишком радовало их своим гостеприимством и путники надеялись покинуть его по возможности быстрее.

Не прошло и получаса, как они вышли к обещанным мертвецам. Сначала впереди показалось грузное тело сидящего у стены мужчины. Голова его безвольно свесилась на грудь.

– Герман, – сказал Крил.

Вайсман подошел ближе, присел на корточки.

– Ох, дружище… Вот и тебя забрала старуха с косой. Жаль, не успели повидаться в последний раз.

Он встал, тяжко вздохнул.

– Барсик его очень любил. Не самый добрый человек на свете, скажем прямо. А вот поди-ка… Кот к нему на колени забирался, слюни пускал от радости. Что ж, теперь встретятся, – Захар поднял голову к потолку, за которым, по его разумению, должен был быть голубой купол неба и, видимо, райские кущи, принимающие не только людей, но и клонированных котов.

– Крил! – позвала Конопатая. – Поди сюда.

Она стояла в дверном проеме, ведущем в комнату, куда ее раньше затаскивали бандиты. Кирюха подошел, встал рядом. Удивился:

– Где они?

Комната была пуста. Фонарик высвечивал лишь темные пятна, которыми были заляпаны пол и стены.

– То-то и оно – где они? – повторила за ним девчонка.

– Потеряли кого-то? – в помещение протиснулся Говорящий, следом за ним показались Жилявый и Меткач. – Может и не было мертвецов-то, а? Померещилось вам?

– Не мели ерунды, – Дашка вышла в тоннель, стала оглядываться, хотя в свете фонарика, который держал Захар, видно было едва ли на десять шагов. – Они убили Германа, мы убили их. Все тела оставались здесь. А теперь только Герман… Кто-то вынес их отсюда.

– Зачем? – спросил Вайсман.

– Не удивлюсь, если для того, чтобы сожрать, – ответила она ему.

– Чего тогда Германа не забрали?

– Тут на каждом люке изнутри предупреждающие знаки. Они могут верить, что весь внешний мир отравлен. А Герман сверху пришел. Наверное, грязный для них. Но меня пугают даже не их кулинарные пристрастия.

– Что же тогда? – поинтересовался Говорящий.

– А то, что здесь вообще кто-то остался. Мы надеялись, что всех кончили. Видимо, не всех. Поди теперь, угадай – где они прячутся, сколько их?

– Ладно, что толку на месте топтаться? Я с парнями вперед пойду. Главный специалист по фонарикам – следом. А ты уж со своим мальчиком сзади.

– Кого ты мальчиком назвал? – дернулся было Крил, но Дашка его остановила, взглядом попросила “не лезь на рожон”.

Дальше пошли медленно и Крила снова стали посещать неприятные воспоминания из недавнего прошлого, те щекочущие нервы ощущения, когда они вот так же, еще с Германом, осторожно пробирались по этому тоннелю, только в противоположную сторону.

– Он тебя провоцирует.

– Что?

– Говорящий. Он провоцирует тебя, – Дашка посмотрела на Крила, отвлекшись на мгновение от созерцания тоннеля. – Не обращай внимания, не поддавайся.

– Да я и не поддаюсь.

– Ага, я заметила.

Большелодочник не стал продолжать разговор. Молча шел вперед, иногда оборачиваясь, проверяя – не появился ли кто сзади.

– Достала меня эта пещера, скорее бы уж наверх. Лучше бы через лес, честное слово! Там привычно все…

Девчонка остановилась. Крил заметил, что и Говорящий с охотниками, подталкивая Вайсмана, быстро возвращаются назад, погасив фонарики. Он выключил свой и на добрую сотню шагов они отступали в кромешной тьме и полном молчании.

Наконец остановились. Говорящий снова зажег свет, но отрегулировал его до минимальной яркости.

– Что там? – тихо спросила Конопатая.

– Отворотка налево.

– Здесь много таких. И налево, и направо.

– Там кто-то есть. В глубине отсветы огня и голоса слышны.

– Сколько голосов?

– Из тоннеля не поймешь. Трое или пятеро.

– Но могли и не все разговаривать, да? Кто-то, может, молчал.

– Может и так.

– Дерьмо.

– Согласен.

Говорящий прищурился, обдумывая ситуацию. Крил проверил пистолет, охотники взяли в руки автоматы и аккуратно, чтобы не получилось громких щелчков, сняли с предохранителей.

– А давайте тихонечко пройдем мимо, пока они там болтают, – предложил Вайсман.

Но Конопатая отрицательно покачала головой.

– Иметь врага за спиной еще хуже. Если пойдут следом – могут застать нас врасплох.

– Тогда, – Крил поднял оружие, – ломимся в отворотку и всех там в расход!

– Коридор узкий, – предупредил Говорящий. – Едва ли на двух человек в ширину. Пока первые двое ломятся, их там и положат, а потом тех двоих, что идут следом.

– И что ты предлагаешь? – Крил смотрел на бывшего руководчика, ждал от него ответа, но первой заговорила Конопатая.

– Понятно, что. Нелюди туда должны идти. С ними пещерникам не справиться.

Сказала она это спокойно, так, будто речь шла о чем-то неприятном, но будничном и безопасном.

– Нет-нет-нет, даже не думай! Ты туда не пойдешь!

Но Крил понимал, что его голос сейчас не имеет веса. Эти двое сделают так, как решили. И неважно – есть ли в этом необходимость. Нужно ли убивать тех, в отворотке, или на самом деле можно “тихонечко пройти мимо”, как предлагал Захар.

Два мутанта ощущали то, что ему недоступно, они следовали своей, нечеловеческой логике. Они чувствовали друг друга. Поэтому Кирилл не мог соперничать с тем, кого Даша считала себе подобным. И поэтому он твердо решил, что расквитается с ним при первой же возможности.

Жилявый и Меткач ушли вперед, они должны перехватить тех, кто попытается спастись, убегая по тоннелю в их сторону. Вайсман и Крил остались на месте – они будут караулить со своего краю. Но что-то подсказывало парню, что никто из коридора не выйдет, не сможет даже попытаться спастись. Потому что он уже видел Конопатую – тогда, всю в чужой крови, шипящую от злости, уничтожившую дюжину глупцов. А теперь мутантов двое. Нет, никто не выйдет из коридора.

Дашка остановилась в нескольких шагах от вырубленного в стене проема, на стенах которого действительно играли блики факелов, а изнутри доносились голоса. Она стала снимать одежду, глядя на то, как рядом раздевается Говорящий.

И вот они уже обнаженные. Входят в коридор. Он идет первым, но Конопатая легко его обгоняет, опускается на все четыре конечности, потому что ей так удобнее, ведь она не человек. Розовая кожа почернела, руки вытянулись и вместо ногтей у нее теперь когти. Запахи, звуки, сумрак подземелья – все видится и ощущается не так, как минуту назад. Острее, громче, ярче.

Воздух с шумом выходит из раздувающихся ноздрей. Сначала дыхание частое, но чем ближе она ко входу в помещение, тем медленнее дышит, словно предстоящее дело ее успокаивает. Замедляется и сердцебиение.

Впереди пульсируют жизнью семь душ. Трое слева, четверо справа. На этих четверых уже нацелился Говорящий – она чувствует, понимает, что именно он собирается делать. “Ну и леший с тобой, забирай! Хватит мне и троих”.

Кажется, их замечают еще до того, как они проникают в каменный мешок. Пульсирующие жизнью вскакивают и Дашка сразу понимает, что с ними что-то не так. Неправильно она их чувствует, не так, как оставшихся позади Крила, Вайсмана или охотников. Не так…