…Я заканчиваю умываться, когда Меррик подходит ко мне сзади. Смотрит в зеркало с похотливой улыбкой, распускает мои волосы и залезает рукой под футболку…

Я не помнила, чтобы после этого убирала заколку в сумку. Наверное, Меррик оставил ее, когда заносил сумку в понедельник утром. Но тогда, почему я ее не заметила? И почему он положил заколку на стол, а не в сумку вместе с другими вещами?

Единственное логичное объяснение: Меррик вернулся, и заходил сюда либо вчера, когда меня не было, либо сегодня утром, а значит, вполне возможно, что сейчас он в своей квартире.

Написать ему или позвонить? Нет. Мне нужно с ним увидеться, и наконец-то понять, что происходит. Он не из тех мужчин, кто уклоняются от проблем. Возможно, неожиданное «столкновение с прошлым» повлияло на него сильнее, чем я думала.

Вздохнув, я пошла к лифтам.

На полпути наверх я начала сомневаться, но не нашла на панели кнопку отмены. Пришлось сначала подняться на верхний этаж. Когда двери лифта открылись, я увидела Меррика.

— О... привет.

Он поднял голову и нахмурился.

— Привет.

Он засунул руки в карманы и смотрел куда угодно, только не на меня.

— Я как раз поднималась посмотреть, не вернулся ли ты. Увидела заколку у себя на столе и подумала, ты, возможно, здесь.

Он кивнул.

— Я нашел ее в ванной прошлой ночью.

Меррик выглядела неважно: желтоватая кожа, темные круги под налитыми кровью глазами. Весь какой-то помятый, что совсем на него не похоже.

Я шагнула вперед и протянула руку.

— Ты в порядке?

Меррик отступил назад.

Если бы он меня ударил, и то было бы не так больно..

— Ты болен?

Он покачал головой.

—Это из-за того, что увидел дочь Амелии?

Меррик резко вскинул голову и уставился на меня.

— Тот мужчина рассказал мне после того, как ты ушел из магазина, — прошептала я.

Двери лифта за моей спиной закрылись, отчего коридор стал казался намного меньше.

— Поговоришь со мной? Возможно, я смогу помочь.

Меррик покачал головой.

— Я не буду тебя анализировать или относиться как к пациенту. Я могу просто выслушать тебя как твоя девушка.

— Мне жаль, Эви. Я совершил ошибку. Этого не должно было случиться.

За мгновение моя грусть превратилась в злость. Одно дело – бросить кого-то, но совсем другое – сказать, что это была ошибка.

— Ты называешь то, что произошло между нами, ошибкой?

— Это моя вина.

Я подбоченилась.

— Ты чертовски прав. Знаешь почему? Ты давил на меня. Я не была готова, говорила, что плохая идея связываться с кем-то на работе, тем более, с боссом. — Я подняла глаза и маниакально расхохоталась. — Черт побери! Я снова это сделала: влюбилась в херового мужика. Скажи, Меррик, в твоей квартире женщина? По крайней мере, тебе не нужно волноваться, что я вас засниму: мой телефон остался в кабинете. — Я покачала головой. — Так вот в чем дело? Тебе стало скучно, и ты вернулся к моделям? Одна по соседству живет, далеко ходить не надо.

Меррик опустил голову.

— В квартире никого нет. Я не могу быть в отношениях и нести ответственность за кого-то другого. Прости.

— Нести ответственность за меня? Я взрослая и вполне способна сама о себе позаботиться. Ты сейчас просто оправдываешься. Знаешь, это и правда была ошибка. Моя ошибка. Не следовало вестись на твою фигню.

Меррик встретился со мной взглядом.

Я надеялась, что сейчас он извинится и скажет, что неправ, а когда поняла, что цепляюсь за эту крохотную надежду, стало еще горше.

«Нужно убираться отсюда к чертовой матери!»

Я нажала на кнопку лифта раз десять. Меррик, казалось, не двигался, хотя точно я не знала, потому что не оборачивалась. К счастью, лифт пришел быстро. Я проскользнула в кабину еще до того, как двери полностью открылись, и в последний раз взглянула на Меррика.

— Ты такой же, как и все остальные.

Глава 28

Меррик

Три года назад

Врачи делали утренний обход. Доктор Розен приоткрыл один глаз Амелии, поводил фонариком, затем проверил второй. По хмурому взгляду я догадался, что он скажет.

— Без изменений. Мне жаль.

Я кивнул.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Вы за эти три дня хоть раз выходили из больницы?

— Нет.

— Вам нужно отдохнуть. Если не позаботитесь о себе в начале марафона, не пройдете всю дистанцию.

— Не хочу оставлять ее одну на случай, если проснется. Сегодня приезжает ее подруга, и, может быть, тогда я ненадолго уйду.

Доктор Розен поднял айпад, который всегда носил с собой, и начал печатать.

— Если в ближайшие дни состояние не изменится, то я бы посоветовал назначить курс метилфенидата. Это стимулятор центральной нервной системы. В некоторых случаях он помогает вывести человека из комы.

— Понимаю. Это безопасно для ребенка?

— Недавние исследования показали, что препарат относительно безопасно принимать во время беременности.

— Относительно?

— Практически у любого лекарства есть побочные эффекты. В редких случаях при приеме метилфенидата в первом триместре беременности, он может вызвать пороки сердца у плода. Но Амелия уже на втором триместре.

Я глубоко вздохнул.

— А если не давать ей этот препарат?

— Что ж, для пациентов, находящихся в длительной коме, существует множество рисков: образование тромбов, инфекция, потеря мозговых функций. — Он замолчал и посмотрел на Амелию. — Такие решения даются нелегко, и часто родным требуется время, чтобы их принять. Вы — доверенное лицо Амелии, и это бремя ложится на вас.

Я вздохнул.

— Хорошо.

Доктор Розен достал из кармана маленький блокнот, что-то записал, оторвал листок и протянутьмне.

— Это название препарата и веб-сайт, где можете прочитать о нем.

— Спасибо.

После того, как он ушел, я вернулся к кровати и уставился на живот Амелии. Бугорок был едва заметен. Мне не только приходилось принимать решения о жизни и смерти за женщину, которую, как оказалось, я вообще не знал, но и за ребенка, который, возможно, даже не мой.

*********

Колетт остановилась в дверях, пристально глядя на Амелию, прежде чем войти в палату.

— Привет. — Она заставила себя улыбнуться. — Как ты?

Ужасно.

— Держусь.

Оставив сумочку на стуле для посетителей, Коллет шагнула к кровати и взяла Амелию за руку.

— Прости, что я не смогла вернуться раньше. — По ее щекам катились слезы.

На этой неделе Колетт заботилась о своей маме, которой вчера сделали серьезную операцию на шее и позвоночнике. Мы разговаривали каждый день. Она была одной из немногих близких подруг Амелии.

— Как дела у твоей мамы?

— С ней все в порядке. Прошлой ночью ее перевели из отделения интенсивной терапии обратно в хирургическое.

— Рад слышать.

Она уставилась на Амелию.

— Я до сих пор не могу поверить. Это какой-то дурной сон. Есть какие-нибудь изменения?

Я покачал головой.

— Если через несколько дней не будет улучшений, врачи хотят, чтобы я рассмотрел вопрос об одобрении лечения, которое стимулирует ее нервную систему, и может вывести из комы.

— О, здорово. Это безопасно? Ей не станет хуже?

Я еще не рассказал Колетт ни о ребенке, ни об измене Амелии. Но мне было любопытно, знала ли она об Аароне. Если и был тот, кому Амелия могла рассказать, так это Коллет.

Я глубоко вздохнул.

— Риски для нее минимальны. Но есть некоторые риски, которые следует учитывать... для ребенка.

Колетт вскинула голову.

— Ребенка?

Я кивнул.

— Вероятно, она на четвертом месяце беременности.

Колетт нахмурилась.

— Вероятно? Ты не знаешь точно?

Я покачал головой.

Колетт выглядела озадаченной, но затем будто что-то вспомнила и отвела взгляд. В этот момент я понял, что она знает о романе Амелии.

— Ты знаешь об Аароне?

Колетт расширила глаза.

— Амелия знала, что ты в курсе?