– То есть у тебя ко мне претензий нет? – удивилась женщина. – Ты знаешь, что с завтрашнего дня я рядовая? И еще штраф на меня повесят…

– Да. Я пытался уговорить Фокуса этого не делать, – с сожалением в голосе попробовал я оправдаться. – Но он сослался на репутацию «Рассвета».

– Мне придется с квартиры съехать: зарплаты не хватит, чтобы жить отдельно, – Эльза была расстроена, – а в казарме меня точно раком поставят. Я же бывший офицер. Вояки сейчас совсем беспределят.

– Ну поселись у Бурого, вы же вроде ладите? – предложил я.

– Нет, мы не «ладим», – она сделала ударение на последнем слове, – мы просто друзья.

– И что? Просто друг не пустит тебя на пару недель? – изумился я. – Когда приедет Политов, я с ним поговорю и тебя восстановят в звании.

– Уверен? – с сомнением произнесла она. – Станет он слушать новичка, пусть и первого разряда.

– Уверен! – я попытался встать с места, но не смог, ноги не держали, похоже, тоже перепил. – У нас есть с ним общие темы. В личной просьбе он мне не откажет. Так не принято…

– Так ты еще и благородный? – удивилась она.

– Да… Нет! – блин, чуть не спалился, это же когда я Ветер, то – баронет, а тут-то простолюдин. Для верности интенсивно замотал головой из стороны в сторону. Поплохело. Пришлось прилечь.

Эльза смотрела на меня с подозрением, покрутила в голове какую-то мысль и протянула:

– Поня-я-я-тно…

– Нет, серьезно! Уж коли я стал причиной твоих бед, то постараюсь их исправить, – встать я не мог, но и лежать стало неудобно.

– Пусти пожить с тобой… – она осеклась, поняв двусмысленность фразы, – …к тебе. Ты бы мне сдал одну комнату, я бы отдала деньги, как только смогу. Но без вот этих твоих подкатов…

– То есть без секса? – уточнил я.

– Без! – сказала она очень так уверенно, как независимая и сильная феминистка или как их там зовут. Еще подумал, что она, как пить дать, мужиков каких-нибудь водить по ночам будет в свою формально снятую у меня комнату. Таких же вонючих, как тот Бурый. А что? Деньги уплочены или хотя бы обещаны, теперь имеет право распоряжаться недвижимостью. Вот оно мне надо? У меня что, денег нет? Да куры не клюют! Понятное дело, по местным меркам.

– Нет! – я решительно отверг её предложение.

– Жаль, – Эльза расстроилась, даже губы задрожали, она, очевидно, подумала, что я соглашусь.

– А если… – начала она, но я её прервал.

– Нет! Эльза, нет!

Она развернулась и медленно пошла к лестнице, вся расстроенная. Даже жалко её стало. Старею я, что ли. Вот ей меня жалко не было, когда на «губе» закрыла в ледяной камере.

Она почти ушла, но вдруг встала как вкопанная, обернулась и обратилась с очень странной просьбой:

– Пожалуйста, покажи оружие, из которого ты бритов завалил?

Очевидно, она уже успела навести обо мне справки.

– С чего бы? – я захохотал.

– Хочу понять, как их убивать, если завтра в разведке с ними столкнусь, – ответила она после некоторой паузы.

Я молча достал «Меррит» и протянул ей. Да твоя Караганда! Я спалил свое виртуальное хранилище! Не надо по пьяни о серьезных вещах говорить! Она так и стояла передо мной, лежащим на крыше с пистолетом в руках, с открытым от неожиданности ртом.

– Ну да! Подпространственное хранилище у меня есть, – раздраженно произнес я, – ты же не будешь болтать!

– Не буду! – торопливо заговорила она. – Тебе не надо волноваться.

Не успел я ничего сделать, как она вытащила обойму из моего оружия и выщелкнула патрон. И, несмотря на её заверения, я начал волноваться. Она некоторое время рассматривала пулю, а потом присела на колени рядом со мной.

– Почему ты не хочешь пустить меня пожить с тобой… к себе... – взволнованно заговорила она. – Скажи! Мне нужно знать?

Она говорила с нажимом и очень требовательно, но не повышая голос. Понятно, будет шантажировать тем, что знает о хранилище и что я благородный, а иначе – всем расскажет. Что же делать? Я судорожно думал. Единственный вариант – «валить» красотку! Был уже готов выхватить из виртуальности автомат с прибором бесшумной стрельбы. Но она меня опередила, четким движением вернув патрон обратно и вставив обойму в пистолет. Потом вложила его в мою руку, отщелкнула предохранитель и приставила ствол к своему животу.

– Этого ты хотел? – её ледяные серо-голубые глаза обжигали решимостью. – Стреляй! Ты так хотел поступить?

У Эльзы начиналась истерика. Она что, правда, хочет, чтобы я её убил? Я же не зверь какой! Врут все про меня!

– Я не стреляю в красоту, – спокойно отщелкнул предохранитель, заблокировав курок, и спрятал пистолет.

Эльза сразу остыла и спокойно спросила:

– Почему ты не хочешь пустить меня? Хотя бы на пару недель?

Я сначала подумал, что нужно соврать что-нибудь несильно для неё обидное, но откинул эти мысли, лжи в нашем общении пока не было.

– Ты бы стала водить мужиков в своем вкусе. Таких же пропитых и вонючих, как Бурый, – рассудительно произнес я. – Мне не надо проблем с кражами вещей и водки, да и вашими охами-ахами по ночам. Уж прости, но честно!

Эльза от возмущения аж опешила, ртом воздух ловила, я даже вздрогнул, когда она руку ко мне протянула. Её ладонь взъерошила мне волосы, прошла по лицу и замерла на щеке.

– Дебил! – то ли с жалостью, то ли с нежностью произнесла она.

Опять двадцать пять! Очередная дама называет меня этим абсолютно необидным словом. Ведь никто не считает себя дебилом, даже глубоко в душе, поэтому и ругательство такое проходит мимо, не раздражает. Только смущает, что применительно ко мне его используют также часто, как «Здравствуйте!». Абсолютно, кстати, необоснованно. Я просто смотрел на неё, глупо улыбаясь, и наслаждался невинной лаской.

– В офицерский дом «Рассвета» не пускают никого, кроме постоянных жильцов, – медленно проговорила она, а руку с моей щеки не убирала. – Да и я не такая! Ты во мне ошибся. Как, впрочем, и я в тебе.

– Дак тогда и тебя не пустят! – возразил я. – Как ты себе представляешь, жить вместе… ну, со мной… у меня, короче.

Аж в словах запутался, прямо как Эльза. Но она не отвечала, пристально на меня смотрела, изучая лицо. Даже немного не по себе стало от такого внимания. Странно это.

– Если поговоришь с Фокусом, то пустят, – женщина наконец убрала руку. – Я верно служила графу Политову, разведку для них всегда делала честно.

Вот и думай теперь. Если мужиков водить не будет, так, может, и пусть живет. Иначе, если с ней что-нибудь нехорошее случится, порежут, например, или что похуже, я же себе не прощу. И пусть я только косвенно виноват в её бедах, но совесть – штука проницательная. Себе не соврешь.

– Хорошо, завтра поговорю с майором, – я кивнул, – если он согласится на мои аргументы, то заедешь вечером.

– Я в разведку на двое суток, – она улыбалась самой идиотской улыбкой из всех возможных, – потом тебя найду, и ты скажешь, когда заезжать и что я за это должна.

Мне даже показалось, что появилась игривость в её тоне, какой-то очень легкий намек на флирт. Да твоя ж Караганда Карагандинская! Будет у нас что-то или нет? Что за заигрывания?

Она встала, специально показав мне свою попу во всей красе: изогнулась так, чтобы форменные брюки натянулись, демонстрируя все прелести её ягодиц, и ушла, покачивая бедрами. Я нервно сглотнул. «Дружок» проснулся и даже начал пополняться. Эльза быстро скрылась из виду, а я уснул, размышляя о том, светят ли мне маленькие радости или нет?

Теплая летняя ночь, да я еще и прижимался к согревающему выпускному каналу вентиляции, позволила с комфортом выспаться. Ну и подарила мне загадочный сон, в котором я погружался в светящуюся спираль, а она чуть крутилась перед глазами. В общем, странные сны после рома с Веселых островов.

Утром за завтраком я понял, что Эльза, вероятно, меня своей минутной нежностью мотивировала, чтобы я решил вопрос с Фокусом. Но как-то слабенько. Хотя кого я обманываю? Себе не соврать. Я сразу после завтрака, к искреннему удивлению Хаски, помчался к майору.