Ее брови нахмурились в замешательстве.

— Несколько дней? Как долго я была в отключке? Ты проверил мою кровь?

Я привык к тому, что она задает миллион вопросов во время любого разговора. Ее любопытство — еще одна черта, которая мне всегда нравилась. Может быть, потому что я чувствую себя героем, когда у меня есть ответы, которые она ищет.

Сегодня я возмущен. Скоро Гэвин будет отвечать на ее вопросы.

Я сжимаю кулаки.

— Около недели, — отвечаю я, — И да. У тебя был… есть… тот же самый токсин, только у тебя его гораздо больше, что заставляет нас думать, что ты поделилась им с ним, когда он тебя укусил.

Я не уверен, что это значит для нее… для охотника.

— Как и где я могла получить токсин антизомби? — спрашивает она. — И почему он в моей крови, а не в моей душе?

Я снова пожимаю плечами.

— Это может быть способностью, как и видения. И, если это в твоей душе, то это в твоей крови. Мы должны проверить все.

Она покусывает свою нижнюю губу. Я хочу ее остановить. Хочу поцелуями стереть боль, которую ей причинили. Но не делаю этого. Не буду. Если я дотронусь до нее, то не смогу отпустить. Буду цепляться. Я уверен в этом.

— Предупреждаю, мы всем сказали, что ты переусердствовала и у тебя снова открылась рана. — рана, которую я случайно нанес. И до сих пор не простил себя. — И то, и другое — правда. — она бы запротестовала, если бы мы солгали.

— Спасибо.

Я киваю. Я заставляю себя встать и направиться к двери. Я должен уйти. Сейчас. Все труднее сохранять хоть какую-то дистанцию.

— Коул, — зовет она. — Нам нужно поговорить.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Коул.

Зная ее, она последует за мной, если я уйду. Я делаю паузу, глубоко вдыхаю. Медленно поворачиваюсь к ней. Я стараюсь сохранять спокойствие.

— Нам пора это уже прекратить, — говорит она.

Она хочет, чтобы я принял решение. Здесь и сейчас. Отпустить ее или держаться до самого конца. Я не готов.

— Я старалась не давить на тебя, но ты должен поговорить со мной, — продолжает она. — Твое молчание сводит меня с ума.

Я скрещиваю руки на груди и у меня мелькает мысль, что это действие, призванное защитить меня от предстоящего удара.

— Некоторые вещи не стоит обсуждать, Али. — «отпусти меня. Просто отпусти».

— В «Сердцах» ты не подходил ко мне. Почему?

В тот вечер я следил за своими друзьями, и до сих пор ненавижу себя за это. Я рад, что отказался втягивать ее в эту неразбериху тогда, и не буду делать этого сейчас.

— Я уже все сказал тебе по этому поводу.

Она тяжело вздохнула.

— Ты просил доверять тебе, а теперь я прошу тебя доверить мне правду. Почему?

Потребность дать ей то, что она хочет, усиливается. Я сопротивляюсь.

— Ты сказал мне, что хочешь, чтобы я держалась подальше от Гэвина, — говорит она, — и все же именно ты держался от меня подальше. Почему?

При звуке его имени моя ярость возвращается, и она намного сильнее, чем моя потребность. Гэвин и Али. Али и Гэвин. Пара. Влюбленные. Обнимают друг друга. Целуют друг друга. Прикасаются друг к другу. В моей груди зарождается рычание.

Али ударяет кулаком по матрасу.

— То, что мы только что видели в видении…

— Это произойдёт, — кричу я. Слова вырываются из меня. Я не могу их остановить. — Ты знаешь, что так и будет. Это всегда происходит.

— Может, мы неправильно поняли это видение.

Мне хочется на это надеяться.

— И что тогда, по-твоему, оно значит?

— Я… не знаю. Как ты думаешь, что это значит?

Но надежда — мой враг. Потому что я ничего не думаю. Я знаю.

«Отпустить ее или держаться до самого конца. Дать ране затянуться или позволить ей загноиться».

«Выбирай».

— Думаю, это означает… — сокрушительная боль пульсирует в моей груди. Такого я еще никогда не испытывал. Сердце бешено колотится о ребра, пытаясь вырваться наружу. Я сдерживаю слова, которые станут последними гвоздями в гроб наших отношений, но это не помогает. — Нам надо расстаться.

Она вздрагивает, как будто ее ударили.

— Нет. — она качает головой. — Нет.

Мои инстинкты кричат в знак согласия. Нет! Я почти падаю на колени и умоляю ее простить меня за то, что я даже предположил такое.

Боль в моей груди усиливается.

Кто я такой, черт возьми? Я должен быть непоколебимым. Когда принимаю решение, меня ничто не переубедит. Я должен быть непобедимым. Зомби не могут причинить мне вреда, и все же эта девушка меня убивает.

Я снова беспомощен. Ненавижу это, ненавижу себя. Даже немного ненавижу ее.

— Хорошо, позволь мне перефразировать. Я знаю, это означает, что между нами все кончено. — каждое слово как кинжал, режет меня, но я все равно продолжаю. — К этому все и идет. Я почти потерял тебя дважды, и потеряю навсегда, когда видения начнут сбываться. Я не собираюсь цепляться за проигрышный вариант, Али.

На ее лице появляется паника.

— Я не проигрышный вариант. Мы не проигрышный вариант. Мне не нравится Гэвин.

Я хочу верить ей. Она — все для меня. Причина, по которой я просыпаюсь по утрам. Повод бороться за более безопасный мир. Повод дышать. Если я сделаю это, если я уйду от нее, то никогда не буду прежним.

— Но он тебе понравится, — говорю я.

— Не делай этого. Пожалуйста. Ты должен доверять мне. Пожалуйста. Есть вещи, которые нельзя вернуть назад, и это одна из них.

Черт возьми, я знаю! Неужели она думает, что для меня это легко? Что я сделан из камня?

Прежде чем я осознал, что сделал шаг, я уже пересек комнату, врезав кулаком в стену. Пыль поднялась в воздух, почти задушив меня, а кожа на костяшках пальцев лопнула. Кость хрустнула, и потекла кровь. Больно.

Я рад этому. Я предпочитаю эту боль другой.

Очень мягко она говорит:

— Не будет такого, что я посмотрю на Гэвина и он вдруг мне понравится. Ты единственный. И это на тебя не похоже. Ты никогда не отступаешь. Ты всегда борешься.

Именно. Сейчас я борюсь за свою жизнь. Это я застрял в бездонном океане и не могу выбраться.

Я прижимаюсь лбом к поврежденной стене.

— Коул, — шепчет она. — Ты хочешь быть с Вероникой?

— Нет. Ни капельки.

— Вот, видишь!

— Али, я… — «хочу, чтобы все получилось. Сделаю все, чтобы получилось».

Я выпрямляюсь и смотрю ей в лицо. В глубине души я знаю, что «все» не будет достаточно хорошо, и это ранит почти так же сильно, как и такой конец.

— Наши чувства сейчас — ложь. Надеюсь, однажды, ты простишь меня. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу простить себя. — если бы я мог отмотать нашу жизнь назад и вернуться к тому, что было до видений, я бы сделал это. Я бы остался с ней, никогда не отпускал ее, мы бы потерялись друг в друге. Я был бы счастлив. Теперь я уверен, что больше никогда не буду счастлив. — но… между нами все кончено.

— Коул.

— Между нами все кончено, — заставляю я себя повторить. Для нее. Для меня. Нам обоим нужно это услышать. Я отступаю от нее, нуждаясь в расстоянии, но и ненавидя его. — Все кончено.

Ее глаза стекленеют, как будто она борется со слезами.

— Я не приползу к тебе обратно.

«Сделай это. Пойди за мной, — кричит часть меня. — Никогда не отпускай». — Я и не жду этого. — другая часть меня — самосохранение, и после всех этих лет борьбы она сильна.

— Я не прощу тебя, даже если ты приползешь ко мне.

— Знаю, — тихо говорю я, и чувствую, как все разбитые части меня увядают. — И я не буду… Не буду… — я качаю головой, пытаясь собраться с силами, которых у меня осталось немного. — Чтобы я сейчас ни сказал, никому из нас легче не станет, и мне очень жаль. Ты, вероятно, никогда не узнаешь, насколько сильно. Но это не изменит моего мнения. Мы поступаем правильно.

Я оставляю ее. Я оставляю ее до того, как упаду на колени и буду умолять не только о прощении, но и о другом шансе. Я только что лишился самой драгоценной части своей жизни. Я не исцелюсь от этого. И знаю это.

— Коул.

Лед зовет меня по имени. Он стоит в конце коридора и ждет меня.