Кэт сузила глаза.

— Двухцветных котов?

— Чувак, — пробормотал Лукас. — Ты хочешь лишиться своих яиц?

— Ладно, — сказал Лед, — Я достаточно мужественен, чтобы признать, что это прозвучало неправильно.

Я схватил Кэт за плечи.

— Тебе не нужно беспокоиться о том, что ты заденешь мои чувства. У меня пена изо рта идет от нетерпения увидеть Коула.

— Ты планируешь с ним целоваться?

— Да, — признала я, хотя мои щеки покраснели.

— Это тортик. Расскажешь мне все подробности?

Подождите.

— Тортик?

— Мое новое любимое слово, означающее «совершенно потрясающе».

Ну, тогда ладно. Скоро она станет любимицей всего мира.

— Если ты настаиваешь, я расскажу тебе все в подробностях. — я знала, что она это сделает.

Она задумалась на мгновение, а затем вздохнула.

— Ладно. Иди. Мы перенесем встречу.

— Серьезно?

— Что могу сказать? Я люблю делать подарки.

— Спасибо, спасибо, тысячу раз спасибо. — я поцеловала ее в щеку и помчалась к Маккензи.

— …Это как выключатель света, потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я включаюсь, — говорил Желтоглазик.

Нет. Просто нет. Пикаперы никогда не были нормальными.

— Нам пора идти, — сказала я ей.

Желтоглазик нахмурился.

— Но она только что пришла.

От Маккензи исходило облегчение.

— Простите, парни. Это было… Да. — она больше ничего не сказала, потянув меня к двери.

— Эй! — позвала Рив. — Никто не сказал мне «пока».

Я помахала рукой, сказав через плечо:

— Пока. Мы любим тебя!

Она послала мне воздушный поцелуй.

Трина рассмеялась над тем, что сказал Лукас, не обращая на нас внимания.

Мы с Маккензи вышли в ветреный полдень. Светило солнце, но воздух был прохладным. Покупатели входили и выходили из ближайших бутиков, каждый погруженный в свой собственной маленький мир.

— Спасибо, — сказала Маккензи. — Единственный парень, который меня интересовал, не сказал мне ни слова.

— Дай угадаю. Мистер Шрамы на костяшках.

— Да. Как ты узнала?

— У нас схожий вкус. — доказательство: мы обе встречались с Коулом. — Я бы тоже выбрала его. — и не только из-за его грубой привлекательности.

Каждый охотник в войне против зомби потерял близких от укусов и боевых ран, и горе и печаль обычно возводили барьеры вокруг своих сердец. Все больше и больше становилось ясно, что у сильных выше шансов выжить; Шрамы на костяшках, безусловно, был самым сильным из всех.

Как ни странно, но Лед… который потерял больше, чем большинство… был исключением из моей теории. Он влюбился в Кэт, несмотря на ее болезнь почек. Но я не собиралась думать о ее болезни и боли, которую ей пришлось… и придется… пережить. Я бы сломалась и была вынуждена отгородиться, засунув душевную боль в глубокий, темный угол моего сознания, чтобы справиться с ней позже.

Мои уголки были почти полны.

Я говорила себе, что перестану это делать, перестану запирать тяжелое эмоциональное дерьмо и наконец-то разберусь со своими чувствами, но снова вернулась к этой привычке… и, честно говоря, не спешила меняться.

— Куда мы едем? — Маккензи села за руль своего грузовика. — Еще слишком рано для патрулирования.

О, да. Мы должны патрулировать этим вечером. Должны быть вместе с Гевином-кабелем… еще одним моим любимым проектом, несмотря на его извращенное чувство юмора… и в основном молчаливым Бронксом. Время было ограничено.

— Мы едем к Тэтти, — сказала я и объяснила почему.

— Я бы посоветовала тебе побыть недотрогой, но, клянусь, это не имеет значения. Коул думает, что это самая очаровательная вещь на свете. Мне хочется вонзить нож вам обоим в глаза.

Несколько недель назад она бы выплюнула в меня эти слова, как оружие. Потому что, как только Коул проявил ко мне интерес… а это было сразу же, спасибо ему за это… она меня возненавидела.

Моя искрометная личность в итоге ее покорила.

Ладно. Моя личность не имеет к этому никакого отношения. Мы были солдатами на войне, и сражались за одну и ту же сторону. Между нами образовалась связь.

— Если ты проткнешь нам обоим глаза, мы будем носить одинаковые повязки и притворяться пиратами, — сказала я. — Ты пожалеешь, что не проткнула глаза себе.

Она вздрогнула.

— Вижу, злая сторона все еще при тебе.

— Да, и твои слезы — это пища, которую она жаждет.

Маккензи почти улыбнулась.

Когда мы добрались до места назначения, я осмотрела парковку, борясь с разочарованием, когда не смогла найти джип Коула.

Может, он пришел пешком? Ну, знаете, чтоб держать себя в форме. Как будто он не получал достаточно в своем спортзале, бегая по беговой дорожке, поднимая тяжести и боксируя на ринге. Но внутри его не оказалось, и мое разочарование усилилось.

Я могла бы позвонить или написать ему, но это был не просто день девочек. Но еще и день мальчиков. Он все еще мог быть с Гэвином, Бронксом и, новичком в команде, Джастином. Да, опять новенький. Длинная история.

— У тебя есть несколько свободных часов? — спросила я у Маккензи.

— До того, как вернуться в Choco Loco?

— Да.

— Пошли.

Я направилась в заднюю часть мастерской с татуировщиком, человеком, который сделал мне другие татуировки. Их было две, по одной на каждом запястье; поэтому у него уже было мое разрешение. Первой он сделал мне белого кролика, который символизировал мою сестру, Эмму. Может, она и умерла, но все равно навещала меня. Вторая — скрещенные мечи — символизировала моих родителей.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — сказал он, когда я устроилась на сиденье.

Я думала об этом довольно долгое время. Все, что мы чувствовали, всегда находило способ проявиться внешне. Улыбки, хмурые лица. Смех. Злость. Это был мой способ показать свою любовь к семье и друзьям, которых я потеряла.

— Для начала я хочу, чтобы на моей шее был феникс. — это будет олицетворять Коула. Я не потеряла его… и не потеряю!.. но он все равно заслуживал почетного места. С его помощью я восстала из пепла своего прошлого и построила новое будущее. — Затем я хочу пару боксерских перчаток над кинжалами. — они будут олицетворять моего дедушку, которого убил зомби-токсином. Подростком он тренировался на ринге, и всю оставшуюся жизнь он принимал тяжелые удары с изяществом и храбростью.

Татуировщик приступил к работе, и, хотя я делала это раньше и знала, чего ожидать, все равно было больно. «Плохо». К тому времени, когда он закончил, моя шея и рука невыносимо пульсировали.

— Ну? Что скажешь? — спросил он.

Я осмотрела боксерские перчатки и улыбнулась. Они выглядели так, будто были сделаны из потрепанной коричневой кожи, а их скрепляла тетива.

— Потрясающе.

— Как будто я могу сделать что-то меньшее.

Мужчины и их эго.

Я подошла к зеркалу, висевшему на стене. Дрожащей рукой подняла волосы и повернулась боком, оглянувшись через плечо. У меня перехватило дыхание. Голова птицы была светло-зеленого цвета и доходила до линии моих волос. Крылья были разноцветными, каждое из них полыхало золотым пламенем — они обвивали мою шею с обеих сторон и тянулись к ушам. Живот оказался красно-золотого цвета и располагался на моем позвоночнике, а хвост по форме и оттенку напоминал павлиньи перья и останавливался между лопатками.

— Это… это… — я задыхалась. — У меня нет слов.

— Знаю, — ответил он. — Я потрясающий. Это лучшая работа, которую ты когда-либо видела. Бла-бла-бла.

У Коула снесет крышу.

— Ты помнишь, как предотвратить заражение? — спросил он.

— Да. — я заплатила ему и подошла к Маккензи в холле. Ее реакция на татуировки была похожа на мою. Полный шок и трепет.

— Как бы мне ни хотелось остаться и поглазеть, нам лучше уйти. — она жестом указала на внешний мир. — Скоро стемнеет.

Я выглянула в окно и заметила, как солнце начало садиться. Вот дерьмо. Ночь наступала все раньше и раньше. У нас почти не осталось времени на отдых.

А когда оно было?

Но мы пытались. Все охотники… включая наших талисманов, Рив и Кэт, недавно перешли на домашнее обучение, оставив школу позади. С нашим расписанием мы пропускали занятия, а когда появлялись, то засыпали. Наши оценки снижались. Теперь у нас был небольшой контроль.