— Джуниор! — стонет она, почти крича. Ее тело замирает на месте надо мной, и ее внутренние мышцы охватывают мой член быстрыми спазмами, заставляя меня переступить через край, когда ее ногти впиваются в мою кожу.

Белый свет разрывает мне зрение, ослепляя меня, когда я кончаю вместе с ней. Она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, и наши губы соприкасаются, издавая стоны удовлетворения. Я зарываюсь носом в ее волосы, чтобы ощутить смесь ее естественного запаха, духов и шампуня — всего, что поможет мне запомнить каждое ощущение этого момента.

Элиза соскальзывает с меня, ее грудь вздымается и опускается.

— Ладно… — говорит она, переведя дыхание. — Теперь мне определенно пора идти.

Она одевается, а я натягиваю джинсы, чтобы прикрыться, прежде чем веду ее через темный, тихий дом.

Когда мы выходим на улицу, я замечаю машину Тая на подъездной дорожке.

— Я даже не слышал, как он приехал…

Ее круглые глаза становятся еще шире в тусклом уличном освещении.

— Ты же не думаешь, что он нас слышал, правда?

— О, он определенно слышал тебя. — Она останавливается и хлопает меня по плечу. — Я шучу! Тай — самый крепко спящий из всех, кого я когда-либо встречал. Я постоянно привожу сюда девушек, и он никогда не жаловался.

Она замолкает.

— О, правда?

— Это… прозвучало как-то неправильно, — задыхаюсь я. — Я имел в виду, что раньше…

— Успокойся, Джуниор. — Она хихикает в темноте. — Мы оба знали, что это просто развлечение.

Я чувствую, что мое тело стало на двадцать фунтов тяжелее.

— Точно… мы просто развлекаемся.

— Вот именно. — Она приподнимается на носочки и быстро чмокает меня в щеку. — Пока, Джуниор.

— Пока, Элли.

Я оставляю ее у машины, и она уезжает вниз по улице.

Я задерживаюсь на крыльце, пока ее машина не исчезает из виду, но пытаюсь притвориться, что это не так. Я открываю почтовый ящик, чтобы заглянуть внутрь, хотя уже знаю, что он пуст. Я наклоняюсь, чтобы поправить коврик для приветствия, потому что он отклонен от центра примерно на тридцать градусов.

Тридцать градусов? Думаю, Элиза была права, когда говорила, что я действительно чему-то научусь у нее, как у моего репетитора по математике.

Я вхожу внутрь и натыкаюсь прямо на осуждающее лицо Тая.

— Какого черта, по-твоему, ты делаешь? — спрашивает он, и вся правда тут же обрушивается на меня.

— Проверяю почту, — заявляю я.

— В три часа ночи?

— Это странно?

Тай качает головой.

— Прекрати нести чушь. Это была Элиза Пирс, не так ли?

Усмехаюсь я.

— Да ладно, чувак. Она просто мой репетитор по математике.

— О, ладно… — Его голос сочится сарказмом. — Элиза Пирс всю ночь была в твоей спальне и уговаривала тебя решать уравнения сложнее и быстрее?

— Ладно, хорошо. Ты нас поймал. Мы просто немного повеселились. Вот и все.

— Сначала ты развлекаешься с девчонками, а потом с дочерью Кэри Пирса, — отмечает он. — Только за одну из этих вещей тебя могут выгнать из футбольной команды.

— Тренер не собирается выгонять меня из команды, ясно? — Я смеюсь.

— Надеюсь, что нет, потому что, к сожалению, нам нужна твоя задница. — Он отступает назад, разочарованно опустив голову. — Не позволяй нескольким ночным занятиям испортить нам весь сезон.

— Не позволю.

— Хорошо.

Тай уходит обратно в свою комнату, а я задерживаюсь в темноте еще на несколько минут.

Я не могу винить его за то, что он разозлился. Черт возьми, я бы тоже разозлился, если бы был на его месте. Не трогать Элизу Пирс. Это простая инструкция, но, как легко могла бы сказать вам Элиза, репетитор, следовать инструкциям — не моя сильная сторона.

Но мы с Элизой просто развлекаемся. Она подтвердила это несколько минут назад. Никаких обязательств. Просто хороший, старомодный секс без обязательств.

Когда тренер сказал мне держаться от нее подальше, он, возможно, имел в виду не встречаться с ней. Мы не встречаемся, так что между нами все должно быть просто, верно?

Я прокрадываюсь обратно в свою комнату, и временное успокоение, которое приносит мне эта мысль, исчезает. Здесь все еще пахнет ею. Этот цветочный аромат остается на стенах и простынях моей кровати. Ее стоны удовольствия и смех все еще звучат у меня в ушах.

Все это может рухнуть в любой момент. Одна мысль об этом обжигает. Каждая крупица победы и удовлетворения во мне мгновенно вытесняется мучительным чувством вины и сомнениями, но, в конце концов, это ни черта не меняет.

Я плюхаюсь на свой рабочий стул и вздрагиваю, когда что-то мягкое смягчает мое падение. Я тянусь за спину и достаю того плюшевого мишку из игрового автомата. Это возвращает меня в тот вечер и к тому, как мило она выглядела, сидя в моей машине с мишкой на коленях. Это просто глупая мягкая игрушка, но каждый раз, когда я смотрю на нее, я улыбаюсь, как идиот.

Я бы сделал все это снова. Я бы отказался от всего остального ради минуты, проведенной с ней в моей постели.

Это делает меня мудаком?

К черту все. Тогда я буду полным придурком.

Глава 16

Элиза

— ВСЕ КОНЧЕНО.

Я говорю это, не моргнув глазом, без колебаний, и Джуниор смотрит на меня с другой стороны своей кровати с отсутствующим выражением на лице.

— Я этого не принимаю, — отвечает он.

Я стараюсь не смотреть на его голый пресс — единственный отвлекающий фактор, который мне сейчас не нужен. Простыня прикрывает его пах. Уверена, стоит ему только чихнуть, и она упадет, обнажив его…

Сосредоточься, Элиза.

— Мне все равно, что ты принимаешь, — шепчу я, заставляя его опустить глаза к моей рубашке — или, лучше сказать, к его рубашке большого размера, которую я присвоила себе. — Все кончено, между нами все кончено. Я так больше не могу.

Он садится.

— Ты уже говорила это раньше, Нора. Чем это отличается от любого другого раза, когда ты убегала от нас за последние десять лет?

— Это… — Я в отчаянии сжимаю челюсть. — Это… черт. Строчка.

Джуниор ухмыляется и поворачивает запястье, чтобы открыть сценарий.

— Это первый раз, когда я больше думала головой.

— Больше головой, а не сердцем! — Я заканчиваю фразу. — Черт возьми. Почему я не могу этого запомнить?

Он отбрасывает сценарий обратно.

— Опять с самого начала?

Я вздыхаю с веселым разочарованием.

— Ты даже не заглядываешь в сценарий.

— Мне это больше не нужно.

— Ты выучил?

— Наверное.

Я толкаю его в грудь босой ногой.

— Не могу поверить, что ты знаешь эту сцену лучше, чем я…

Джуниор обхватывает мою ступню руками, мягко надавливая на ступню.

— Ну, может быть, если бы ты не оказывалась с моим членом во рту каждый раз, чтобы продублировать реплику, ты бы уже запомнила.

У меня отвисает челюсть, а он смеется.

— Вау… знаешь что? — Я пользуюсь случаем, чтобы подразнить его. — Думаю, ты прав, Джуниор. Может, нам не стоит больше встречаться.

Он отпускает мою ногу и указывает на меня пальцем.

— Я этого не говорил, — возражает он. — Я вообще этого не говорил.

— Теперь я вижу свет, Джуниор… — Я добавляю в свой голос больше эмоций. — Секс — это плохо. Это неприлично и ужасно влияет на продуктивность.

— Но это самое интересное…

— Все кончено, — говорю я, беря его за шею.

Он улыбается и наклоняется вперед, позволяя простыне мягко соскользнуть с его обнаженного паха.

— Я этого не принимаю.

— Мне все равно, что ты принимаешь… — Я проскальзываю под ним, когда он ползет вверх по моему телу. — Все кончено, между нами все кончено. Я больше так не могу.

Джуниор ерзает между моих податливых бедер.

— Ты уже говорила это раньше, Нора… — Он прижимается губами к моим губам, и я тянусь к его запасу презервативов, чтобы взять один. — Чем это отличается от любого другого раза, когда ты убегала от нас за последние десять лет?

— Это первый раз, когда я больше думаю головой, чем сердцем, — говорю я, наматывая латекс на его напряженный член. — Это правильно для нас обоих, Дэнни. Я знаю это.