— Зараза! Ох…. Пардон… — Алексей влетел в дома и тут же дернулся, понимая, что влез не вовремя.

Андрей медленно отстранился, не убирая рук сразу, словно давая мне ещё немного времени почувствовать себя рядом, и только затем отпустил.

— Ты вовремя, как всегда. Я уже сказал, что уезжаем завтра.

— Андрей, я собрал образцы воды и….

— Позже, — жестко перебил брата Андрей, тревожно глянув на меня.

— Андрей? Что такое?

— Айна…..

— Не надо от меня ничего скрывать. Пожалуйста.

— Айна….

— Андрей, — я поднялась на цыпочки и слегка задела губами его щеку, — я справлюсь. Вы рядом, и мне не страшно. Я зря не пошла с вами в баню — нельзя бегать от этого дерьма постоянно. Что там? Леш?

— Вода…. В нее явно добавлено что-то. Пахнет приятно…. Но…. и под пологом, нашел кусочки какой-то дряни. От тепла они испарялись и отравляли воздух. Я немного поджег… ой, е! — его даже передернуло.

— Вот дебил! — выдохнул Андрей. — Лех, мозг тебе зачем дан?

— Айна…. — Алексей бросил быстрый взгляд на брата, но тот махнул рукой, — это не все. Мы там…. кукол обнаружили. Две штуки…. Явно ритуальные. Я их уже упаковал — Маханошиной покажем. В общем, реально, ребят, завтра уезжаем — сколько здесь еще подарочков, в том числе и в доме — никто не скажет.

Я только с горечью качала головой, с ужасом думая сколько наркотиков принял мой организм за эти недели. Они были в еде, которую я ела, в воде которую пила и которой мылась, в воздухе, которым дышала…. Каждый мой шаг здесь жестко контролировался злой волей спятивших фанатиков. Мои видения, мои недомогания — все это было вызвано веществами, которыми меня травили не один день.

Андрей, заметив моё состояние, шагнул ко мне ближе и сжал мои плечи, словно возвращая к реальности, к настоящему моменту.

Ночью я боялась закрыть глаза — не хотела кричать от очередного кошмара и разбудить братьев, спящих в своих спальных мешках в большой комнате. Тихо возились в ногах котята, то попискивая, то покусывая мои ноги — не больно, скорее щекотно. Когда начинали совсем уж сильно беситься — мама-кошка, которой я так имя и не дала, чуть прикусывала им загривки, успокаивая и вылизывая. Обжорочка устроилась в спальном мешке Андрея, вернувшись под крыло хозяина. А Леша, посетовав, что ему компании не досталось, отвернулся и моментально уснул.

Андрей не спал долго — я это чувствовала по его ровному, но чуть напряжённому дыханию. Иногда он поглаживал кошку, его ладонь двигалась осторожно, не нарушая сон вокруг. Я знала, что он тоже прислушивается к каждому звуку за окном, точно так же, как и я. Это молчаливое единство между нами было ободряющим, как негромкий, несказанный разговор.

Улыбнулась и чуток потянулась.

Странный был этот вечер, странный и уютный. Я собрала вещи, аккуратно и быстро отфотографировав свою паучью стену. Потом аккуратно сложила все материалы и документы в коробки. Андрей, заметив мою задумчивость, подошёл ближе и, не говоря ни слова, помог мне перенести коробки в машину. В его жестах чувствовалось что-то новое, как будто он становился чуть смелее. Прикосновения стали чаще и естественнее, руки тёплыми и ободряющими.

Ужин прошел довольно весело — у Алексея было тонкое, хоть и весьма специфическое чувство юмора. Андрей, хоть в большей степени молчал, тоже расслабился, хотя я заметила, что в тревога так полностью его и не отпустила. Как, впрочем, и меня. И поэтому его внимание ко мне было скорее успокаивающим, чем раздражающим, прикосновения — приятными, руки — теплыми.

Эти прикосновения, такие лёгкие и едва уловимые, оставляли на моей коже почти неощутимый, но тёплый след, словно обещание чего-то важного, того, что не требует слов. Вспоминая, как его пальцы едва касались моего плеча, а ладонь, уверенная и крепкая, мягко обхватывала руку, я почувствовала, как волна тепла разливается по телу, вытесняя все тревоги. Это были прикосновения, которые не торопили, но говорили больше, чем могли бы сказать слова.

Его взгляд, глубокий и проникновенный, словно пытался разглядеть что-то внутри меня, проникнуть вглубь моих мыслей и страхов, но не для того, чтобы обнажить их, а чтобы поддержать, быть рядом. Это было странное и почти магическое ощущение — осознавать, что этот человек рядом, что его присутствие не просто физическое, а гораздо большее, настоящее и заботливое.

Закрыла глаза, чувствуя, как моё сердце замедляется, погружаясь в это чувство уверенности и умиротворения. Рядом был человек, который готов был оберегать меня, принимать, не задавая лишних вопросов. Каждый жест, каждый взгляд говорил об этом: не было нужды торопить время, не было нужды разрушать эту тонкую тишину, которой нам обоим хватало. Тревога уходила, растворяясь в этом тепле, и на смену ей приходил трепет — лёгкий, едва уловимый, как дуновение ветерка, как ощущение весны, которая наступает внутри, даже если снаружи царит осень.

Мысли становились все более расплывчатыми и рваными, я чувствовала, как погружаюсь в сон.

Опасный, темный…. Злой. Сон, который обхватил меня как темные воды страшного озера на капище. Сон, в котором я снова и снова оказывалась на жертвенном камне: жрица и жертва одновременно. Сон, приносящий боль и ужас.

Я кричала… я снова кричала и не слышала ни звука, придавленная тяжелым телом, приносящим боль и отвращение.

— Айна! Айна! — знакомый голос ворвался в кошмар, разрывая его оковы. Сильные руки обхватили меня, но я постаралась их сбросить и только через несколько мгновения поняла, что борюсь не с тем, кто держит меня на камне, а с другим, совсем другим человеком.

— Айна…. — он обнимал меня, прижимал к себе, гладил по голове. Всхлипывая, я прижалась к нему, жадно вдыхая его запах.

— Тихо… маленькая… тихо…

— Андрей, — я вцепилась в его плечи, дрожа всем телом.

Он тихо приговаривал, шептал ласковые, успокаивающие слова, поглаживая меня по голове, словно это могло снять весь ужас сна. Я чувствовала его тёплое дыхание у себя над ухом, слышала спокойное, ровное биение его сердца, и постепенно этот звук начал перекрывать отголоски кошмара.

— Прости… — я наконец подняла голову от его мокрого от моих слез плеча, — прости…. Я разбудила тебя… вас… — хмурый, но не злой Алексей стоял в дверях.

— Шутишь, Айка? Тут у любого бы крыша поехала, переживи он то, что ты пережила, — фыркнул Леша.

Андрей молча снова прижал меня к себе.

— Спасибо вам… обоим… — голос был хриплым и срывался, но это было всё, что я могла сказать. Слов не хватало, чтобы выразить всё, что я чувствовала, ту безмерную благодарность за их заботу, их терпение.

— В общем, — зевнул Леша, — вы тут сами разбирайтесь, я — досыпать. Хорошо, что завтра уберемся отсюда, — уже выходя из комнаты, добавил он.

Андрей вопросительно посмотрел на меня.

— Останься…. — неуверенно попросила я. — Пожалуйста.

Он несколько мгновений помолчал.

— Я перетащу спальник сюда…..

— Нет, — перебила я, — не оставляй меня….

— Уверена? — тихо спросил он.

А я вместо ответа обняла его за шею, не давая уйти.

— Дай, хоть котят в коробку пересажу. Вшестером мы тут не поместимся, — услышала шутливый шепот в ухо.

— Погоди секунду, малышка, я сейчас, — шепнул он, осторожно убирая мою руку со своей шеи.

Он осторожно поднял котят одного за другим, укладывая их в коробку, которая стояла возле кровати. Те недовольно пискнули, но быстро устроились, свернувшись клубочками и едва заметно подёргивая хвостиками. Туда же отправилась и мама-кошка, которая на Андрея даже и не подумала шипеть. Весь этот процесс, казалось, успокоил не только их, но и меня. Наблюдая за его заботой к крошечным котятам, я чувствовала, как внутри разливается тепло. Андрей вернулся ко мне, опустился на кровать и осторожно обнял, устроившись рядом.

— Так лучше? — он тихо спросил, осторожно гладя меня по спине, словно боялся разрушить хрупкий покой, который постепенно приходил на смену ужасу.

— Да, — прошептала я, прижимаясь к нему ближе, опуская голову на твердое плечо.