Экзамены

После первого неудачного опыта я дежурила ещё пару раз, но уже днём и с другими преподавателями. Все шло своим чередом: подготовка к экзамену, лекции, шитье, редкие эксперименты с алхимиком слились в одну нескончаемую круговерть. В памяти отпечатался только эпизод, когда ко мне пришла вечером Сонея. Я как раз возвращалась с очередного научного свидания от Граа, который в этот раз почти довел меня до слез. Нет, он теперь почти не кричал, но умудрялся разговаривать так, что я чувствовала себя никчемным существом, не способным понять элементарные вещи. Сказывались недосып и некоторая рассеянность в мыслях, занятых предстоящими заботами: я то и дело ошибалась, выполняя инструкции мага, чем только подливала масло в огонь. Когда он с привычным ехидством сообщил, что сегодня просто рекордный день по моей бестолковости, я не выдержала и сбежала прямо с середины эксперимента, чувствуя, что ещё немного — и позорно разревусь. Алхимик кричал что-то вслед, но мне было уже все равно: я бесконечно устала и жаждала покоя. Уныло брела я домой, пиная мелкие камушки с дороги и мечтая попить крокус в тишине. Но на крыльце меня ждал сюрприз в лице секретарши.

— Что-то срочное? — недружелюбно спросила я, все ещё находясь под впечатлением от собственных страданий. — Ректор вызывает?

— Нет, это не он, это мне…, то есть это я к вам, госпожа Вэлис, — неожиданно запинаясь, промямлила эта обычно непробиваемая дама.

Меня обуяло любопытство: что заставило Сонею, которая, мягко говоря, меня недолюбливала, искать встречи? О чем я прямо и спросила.

— Вы как-то упомянули, что можете помочь спрятать рожки, — с мольбой торопливо проговорила гела, переминаясь с ноги на ногу. А я припомнила, о чем шептались в последнее время на наших вечерних посиделках педагоги (Сонею я, кстати, давно там не видела). Говорили, что недавно приехала странная особа, то ли преподаватель, то ли наблюдатель, но за нее сразу взялся ректор, предоставивший прибывшей лучший домик для служащих, который располагался по соседству с его жилищем. Мэтр Кориус всюду водил эту женщину под руку, был неимоверно галантен и, по слухам, их даже видели в городском парке, лакомящихся мороженым. Ещё одна маленькая, но существенная деталь — дама была гномкой, а поведение ректора наводило окружающих на мысль, что намерения у него самые серьезные. Преподаватели уже держали пари, как скоро поженится сладкая неразлучная парочка. Поэтому я понимала Сонею, чья многолетняя преданность грозила потеряться в лучах несомненных достоинств приезжей захватчицы чужих мужчин. Только беда такого масштаба могла заставить гелу искать помощи на стороне.

Я кивнула и предложила:

— Давайте зайдем в дом. Здесь неудобно говорить.

Пропустив секретаршу, я осмотрелась: свидетелей нашей встречи не было. Хорошо это или плохо — время покажет, может, мне ещё придется отбиваться от гелы, которую разозлить — что отобрать конфету у ребенка. Но свое слово я привыкла держать, к этому меня приучила тетушка, часто приговаривающая: "Лялечка, люди должны тебе верить: пообещала — расшибись, но сделай, а знаешь, что не сможешь — вовремя смолчи". Вот и теперь я приготовилась пожинать плоды своей болтливости. Мы традиционно расположились в гостиной с чашечками травяного напитка, и гостья приступила к рассказу:

— Я уже много чего перепробовала: пилила, красила, делала объёмную прическу, но все смотрится просто ужасно. Я же вижу — мэтр Кориус на все мои попытки скрыть это природное безобразие только глаза округляет (не знаю, по-моему, рожки были весьма милы и придавали некую пикантность женщине, другое дело — торчащие уши и зализанная, будто маслом политая, прическа, но геле виднее). Ах, он такой деликатный (на этом месте я подавилась отваром), даже если ему что-то не нравиться — молчит (трижды "ха"). А теперь появилась эта ужасная гномка! Вы не поверите, она курит, сквернословит, носит цилиндр и трость, как мужчина, но ректор ей и слова не скажет: ходит рядом и чуть ей в рот не заглядывает. Разве такая женщина должна быть рядом? Чем она лучше? — начала распаляться гела. — Я столько лет преданно служила ректору, выполняла все его распоряжения, улавливала малейшие оттенки его настроения, поддерживала во всем, заботилась, и все для чего? Чтобы он достался какой-то седой мымре? — секретарша уже вопила во весь голос. Я, надо признаться, объекта ректорского обожания ещё не видела, но, судя по описаниям госпожи Вирсон, получалось что-то монстроподобное. Не хотелось расстраивать заранее секретаршу: если такой консерватор, как мэтр Кориус, прощал мужской стиль в одежде и поведении дамы, то эта особа явно занимала значимое место в сердце мужчины. Но, окинув плотоядным взглядом творца свою поникшую музу, я подумала: "А почему собственно не произвести маленькую революцию в моде, пусть для начала и в Академии. Клиент, кажется, созрел, есть шанс на успех предприятия".

— Уважаемая госпожа Вирсон, у меня есть идеи, как вам помочь, но для этого понадобится ваше обещание носить только то, что я скажу.

Сонея напряглась: было видно, как в душе ее происходит борьба, но, собравшись с духом, она торжественно кивнула.

— Даю вам слово гелы.

— Тогда смотрите сюда, — я взяла бумагу и принялась делать наброски. Мне была понятна главная проблема женщины. Она комплексовала по поводу рожек, поэтому для её уверенности в себе и поднятия самооценки их нужно было спрятать. Мне когда-то на глаза попалось изображение традиционного костюма шавери. Так вот, женщины были одеты очень своеобразно: в широкие штаны-шаровары и удлиненную тунику, расшитую узорами и бисером. И главное — очаровательный головной убор — невысокий тюрбан. Именно его я и хотела предложить Сонее: на мой взгляд, он скроет и рожки, и лопоухость секретарши. Продемонстрировав ей эскиз, я стала ждать ответной реакции, и она не замедлила появиться: сначала это было удивление, потом возмущение. Когда на лице задумчивость сменилась обречённой покорностью судьбе, я решила приступить к штурму.

— Считаю, что вам пойдет такой наряд, — уверенно принялась убеждать гелу. — Согласна, он немного необычен, но все приличия соблюдены: бедра прикрыты, силуэт не облегающий…

— Но щиколотки видны! — с вялым возмущением перебила меня Сонея.

— Ничего, ножки обнажим, зато рожки скроем, — привела я убийственный аргумент. — Учитывая вашу форму лица, такой головной убор вам бесспорно пойдет, а значит и остальное придется создавать в соответствующем стиле. Вы, как дама со вкусом, должны это понимать, — решила я немного подсластить пилюлю, предвидя очередной приступ упрямства со стороны гелы.

Ещё немного попрепиравшись для приличия, Сонея согласилась, и мы принялись снимать мерки. Неожиданно оказалось, что под унылым платьем секретарша скрывает гибкую и подтянутую фигуру, что меня приятно удивило.

— Согласитесь, это точно будет лучше вашего мешка, который вы ошибочно считаете одеждой, — ещё раз показала я набросок женщине, — и ректор точно отметит ваше преображение, он же не слепой! А любое внимание — уже результат. Будьте смелее! — продолжала я подбадривать Сонею. На этом мы расстались, и я пообещала через два дня предоставить результат своей задумки.

Что сказать! Комплект получился таким, что я решила и себе со временем сшить похожий. Серый цвет ткани я разнообразила узорами из бисера и цветных ниток, которые пустила от ворота до середины груди, по рукавам и низу шароваров. Работала я с вдохновением, вышивая на своей чудо-машинке распускающиеся цветы и экзотических птиц. Тюрбана я сделала два: один — темный с перышками, второй — светлее с мелкими ракушками в качестве украшения. Гела явилась, как договаривались, и долго ощупывала одежду, чуть не пробуя ее на зуб.

— Красиво, но я не смогу такое надеть, — призналась она.

— Это вам решать, — устало отозвалась я. — Свою часть работы я выполнила на совесть, остальное — за вами, — и я, аккуратно сложив, отдала вещи Сонее, которая сразу же ушла.

Спустя пару дней мне нужно было попасть к ректору, чтобы окончательно утвердить экзаменационные билеты, и я направилась в приемную. Зайдя, я увидела двух дам, довольно мило беседующих.