И тогда я принял решение всеми силами удержать тебя рядом, пусть без отношений, но хотя бы как человека. Я безмерно благодарен Кире за тот ее спектакль с катком, когда у меня появилась возможность снова сделать шаг к тебе. Я не просил ее, правда. Думал встретиться с тобой после праздников, найти тебя…. Но я увидел и другое: что-то в тебе изменилось. Не понял, что именно, скорее почувствовал, Лин. Ты словно оттаяла, сделала шаг ко мне.

Я отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Мои руки дрожали, а внутри всё переворачивалось. Он наклонился и не смело поцеловал в лоб.

— Я видел, как важна тебе твоя работа, как ты любишь компанию и готова бороться за нее. Прости, Лин, это был единственный способ удержать тебя рядом — сделать вид, что у нас проблемы. К тому же мне совершенно не хотелось доставать этот чертов брачный договор. Анна про него напрочь забыла, ведь заключался он два года назад, после ловушки, которую подстроила мне Лика, постаравшись соблазнить. Испугался я тогда, Лин, не того, что сам с Анной разведусь, а что Лика ее настолько настроит против меня, что Анна на развод подаст. Анна его подписала, даже не читая особо, хотя я заставлял…. Подло? Да, подло, по отношению к ней. Но я должен был убедится, что работа всей моей жизни не улетит псу под хвост. Как ни крути, Лин, — он тяжело закрыл глаза, — это ведь не только моя компания… это ведь мое наследие детям… Да и не думал вообще, что он мне понадобится. И кстати, не достал бы его, не начни она весь этот дурдом! Я не испытывал тебя, клянусь, я только хотел, чтобы ты, принимая участие в спасении компании, была рядом. Прости меня, прошу тебя, прости….

Его тихие слова и новый мягкий поцелуй в лоб были словно прикосновение мотылька обжигающей своей неожиданностью. Я стояла неподвижно, чувствуя, как всё, что я держала внутри, рвётся наружу. Боль, гнев, горечь — всё смешалось в одну невыносимую бурю.

— Ты… — прошептала я, но мой голос дрогнул, и я не смогла продолжить. — Сукин ты сын!

Он не отступил, его руки остались на моей талии, но теперь они были мягкими, словно он боялся меня сломать.

— Лин, я никогда не хотел причинить тебе боль, — сказал он, его голос был полон сожаления. — Всё, что я делал… я делал ради того, чтобы сохранить тебя рядом. И только когда ты передала нам свою коллекцию…. У меня возникла надежда, очень маленькая, очень крохотная, что ты видишь во мне…. Что-то большее, чем просто очередную ступень.

Я повернулась к нему, мои глаза встретились с его, и в его взгляде я увидела ту же боль, что чувствовала сама.

— Я хотел рассказать тебе про спектакль, про… все…. Но…

— Что, Дани?

— Ты спасала мне жизнь, Лин. Но…. я идиот…. Правда. Старый дурак…. Но ты не поехала со мной в больницу, где я мог тебе открыться. Ты уступила это место Анне…. Лин… я правда придурок!

— А ты бы предпочел, чтобы мы подрались около умирающего тебя? — всхлипнула, не зная плакать мне или смеяться в голос.

Плакала, чувствуя, как напряжение внутри меня постепенно сходит на нет, оставляя только горькую усталость.

— Даниил, ты действительно думаешь, что я могла бы остаться? — спросила я, мой голос дрожал. — Анна тогда… она была твоей женой. Я… я не могла.

Он поднял взгляд, его глаза встретились с моими, в них читалось понимание, но и боль.

— Я это знаю, — признался он, его голос стал мягче. — Но тогда я видел только одно: ты уходишь. Опять. И… подумал…. Что больно тебе не будет…. Что…. Лин, прости меня.

Он прижался своим лбом к моему, губами стирая катившиеся у меня слезы.

— Это я забрал от тебя Киру, под видом помещения ее в семью Коли…. Не хотел, чтобы Анна устроила тебе еще больше проблем, чем уже было. Да и Кире…. она сейчас занимается с психологом…

— Ее ты пожалел, — глухо выдохнула я.

— Лин….

— Неужели она ничего не сказала тебе?

— О чем? — он чуть отстранился и заглянул мне в глаза.

— Э…. — я хлопнула глазами. — Не сказала?

Даниил нахмурился, его взгляд стал внимательным и напряжённым.

— Не сказала? — повторил он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась нарастающая тревога. — О чём, Лин?

Я закусила губу, чувствуя, как внутри поднимается паника. Кира, похоже, действительно ничего ему не рассказала, и теперь всё висело на мне. Я не знала, как начать.

— Лин… — мягко, но настойчиво позвал он, его руки сжали мои плечи. — Скажи мне. Что я должен знать?

— В тот день…. — щеки покраснели, — когда тебя увезли на скорой…. А она осталась у меня…. Дани, она спросила….

Мой голос дрогнул, и я сделала паузу, чтобы взять себя в руки. Он чуть наклонился ближе, его пальцы слегка надавили на мою талию, сжимая сильнее, будто он хотел поддержать меня.

— Спросила что? — его голос стал чуть ниже, но всё ещё был мягким.

— Люблю ли я тебя, — наконец прошептала я, не отрывая глаз от пола.

Он резко вдохнул, но ничего не сказал. Только прижал еще сильнее, словно он старался не упустить этот момент, не дать мне уйти в себя.

— И что ты ответила? — его голос прозвучал почти неразличимо, но мне было достаточно, чтобы услышать эту просьбу.

Я подняла глаза, и, наконец, встретившись с его взглядом, тихо, но твердо сказала:

— Правду. Что люблю.

Его взгляд задержался на мне ещё пару секунд, полных напряжения, прежде чем я увидела, как с его лица исчезает беспокойство. Он выдохнул, как будто впервые за долгое время смог дышать.

— Она ничего мне не сказала, Лин. Моя дочь умеет хранить секреты тех, кого любит, — он спрятал лицо в моих волосах. — Сегодня мне позвонил Коля. Мы думали закончить спектакль через пару дней, но…. он все рассказал. Был в настоящей панике. А я… я едва не убил его. Ты вообще не должна была касаться этой истории с операцией. Никак. Ни под каким предлогом, понимаешь? История была придумана после того, как Анна три дня просидела в больнице, изображая любящую жену. То, что этот придурок забыл вырубить телефон…. Лин, я не знаю, как мне просить за это прощения! Скажу одно — люди Вити уже уехали за Дейвом. Я верну его тебе, чего бы это не стоило.  К ни го ед . нет

В его голосе звучала уверенность, от которой стало чуть легче. Я видела, что он готов на всё, чтобы исправить произошедшее, и это заставило меня крепче сжать его руку.

— Спасибо….

— Лин…. То, что ты для меня сделала…. Я люблю тебя, — он снова обнял, погладил по волосам, — люблю. Но не стану давить. Нельзя поймать ветер, нельзя закрыть его в клетку. Как и тебя. Захочешь уйти — отпущу, компенсировав все, что ты потеряла. Захочешь остаться, но только как сотрудник компании — слова больше не скажу о чувствах. А если….

Он замолчал, будто давая мне время переварить его слова, но я уже знала, что хочу ответить. Его искренность пробивала любые стены, которые я когда-либо пыталась воздвигнуть между нами.

— Если… — шепнула, чувствуя, как ускоряется пульс. — Но мне нужно время…

— Лин…. я дам сколько нужно… Лин, моя Лин…

Он произнес мое имя так тихо, будто боялся спугнуть. В этом звучало больше чувств, чем в тысяче сказанных слов.

37. Эпилог

АЛИНА

Весна медленно, но неуклонно вступала в свои права, наполняя воздух особой свежестью и ароматами, которые бывают только в это время года — когда снег окончательно сходит, обнажая землю, а из её тёплых недр робко пробивается первая зелень.

Зоя чуть натянула поводья, её взгляд задержался на мне. Её глаза блестели от весеннего солнца, на черных волосах играли золотистые блики.

Я же, привстав на стременах, дотянулась до ветки вербы, усыпанной пушистыми почками, и с улыбкой скользнула пальцами по её бархатной поверхности.

— Ну что, Лин, так и не надумала? — хитро протянула подруга, чуть склонив голову набок. — Дани всё ещё не может тебя в ЗАГС затащить?

Я усмехнулась, пожав плечами.

— А зачем мне это? — ответила спокойно. — Любовь и уважение ведь не в бумажках, не в штампах.

Зоя прищурилась, хмыкнув.

— И что он на это говорит?