— Павел Иванович, — я повернулся к Глушкову, — вы пока числитесь безработным. Это развязывает руки для особых поручений.

Глушков понимающе кивнул.

— А вы, Николай Александрович, — обратился к Величковскому, — официально возвращаетесь в университет. Это даст возможность легально получать редкие реактивы и новейшую техническую литературу.

Профессор задумчиво поглаживал бородку:

— В лаборатории органической химии как раз есть вакансия. И заведующий мой старый друг по Цюрихскому политехникуму.

— Теперь главное, — я понизил голос. — Вы знаете, для чего мы здесь собрались. В подвале этого особняка я оборудую тайную лабораторию. Туда будет перевезена большая часть оборудования с завода, якобы на списание.

— Рискованно, — заметил Сорокин. — За перемещением оборудования наверняка следят.

— Алексей Григорьевич все продумал, — я кивнул на Мышкина.

Тот достал потрепанный блокнот:

— Легенда такая антикварный склад под управлением артели «Старина». Документы безупречные. Грузовики будут возить старую мебель, среди нее и спрячем оборудование.

— А охрана? — спросил Глушков.

— Двойная система, — Мышкин сделал пометку в блокноте. — Снаружи обычные сторожа, для отвода глаз. Настоящую охрану обеспечат мои люди, под видом грузчиков.

— Какова моя роль? — Величковский подался вперед.

— Вы, профессор, возглавите исследования. Нам нужно не просто повторить прежнюю технологию, а создать что-то принципиально новое.

— У меня есть идеи, — оживился Величковский. — Если добавить в сплав…

— Тише, голубчик, — остановил его Мышкин. — О технических деталях поговорим завтра, в более подходящей обстановке.

Я достал конверт:

— Здесь адреса для связи и шифры. Встречаемся только по крайней необходимости. Все сообщения через условленных посредников.

— А как же автоматизация на заводе? — спросил Сорокин. — Без меня Зотов один не справится.

— Справится, — усмехнулся я. — Он талантлив, просто еще не знает об этом. К тому же, у него есть Протасов. Пока они занимаются открытой работой, никто не заподозрит существования тайной лаборатории.

— Хитро придумано, — одобрительно кивнул Глушков. — Пусть все думают, что мы разбежались кто куда.

— А на самом деле, — подхватил Величковский, — создаем что-то новое, революционное!

— Тише, господа, — снова вмешался Мышкин. — Время позднее, нельзя привлекать внимание.

Мы быстро обсудили детали связи и разъехались поодиночке, в разные стороны. Последними уходили мы с Мышкиным.

— Как думаете, сработает? — спросил я, когда мы сели в машину.

— Должно, — он сделал очередную пометку в блокноте. — Люди надежные, легенда прикрытия убедительная. Надо не спешить и соблюдать все меры предосторожности.

Перед выходом я еще раз прошелся по подвалу, прикидывая размещение оборудования. Да, место идеальное. Достаточно просторно, скрытно от посторонних глаз, есть все необходимые коммуникации.

— Отлично, — я в последний раз оглядел подвал. — Завтра отправим первую партию. Под видом списанного.

Мышкин кивнул и что-то пометил в своем блокноте.

Глава 3

Информационная война

«Форд» мягко покачивался на булыжной мостовой. За окном проплывали вечерние улицы. Редкие фонари отбрасывали желтоватые блики на мокрый асфальт. Водитель, молчаливый Карпов, уверенно вел машину, огибая выбоины и лужи.

Мышкин, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, достал потертый портсигар:

— Будете?

Я покачал головой. Он щелкнул зажигалкой, затянулся. В полумраке салона вспыхнул красный огонек папиросы.

— Значит, говорите, лаборатория будет готова через неделю? — Мышкин выпустил струйку дыма. — Что ж, хорошо. А теперь о главном. Мы нашли вашего человечка.

Я напрягся, но постарался сохранить внешнее спокойствие:

— Кто?

— Старший мастер Кузьмин из мартеновского цеха. — Мышкин стряхнул пепел в медную пепельницу. — Тот самый, что так рьяно поддерживал забастовку в прошлом месяце.

— Петр Савельевич? — я даже слегка опешил. — Не может быть. Он же…

— Старый работник, да, — перебил Мышкин. — Еще при вашем отце начинал. Именно поэтому его и завербовали. Обида, знаете ли. Ваш отец когда-то не дал ему повышения, предпочел другого. Нащупали эту старую рану. Впрочем, мои коллеги из ОГПУ знают, куда давить.

Да, все точно. Теперь я знал, что провал с испытаниями во время визита комиссии Межлаука был подстроен именно ОГПУ. Мышкин сразу мне это сообщил. Подстроен через Кузьмина, получается. Который думал, что действует в интересах «Сталь-треста», хотя и в самом деле работал на них. Ну, хорошо.

Машина свернула на Садовую. Мимо проплыли освещенные окна «Метрополя».

— У нас есть доказательства? — я достал блокнот.

— Неполный, но комплект, — Мышкин похлопал по кожаной папке. — Расписки в получении денег. Копии донесений в «Сталь-трест». Самого главного, конечно нет. Прямых указаний по организации брака в военном заказе. Но косвенных улик предостаточно.

Я сокрушенно покачал головой. Кузьмин… Кто бы мог подумать.

Седой, степенный, уважаемый всеми мастер. А ведь действительно, именно через его смену проходила та злополучная партия бракованной брони.

— И что вы предлагаете? — спросил я, уже догадываясь об ответе.

Мышкин затушил папиросу:

— А вот тут начинается самое интересное. Мы его пока трогать не будем.

— Почему?

— Потому что через него можно такую комбинацию провернуть… — Мышкин усмехнулся. — Вы же хотели информационную войну против «Сталь-треста»? Вот вам и козырь в руки. Пусть работает. Только теперь он будет передавать им то, что нам нужно.

За окном проплыла темная громада Курского вокзала. Карпов ловко объехал груженую подводу.

— Значит, дезинформация? — я начал понимать замысел Мышкина.

— Именно. Мы с вами разработаем целый план. Что и когда он должен им сообщать. Какие документы «случайно» показывать. А параллельно будем готовить сюрпризы, — он сделал многозначительную паузу.

— Параллельно готовим разоблачительные материалы для прессы, — закончил я. — Когда придет время, ударим по всем направлениям.

— Вы схватываете на лету, Леонид Иванович, — одобрительно кивнул Мышкин. — Только для этого нужны деньги. Серьезные деньги. Газетчики нынче дорого берут за правильные статьи.

Я мрачно усмехнулся:

— Будут деньги. У меня еще остались кое-какие семейные ценности. Завтра же займусь этим вопросом.

«Форд» остановился у перекрестка. Где-то вдалеке прогудел паровоз.

— Вот здесь я выйду, — Мышкин взялся за ручку двери. — Завтра обсудим детали.

Он растворился в темноте, только на мгновение мелькнул силуэт в кожаном пальто. Карпов тронул машину и поехал обратно на завод.

Я откинулся на спинку сиденья, перебирая в уме варианты. Значит, Кузьмин… Что ж, пришло время учиться играть чужими фигурами.

Проснулся я от бодрого заводского гудка. В кабинете промозгло. Камин давно погас, только серая зола напоминала о вчерашнем огне. На столе громоздились папки с чертежами и недопитая чашка кофе.

Вчера я работал допоздна и остался ночевать на заводе.

Старинные часы на стене показывали начало девятого. За окном уже кипела заводская жизнь, грохотали вагонетки, доносился лязг металла из мартеновского цеха.

Умывшись ледяной водой из графина, я достал из сейфа небольшой сверток в вощеной бумаге. Семейные драгоценности, последний резерв, который берег для самого черного дня. Что ж, видимо, этот день настал.

Позавтракав и отдав распоряжения Головачеву и Протасову, я отправился добывать деньги.

Пономарев жил в бывшем собственном доме на Маросейке, который теперь числился как «жилтоварищество». Большую часть особняка занимали новые жильцы, но антиквару удалось сохранить за собой четыре комнаты в бельэтаже, где он и вел свои негласные дела.

Массивная дверь с облупившейся краской открылась после третьего звонка. Седой швейцар, переименованный теперь в «дежурного по подъезду», впустил меня в полутемную прихожую. Потертая ковровая дорожка заглушала шаги.