— Чтобы между нами не было недомолвок, драгоценный эр. Я думаю, что вы ошиблись дверью! Доступные и довольно недорогие девочки есть в ассортименте «Веселой клубнички». У нас, в «Промтоварах», женским мясом для залетных ограненных не торгуют! — с каждым словом она все больше распалялась, вдавливая букет ему в грудь, и последние уже почти прокричала.
Корнелий, чисто машинально, потянулся к ней гранью «Спокойствия». Она часто пригождалась чтобы погасить истерику или успокоить буйных «клиентов». Начавшийся скандал и откровенно враждебное отношение девушки были ему неприятны. И вдруг его грань вдребезги разлетелась, раня разум осколками. Как будто наткнулась на невидимую острую преграду. Он застонал, пошатнулся и, почти потеряв сознание, сполз по стене. Из носа на белоснежную рубашку закапала темная кровь.
Апартаменты Парголовой: Олег.
Звонок от Оксаны вывел меня из задумчивого оцепенения.
— Да, прекрасная хранительница моего сердца!
— Олег! — голос девушки буквально звенел от напряжения, чуть не срываясь в визг. — Я кажется только что прикончила этого хлыща, Фондорна.
— Спокойствие! Я, конечно, помогу тебе спрятать тело! Жди. Мчусь! Приеду, все расскажешь.
— Стой! Подожди! Тут Барыга хочет тебе что-то сказать!
— Слушаю, почтенный Фрол Евгеньевич. Что там у вас стряслось?
— Да ничего такого. Не надо тебе к нам. Жив этот пузырь столичный. Он что-то там намагичил и почти без памяти упал. Я сейчас его в гостиницу отвезу. Он вроде в себя приходит, болезный. Оксана к нему пальцем не притронулась! Мы сами разберемся. Помнишь что я тебе говорил про Оксану и неприятности? Так вот, они начались. И в сам раз из-за тебя. Так что я тебя у нас больше видеть не хочу! Уяснил? Мы сами все разгребем. Понял, Олег?
Намагичил значит. Небось просканировать пытался, мразь такая. А Оксана разволновалась и вдарила его выплеском грани. Что ему вообще там понадобилось? Ладно, разберемся.
— Значит так, Фрол. Я сейчас приеду. Это не обсуждается. И мы с тобой кое-что обсудим. Я тебя услышал. Но боюсь нынешним неприятностям я лишь косвенная причина. Проблема не во мне. Встретимся у «Приюта», хмырь ведь там остановился?
— Да. Там и поговорим тогда. Все. Отбой, — и трубку бросил. Ну хорошо на хер сразу не послал. Я вздохнул и отправился одеваться. Как не вовремя все это. Кисмет. Судьба.
К «Приюту» я подошел немного раньше моего визави. Пристроился в тени, под «плащом», и принялся наблюдать за входом. Вход в гостиницу светился уютным желтым цветом наддверной подсветки. Мимо меня по кольцу неспешно проезжали немногочисленные «Жуки» и «Кабарги». Прошагал наряд полиции со свернутыми в скатку костюмами химзащиты у пояса и с винтовками за плечами. Понятно. Готовность номер два, по форту объявили. Прилив близко.
Наконец, подъехала «Кабарга», из которой вылез массивный Фрол и вытащил за собой столичного хлыща. Вид тот имел дикий и слегка ошалевший. Он стоял, слегка покачиваясь и озираясь по сторонам, словно не понимал, как здесь очутился. Рубашка франта была испещрена черными пятнами. Нижняя часть лица в потеках крови. Фрол практически насильно всучил Фондорну изрядно помятый букет алых роз и потащил ко входу в гостиницу. Фондорн вырвал локоть. Швырнул букет в урну, стоящую у крыльца «Приюта». И все еще слегка пошатываясь, ввалился внутрь. Фрол, оставшись в одиночестве, начал активно озираться.
— Я не понял! Этот хмырь что, к Оксане клеился? — все еще не придя в себя от странности происходящего, спросил я появляясь за спиной Барыги.
Тот вздрогнул и повернулся ко мне всем корпусом, прям как осадная башня.
— А что тут удивительного? К Оксане и до тебя подкатывали ограненные типчики. Она по молодости предпочитала парней попроще, а тех слала лесом, в основном. Но без мужского внимания ограненных форта она не оставалась. Ты просто первый с кем она связалась, на свою голову! Да, он приперся с букетом и пригласил ее на свиданку. Она его отшила. Тут он чего-то сделал, ну и того. Поплыл. Кровь из носу пошла, сознание потерял.
Фрол говорил все спокойнее. Кажется его начало отпускать. Но он тут же завелся по новой.
— Сука, он же менталист, судя по перстню! Небось, приворожить хотел. Ну так она в отказ пошла. Пойду ему мозги вынесу, твари! — и он решительно направился в гостиницу.
— Да стой ты, Фрол! — я всем своим небольшим весом повис у Барыги на локте. — Вряд ли это было прямое воздействие на сознание. У него иначе бы мозг через уши вытек. Стой, говорю! Я сам способен свою женщину защитить.
— Я вижу, как ты способен! Чего-то, как вся эта херомантия стряслась, я тебя рядом не видел!
— Это мы исправим завтра же. Здесь моя вина, признаю! Но такое никто и предположить не мог.
— Конечно, никто не мог, млять, предположить, что девушку, которую огуливает ограненный пацан, не примут за шалаву. Это ж, сука, бином Майнца-Ломоносова! Усраться как сложно!
— Слушай! Ты не перегибай, Фрол! Я всему форту дал понять, что у меня серьезные намерения! Что ты несешь про шалаву? Проблема вообще в другом! Она потенциальный ограненный!
— Я знаю, сука!
Мы ошарашенно уставились друг на друга.
Глава 23
Тайна происхождения
— Она потенциальный ограненный!
— Я знаю, сука!
Мы ошарашенно уставились друг на друга. Примерно минуту оба молчали, осознавая только что сказанное.
— Знал? Какого… — начал я, но Фрол перебил.
— Как не знать-то? У нее пару раз были… вспышки. Но я ведь три проверки оплатил! Ничего. Нет калетты. Нулевка, и все тут. А посвящать кого-то в такое дело… Так что она не одаренная. Аномалия какая, что ли. А ты ее видать крепко чем-то разозлил, если тоже заприметил.
— Так. Ладно. Ты не понимаешь в чем дело. У нее плавающий дар. Проявляется только при сильном потрясении. Чтобы провести огранку, его нужно стабилизировать.
— То есть потенциал есть, но его не видно? Так что ли?
— Пойдем-ка Фрол, я тебя до дома провожу. По дороге все обговорим.
— Я че, девица что ль, провожать меня? И нечего тебе у нас дома делать! Я тебе уже сказал же!
— Во-первых, мне надо посмотреть на Оксану. Случайные всплески граней, особенно таких как у нее, опасны. Если быстро не устранить последствия. Во-вторых. Ты, конечно, можешь запретить мне появляться у вас. Но запретить наши отношения ты не в состоянии. Только Оксана может принять решение об их прекращении. Прими и смирись уже. Гонор свой отцовский притуши. Девочка выросла давно! Пойдем, говорю.
— Ладно. Если ты по делу, пойдем. Но как ты в жизни нашей появился, все наперекосяк. Ты, Олег, как ветер. А все вокруг как те бумажные листочки, которые он со стола сметает, ворвавшись в открытое окно. К херам бы такие знакомства!
— Я смотрю, ты сам плесенью зарос и девчонку хочешь сгноить. «Ветер», — передразнил я. — Окно открывают, потому что душно! И человек должен быть не листком бумаги, а камнем. Таким чтобы под него и вода текла, и только ураган сдвинуть мог.
— Сила. Отвернешся, ну чисто старикан Веллер вещает из шоу «Все о жизни». Те же интонации точь в точь! Ты кто вообще?
— А ты кто? Не похож ты на бандюгана, всю жизнь на дне проведшего! Брюзжишь, трясешься, стабильности хочешь. Перемен боишься. Сам-то помнишь хоть, кто ты был? Уверен, раньше Барыга был совсем другим. Был Фрол. Да сплыл. Стал Барыга.
— Что бы ты понимал, сопля ты зеленая! — тут он, хмурясь, замолчал. Только звук наших шагов гулко рикошетили от стен. — А может и понимаешь. Прав ты. Нет Фрола. Есть Барыга. А он совсем другой человек.
Мы еще помолчали. Иногда надо. Молчание не бывает «лучше слов». Но иногда оно полезно «вместо слов».
— Ни на какой улице я ее на не находил, — внезапно «вскрылся» Барыга. Или уже Фрол? — Я служил драгоценному роду. Клановому. У меня дар силы есть. Камень, смешанный с даром порчи. Служил я в «нижней» гвардии. Ну ты знаешь. Здоровенные нулевки, которых вдоль стенок ставят на парадах и приемах. Ну или как пушечное мясо, если что, используют.
