— Одна голова хорошо, а две лучше, — подсказал зануда.

Предатель!

Матушка уже выстукивала на зеркале код экстренной связи с ближайшим отделением полиции. Вот-вот произойдет непоправимое! Нет уж, за решеткой я не хочу!

В голову не пришло ничего более разумного, кроме как выудить из потайного кармана камешек-артефакт и запустить его в зеркало. Удар оказался на удивление метким.

Сначала треснуло стекло.

А потом весь мир провалился в темноту.

Варт

Я долго топтался у входа в пещеру и вспоминал, брал ли в какой-нибудь из книг кто-то из рыцарей с собой коня, дабы вместе с ним атаковать дракона в его логове. Удвоенными, так сказать, силами. Или воины всегда ходили на чешуйчатого врага в одиночку? Сахарок, надо сказать, ничем не помогал мне в этих размышлениях. Он меланхолично жевал травинку и пофыркивал, поводя головой туда-обратно. Ну, хотя бы не боялся. Это ведь хороший знак, верно? Если бы обитатель пещеры был и вправду очень опасен, мой конь бы это почувствовал?

Ох.

Я вытер потные ладони о штаны и глубоко вздохнул. Ладно. Просто схожу, туда и обратно. Посмотрю на дракона одним глазком… И сразу назад. Необязательно же сразу стрелять в него, так?

— Так, Варт, — твердо прошептал я. — Ты должен быть решительным. Время идет. Шансы вернуться домой и застать там Кэс стремительно утекают сквозь пальцы. Так что давай. Возьми себя в руки и иди уже. Убьешь дракона, добудешь живую воду, польешь дерево, склеишь артефакт.

Угу. Все это очень напоминало детскую сказку. В опоссуме — гусь, в гусе — яйцо, в яйце — кристалл, в кристалле — смерть алхимика. Когда-то давно я искренне верил, что все так и есть. А вот теперь уже далеко не был уверен в правдивости сего сюжета. Кажется, смерть алхимика таилась вовсе не в мифическом кристалле, а в глазах одной конкретной девушки. Очень красивых глазах, кстати. Прозрачных, как горное озеро. Огромных, как…

Так.

Я достал из кармана длинный кусок горючего мегатита, которым со мной поделился погорелец, и поджег его, чиркнув по камню и выбив искру. Сахарок заржал, вскинув голову, и я решительно потянул его за собой в пещеру. В крайнем случае, сяду на него — и только меня дракон и видел. Это, конечно, если сумею удержаться в седле во время бегства.

В пещере было темно. Пахло грозой. А еще впереди что-то сопело. Судя по звуку, что-то большое, такое… не как свинья. А как бык, например. Или кит. Интересно, умеют ли драконы менять размер, когда им вздумается?

Я встряхнул головой. Какие только мысли не приходят в голову от ужаса! Да. Положа руку на сердце, я был в полном ужасе. Полнейшем. Никогда в жизни я так не боялся, даже когда на спор прыгал в море с самой высокой скалы. Или когда прятал от матушки дневник с единственной двойкой за все восемь лет обучения в школе.

— Кххх, — выдохнуло что-то впереди, совсем недалеко. Запахло серой.

— Кх-кх-кх, — закашлялся я в ответ, радуясь, что пока звук не сопровождается огнем. А мог бы!

Однако, завернув за камень и увидев открывшуюся картину, я пробормотал:

— Нет, не мог бы.

Потому что драконы не извергают огонь в присутствии своих будущих детей.

Точнее, не драконы, а драконицы.

Кэс

Когда я кидала камешек, я и думать забыла о том, что это не просто серая галька, какой полно на берегу речки, протекающей по окраине города, — я бросила в зеркало артефакт с неизвестными свойствами. И попала. Во всех смыслах этого слова.

Я стояла в темноте, облегающей меня будто вторая кожа, беспросветной и густой. Ни лучика света, ни звука. Может быть, я умерла? Было бы обидно отправиться на тот свет, ни разу толком не поцеловав парня. Знала бы заранее, что так получится, не стала бы отстраняться, когда Варт наклонился к моим губам. Где он теперь? Жив ли?

— Ау? — позвала я дрожащим голосом и пошла вперед, выставив перед собой руки. — Есть тут кто-нибудь?

Никто не ответил, но по мере продвижения вперед мрак начал потихоньку рассеиваться, сереть. Из темноты выступили стены комнаты, засветились окна, наполнились воздухом легкие занавески. Вот только я очутилась вовсе не в гостиной Варта, а в незнакомой детской: у стены - узкая кровать, заправленная покрывалом с вышитыми на нем корабликами. На подоконнике стояли игрушечные лошадки и солдатики, под потолком парил подвешенный за ниточки деревянный дракон.

За ученической партой сидел русоволосый мальчишка и, высунув язык от усердия, строчил в тетради, переписывая с грифельной доски сложные алхимические формулы. Все еще ничего не понимая, я подошла и заглянула ему через плечо. Почерк был еще не таким аккуратным и строгим, и все же я его узнала — передо мной сидел Варт собственной персоной, каким он был в десятилетнем возрасте.

— Варт?

Но мальчишка ничего не ответил, он не замечал меня. Да меня на самом деле здесь и не было. Артефакт оказался камнем воспоминаний, связанным с его владельцем. Я слышала про такие — обычно они сохраняют самые важные, ключевые моменты жизни, чтобы их владельцы время от времени могли возвращаться к ним и проживать заново.

Так вот какие три артефакта были для Варта самыми ценными. И совершенно бесполезными, если подумать, для главаря банды синих платков. Они были дороги лишь самому владельцу.

— Да-а-а! — неожиданно закричал мальчишка, подскочил, вздев руки над головой, а потом запрыгал от радости. — Получилось!

Кажется, я присутствовала в момент совершения будущим алхимиком первого открытия.

— Поздравляю! — пробурчала я вслух. — Нет ничего скучнее лучших воспоминаний ученых.

За моей спиной маячила дверь в следующую комнату, будто приглашая заглянуть в нее. Я перешагнула порог и очутилась в просторной аудитории, где в первом ряду сидели мужчины в преподавательских накидках, а за кафедрой стоял повзрослевший Варт, теперь ему было лет тринадцать на вид, и делал доклад. Вот он замолчал, и раздались аплодисменты. Взрослые, маститые ученые рукоплескали юному дарованию. Варт молчал, алел щеками и смущенно переминался с ноги на ногу.

Следующая дверь. Варт стоит у списка поступивших в академию. Его имя значится первым. Его дружески стучат по плечам и толкают в спину.

Иду дальше. Варт в мантии выпускника. Он поднимается на подиум, где ему вручают диплом с золотой окантовкой. Он снова лучший.

— Ну зану-уда, — шепчу я. — Ну бота-аник!

Перешагиваю порог и внезапно оказываюсь в уже знакомой лаборатории. Знакомой, да не совсем. Видно, что столы новые, полки шкафчиков едва заполнены склянками и флаконами. Варт прохаживается туда-сюда, гладит кончиками пальцев стены и поверхности. Он еще не приступал к работе, но уже предвкушал, как совершает открытия, которые изменят мир.

Ясно-понятно, все любимые воспоминания господина Ойтнера так или иначе связаны с наукой. Тоска зеленая! Хотя чего я ожидала от ботаника?

Зато Варт в последнем воспоминании выглядел почти как настоящий Варт, значит, до конца пути осталось недолго. Что дальше? Я очнусь? Или… Про это пока думать не хотелось.

В стене плавно отворилась новая дверь, и я зашла в гостиную. Первым делом я увидела знакомые чашки на столике, печенье на тарелке… А потом — себя, сидящую в кресле. Я каждый день лицезрела себя в зеркале, но сейчас выглядела особенно милой и хрупкой, и такой невинной.

Я смотрела на себя глазами Варта!

Что?

Я его лучшее воспоминание?

— Девушка-а-а, очни-итесь! — донесся до меня из дальнего далека испуганный голос матушки.

На меня обрушился водопад ледяной воды, мгновенно приведший меня в чувство. Я лежала на полу, надо мной склонились госпожа Ойтнер и Варт-два, который весьма бесцеремонно похлопал меня по щекам.

— Видите, живая!

— Не вызывайте полицию! — простонала я, еле ворочая языком. — Я все объясню!