Кир улыбнулся и закивал, как бы говоря: «теперь мне всё ясно».

— Агнар дал мне одежду, еду и защиту, а когда мы прибыли в Лиенмоу, отправил в родную деревню с верными ему людьми. Однако, оказавшись в родных местах, я узнал, что мама умерла год назад от голода и болезни. Когда меня увезли, она бросилась на поиски, но вскоре сильно заболела. Ухаживать за ней было некому, еду приносить — тоже. Она перестала дышать прямо там, в нашем доме, лёжа на полу, укрытая ветхой подстилкой.

Ли Су вытер навернувшиеся слёзы и спрятал от Кира лицо.

— Дом разворовали, даже старых тряпок не оставили. А печальную историю мамы я узнал от соседки. Тогда и решил вернуться к Агнару, ведь больше в этом огромном мире у меня никого не было. Агнара же я уважал, как моего спасителя.

Кир минуту молчал, а затем, вспомнив рассказ Зубери, нахмурился.

— Но постой, а как же твоя встреча с Камо и Зубери?

— А вот это, друг мой, был второй раз. Агнар часто разъезжал, оставляя меня на учителей по боевому искусству. Мы редко виделись, но когда виделись, это было равносильно встрече отца и сына. Однажды он вернулся с Марией, затравленной и запуганной девчонкой с запада. Услышав её далуанский акцент, я поначалу невзлюбил бродяжку, но со временем между нами завязались тесные дружеские отношения.

— А вы разве не…

— Пара? — хохотнул Ли Су. — Нет. Ты что? Я, конечно, её безумно люблю, но скорее как сестру. Да и она считает мой характер скверным.

— Извини, но она права.

— Ой, да ладно уже! Зато вы все тут такие замечательные.

— Так и что произошло дальше?

Ли Су поменял позу, разминая затёкшие ноги.

— Потом начались задания. К тому моменту Агнар уже покинул армию и занялся работой по контрактам. В основном заказчиками выступали Роман и Гудред. В рамках одного из таких заданий нам следовало отыскать далуанских торговцев дурью, что промышляли в восточных землях. Эти негодяи вели работу осторожно, скрытно, поэтому обычные солдаты восточных городов не могли вывести их на чистую воду. Вот тут в игру вступили мы с Марией. Но в одном из притонов я повстречал «старых друзей», где меня снова схватили. Дело в том, что с того самого дня, когда меня забрали впервые, услышав слово «работорговец» я деревенел, а увидев их, не мог даже говорить. Я и по сей день живу с ужасом.

— Но ведь сейчас ты намного сильнее их. Почему ты продолжаешь бояться?

— Не могу объяснить. В эти моменты в моей голове разом вспыхивают отвратительные воспоминания, как меня истязали, били, морили голодом. Они потешались надо мной, наряжали в нелепые наряды, требовали, чтобы я пел им и танцевал. А эти аристократки… Не приведи Вселенная, чтобы тебе, Кир, довелось увидеть мерзкое тело развращённой жизнью, богатствами и обрюзгшей от сытных обедов дамы «высшего круга».

Кир изменился в лице, ненароком переняв отвращение Ли Су.

— Во второй раз меня не отправили в публичный дом, а засунули в лагерь по добыче руды. С утра я трудился со всеми, а вечерами ублажал игрой на эрху охранников. Они и на острове попытались сделать что-то вроде игорного Дома, куда прибывали люди с деньгами. И для меня, очередной раз, нашлась «работа».

— Это ужасно, Ли Су, — твёрдо сказал Кир, с усилием натирая нахмуренный лоб. — Я и представить не мог, как тяжело вам всем пришлось. Признаться, твоя история самая жуткая из всех.

— Да нет, у меня, хотя бы, язык на месте, что не скажешь о Камо. Пусть над ним в детстве издевались чуть меньше, но потерять язык и не иметь возможности общаться с родным братом… даже не знаю. Но ты, Кир, и здесь помог. Видишь, сколько в тебе талантов. Научил Зубери и нас троих общаться с Камо. Теперь целыми днями только и вижу, как эти двое машут друг перед другом руками. И это прекрасно, Кир. Я благодарен тебе. Поэтому не вздумай больше называть себя бесполезным. Мы на одной стороне.

Кир поджал губы от нахлынувших чувств. Когда кто-то вроде Ли Су говорит подобные вещи, это чего-то да стоит. Пусть слова союзника едва ли убедили Кира в собственной исключительности и полезности общему делу, но он был признателен ему.

— А теперь вставай! — бойко приказал Ли Су. — Что, думаешь, зря занимался физической подготовкой в пути? Сейчас я покажу тебе все известные мне приёмы, и ты тоже станешь мастером кукри.

***

— Не следует тебе подходить так близко, — заметил Ивес, обращаясь к Роману. Ближайший советник решил составить императору компанию на прогулке по каменной террасе.

Осторожно ступая дрожащими ногами по серым сколотым камням, Ивес старался глубоко дышать. Он никого к себе не подпускал, пользуясь палкой. Её стук, словно стрелка часов, отбивал последние недели его жизни.

— Если вы не выздоровеете, то мне незачем жить, император. Только в ваших силах изменить ход истории. Без вас мы — ничто.

— Не говори ерунды, — снова взрослые нотки в голосе мальчишки, снова, хоть и болезненный, но суровый взгляд. — Такие, как я, по одиночке ничего из себя не представляют. Только мой отец был уверен в собственном величии и особенном происхождении. Но все мы появились из одного места, — мальчишка по-стариковски рассмеялся, сопровождая смех бурлящим кашлем.

— Это так, но не все выбрали ваш путь.

— Знаешь, чего я хочу, когда в империи наладится жизнь?

— Чего же?

— Маленький домишко, такой, квадратов в тридцать, а то и двадцать пять. Там чтобы печка была, стол и лампа, а рядом крохотный огородец с помидорами и огурцами.

— Невозможно, Ваше Величество. Вам ведь предстоит огромная работа.

Мальчик грустно вздохнул:

— Да знаю я. Уж и помечтать не даёте, советник.

Ивес осторожно подошёл к перилам, отставил палку и наклонился, заглядывая вниз. Свежий ветерок всколыхнул его тонкие волосы и унёсся прочь, оставляя на террасе лишь шлейф из палочек и листьев.

— Мне придётся казнить Согдевана, да? — спросил он. — Если выживу, конечно.

— Да, государь.

— Я бы этого не хотел, но знаю, что нужно. В покое он нас не оставит.

— И не только от него придётся избавиться, Ваше Величество. От некоторых представителей знати тоже.

Ивес молчал, глядя на окружающую замок ограду.

— Гудред говорит, промышленник Шиети вот-вот переберётся сюда с семьёй?

— Всё верно. А ещё есть информация, что Согдеван собирается устроить вылазку во дворец, поэтому я утроил охрану.

У входа на террасу послышались встревоженные голоса. К Роману и Ивесу вышли Рен и Гудред. Почтительно поприветствовав советника и правителя, оба склонили головы, чтобы сообщить печальные известия:

— В столице вспыхнули восстания, государь, а болезнь вышла за пределы блокады.

Ивес обречённо посмотрел в небо: такой итог он тоже ожидал, просто надеялся, что успеет к нему подготовиться.

— Какие лозунги?

— Хотят видеть наследника трона.

Ивес рассмеялся:

— Значит, всё-таки, дело рук Согдевана. Простому люду нет до меня дела. Им бы выжить только.

— Всё верно, правитель. Люди Согдевана подкупили мелких торговцев, которые и начали распускать слух о вашей смерти, а затем, высказались против изоляции.

— Я могу уважить население присутствием, но будет ли от этого толк?

— Нет, государь, — ответил Гудред. — Поэтому я прошу дать разрешение укрепить войском окраины города, а также призвать на помощь ревизоров с границ страны.

— И оставить те земли без закона и защиты? Нет. Ревизоров пока не трогайте. Разрешаю подтянуть регулярные войска. Но нам ещё нужно пресечь распространение заразы за пределы Шаду. В казне моей семьи ещё остались средства?

— Немного, государь. Мы оставляем их для…

— Не нужно оставлять, докупите необходимые травы и еду для народа. Раздайте, что можно.

— Но император… — возмутился Гудред.

— Ничего не хочу слышать. Если Агнар не вернётся, все эти марки и серебро с золотом значения иметь не будут.

Ивес взял палку и поплёлся к выходу, указав жестом, чтобы никто за ним не следовал.