Вот и притворился местным.

А когда она заблудилась, запуталась в трёх соснах, вернее, пальмах, понял, что просто обязан проводить девушку до отеля. Шёл позади неё, не пугал, но заметил местную шпану. С ними шутки плохи. Обчистят, даже заметить не успеешь. Вот и пришлось впрячься и, выдавая себя за её спутника, отбить у шпаны желание воровать.

Собственно, так всё и завертелось.

За последние десять лет Кубу я изъездил вдоль и поперёк, знаю каждый дом, каждый закоулок, каждый отель, а туристический Варадеро вообще стал моим пристанищем, где я на правах постоянного резидента купил участок и только недавно закончил строительство виллы.

Вместо того, чтобы вернуться домой и проспать часов двадцать, я вжился в роль кубинца и провёл шикарную ночь с не менее шикарной девушкой.

Притвориться местным мне было нетрудно. Испанский знаю в совершенстве, но с Никой мы больше общались на языке тела. Моя внешность, пусть я и метис по происхождению, помогла легко выдать себя за другого.

Да, я метис, или как говорят в простонародье - полукровка. Моя мама - русская, а папа —

кубинец, вот только меня сложно назвать плодом любви. Я, скорее уж, нежеланное последствие их скоротечного романа.

Поднимаюсь с кровати, подхожу к зеркалу, что висит над комодом, и смотрю на свою довольную ряху. Тело приятно ноет после бурной ночи, признаться, давно у меня не было такого. Рядом с Никой я как с цепи сорвался. Даже волновался, не перебарщиваю ли. Но

Ника всем видом давала понять, что нет.

Вот выйдет из ванной, признаюсь, что родился и всю жизнь прожил в России, что всего, лишь подыграл. Начнёт возмущаться? Скорее всего. Но я знаю способ утихомирить женское недовольство.

Интересно, а когда она улетает домой? Хоть бы не скоро. Мне понравилось проводить с ней время, больно уж манящая.

А эти ямочки на щёчках... М-м-м.. Миловидное лицо, сладкие губки — что-то я опять завожусь.

Провожу рукой по волосам, жду её, уперев взгляд в закрытую дверь ванной комнаты.

И тут раздаётся звонок.

Бросаюсь к смартфону, удивляюсь столь раннему звонку. Определяется номер кузена, я беру трубку.

— Роса в больнице, — тараторит он на испанском.

— Что?

— Ей стало плохо.

Отбиваю звонок, быстро одеваюсь и стучусь в ванную комнату, чтобы предупредить Нику.

Не открывает.

Стучусь снова, слышу шум воды, наверное, душ принимает.

Что делать? Как оставить ей сообщение? Осматриваю номер и вижу разбросанные на столе бумажки: чеки, записки и буклет с перечнем экскурсий. Бросаюсь к нему, беру карандаш и царапаю послание:

«На самом деле меня зовут Антон и я из России. Прости, мне срочно нужно уехать.

Позвони мне, я всё объясню»

И в конце добавляю свой номер телефона. Надеюсь, позвонит. Может, не сразу, а через пару дней, как перестанет меня материть.

Выбегаю из номера, мчусь на улицу, добираюсь до дороги и, поймав такси, еду в Гавану.

Ника

Чемодан собран, ручная кладь тоже упакована, мне скоро выезжать.

Хожу по номеру, зажав в кулаке медальон Антонио. Он должен вернуться! Ну неужели он настолько слеп, что не заметил, как выбежал без него? Или присутствие рядом со мной так ему противно, что готов пожертвовать своей вещью, лишь бы не возвращаться?

Хожу из угла в угол, то и дело бросаю взгляд на дверь.

Вот придёшь, я отдам тебе твою побрякушку, а заодно так посмотрю в глаза, что ты всё поймёшь несмотря на языковой барьер.

И замаслить меня не получится!

Хмурюсь, нервозно постукиваю каблуком босоножки по полу.

Смотрю на часы и, печально выдохнув, признаю, что Антонио сюда уже не войдёт.

И что же мне делать с этим медальоном? Оставить внизу на ресепшене? Там мне не нужно будет упражняться в ломаном испанском или английском, администратор прекрасно знает русский, но вот как объяснить, что этот медальон принадлежит конкретному мужчине?

Стыдуха...

То есть придётся сказать, что у меня был гость...

Этим никого не удивить, но ловить на себе подозрительные взгляды - нет уж, увольте.

Я паталогически скромна в амурных делах и совершенно ничего не смыслю в курортных романах длинной в одну ночь.

Можно изобразить невозмутимость, но это не про меня. Буду мяться, заикаться, как дура, а потом ещё две недели сгорать со стыда.

А впрочем, чего это я?

Антонио сбежал? Сбежал. Поступил некрасиво? Поступил. Вот пусть поносится по отелю, посуетится, поищет своё украшение.

Антонио сбежал? Сбежал. Поступил некрасиво? Поступил. Вот пусть поносится по отелю, посуетится, поищет своё украшение.

Если вообще вспомнит о нём...

Оставляю медальон на тумбе, закрываю дверь балкона, пока ветер не унёс последние бумажки с моего стола. Берусь за ручку чемодана, закидываю сумочку на плечо и выхожу из номера.

ЕЩЁ раз оглядываю его печальным взглядом, точно зная, что эту поездку я никогда не забуду, и с тоской спускаюсь к ресепшену, чтобы сдать ключ-карту.

Автобус пребывает через пятнадцать минут, я качу свой чемодан, передаю его водителю, чтобы тот погрузил его в багажное отделение. Ставлю ногу на ступень, держусь рукой за дверцу и с какой-то нелепой надеждой смотрю на дорогу.

Вдруг придёт?

Вдруг вернётся?

Почему для меня это важно?

Тоскливо опускаю голову, понимая, что нет, не вернётся, и больше мы никогда не увидимся...

Забираюсь в автобус и слышу крик:

— Сеньорита! Сеньорита!

Ко мне подбегает администратор и протягивает тот самый медальон, который я специально оставила в номере.

— Вы забыли, сеньорита.

— Нет! Это не моё! — машу руками. — Этот медальон принадлежит мужчине.

— Ваше-ваше.

— Нет!

Пассажиры в автобусе на меня уже волком смотрят, а водитель заводит двигатель. Мы опаздываем в аэропорт.

— Это медальон Антонио! Верните ему, пожалуйста, если зайдёт! — впопыхах объясняю администратору. — Высокий такой, в белой рубашке.

— Ваше-ваше, — повторяет она, как болванчик, и надевает чужое украшение мне на шею.

— Счастливого пути! Приезжайте к нам ещё!

— Это медальон Антонио! Верните ему, пожалуйста, если зайдёт! — впопыхах объясняю администратору. — Высокий такой, в белой рубашке.

— Ваше-ваше, — повторяет она, как болванчик, и надевает чужое украшение мне на шею.

— Счастливого пути! Приезжайте к нам ещё!

— Что вы делаете?! — пищу, но двери под моим носом закрываются.

Прохожу к свободному месту, сажусь и смотрю в окно. Администратор машет рукой, а мне выть хочется.

Прикладываю ладонь к медальону на груди. Горячий, как и его хозяин.

Кусаю губу, чувствуя себя не просто униженной, но ещё и воровкой.

Люди привозят с собой разные сувениры, которые напоминают им о путешествии. Вот и я везу домой неожиданный подарок.

Пусть моё путешествие и оборачивается разочарованием, страшно было другое.

Я пытаюсь выкинуть из головы шикарного кубинца, но из раза в раз терплю фиаско.

5.

Антон

Такси останавливается около узкой улицы, выбегаю и мчусь к городской больнице.

Мимо меня проезжает велосипедист, я чуть его не сбиваю.

Несусь, как спринтер, перепрыгиваю ящик с недозревшими помидорами и чуть не огребаю от уличного торговца.

Подлетаю к высотному зданию госпиталя, в приёмном отделении вижу брата.

— Как она? — бросаюсь к нему.

— Уже лучше. Лежит в палате.

Хосе провожает меня к Росе. Сердце чуть не ушло в пятки, когда я услышал, что ей стало плохо.

Вбегаю в палату и смотрю на н

— 0, малыш.. — страдальчески тянет Роса.

— Как ты? — подбегаю к больничной кровати, беру её за руку.

— Получше, милый, получше.

— Что с тобой произошло?

— Давление подскочило.

Ну да. Следовало ожидать.

— Может быть, если бы ты курила поменьше, и давление было бы в норме? — завожу старую пластинку.

Сколько лет борюсь с её вредной привычкой — бестолку. Роса дымит как паровоз.