— Что ты ищешь? — спрашивает Нола. — Свои манеры?

Я испепеляю ее взглядом.

— У него нет манер уже много лет, — говорит Арден. — Боюсь, он их давно растерял.

— Где моя открывалка? — рычу я, раздраженный Арденом и похожий на полного идиота перед Нолой.

— Это она? — спрашивает Нола и указывает на металлическую открывалку, лежащую на полке прямо передо мной, примерно на дюйм выше крючка. Нола фыркает.

Арден фыркает и хлебает мой кофе. И я закипаю.

— Это не смешно, — говорю я и начинаю открывать банку.

— Немного смешно, — говорит Нола и подходит к Ардену.

— Это очень смешно, — говорит Арден, берет в руки булочку с корицей и предлагает девушке кусочек. И, к моему сожалению, она берет его.

— Очень рад, что смог вас сегодня развлечь, — я снимаю крышку и откладываю ее в сторону, регулирую уровень краски в машине для смешивания растворов, чтобы достичь нужного оттенка Нолы.

— О, чуть не забыла, — говорит Нола, когда я поднимаю банку с краской. — Я хочу отдать тебе вот это, — краем глаза я замечаю золотой отблеск под флуоресцентным светом моего магазина. Я оборачиваюсь как раз вовремя и успеваю увидеть, как Арден засовывает в карман очень знакомый золотой конверт.

Что.

За.

Святой Боже.

Не может быть.

Не может быть, что… нет. Это не может быть правдой.

Не может быть, что Нола — это Хо-Хо…

— Калеб, краска, — кричит Арден, когда банка ускользает из моих рук и летит вниз, словно в замедленной съемке, прямо на мою ногу. Я сжимаюсь от боли, из банки выплескивается белая краска, попадает прямо в мой нос, разливается по всему лицу и волосам, полностью заливает меня с головы до того места, где, предполагаю, будет сломан палец ноги.

— Твою… м-м-м-м-м-м-м, — восклицаю я и сдерживаю брань, танцуя на одной ноге.

Но благодаря краске, разлитой по полу, прыжки на одной ноге заканчиваются тем, что я поскальзываюсь и взлетаю в воздух, словно наступив на банановую кожуру.

Приземляюсь с громким вскриком.

— Боже, — говорит Нола.

— Что, черт возьми, происходит? — спрашивает Арден, подходя ко мне.

— С тобой все хорошо? — спрашивает Нола.

— Я в норме, — бормочу, сажусь и хватаюсь за спину. Да, она будет болеть еще долго, но моя уязвленная гордость дольше.

Какое же зрелище я устроил! Вот он я, сижу в огромной луже разлитой краски, весь в ней, похожий на самого некомпетентного владельца магазина строительных материалов в мире. И все это на глазах у Нолы.

Но не только Нолы — на глазах у Хо-Хо-Но.

Даже лучше: на глазах у Хо-Хо-Но-лы.

Как я этого не заметил? Как не догадался, что к чему?

— Ты… тебе помочь? — спрашивает Нола.

— Нет, — огрызаюсь я и пытаюсь встать, а краска из почти пустой банки до сих пор выливается на пол. Я хватаюсь за лоб и глубоко вдыхаю. — Мне нужна минута.

К нам подходит Арден.

— Нола, дорогая, может, тебе стоит закончить все дела в городе, а через час я привезу тебе краску?

— Да, хорошо, отличная идея. Спасибо, — она замолкает. Я чувствую, что она хочет сказать еще что-то, но вместо этого уходит, и звонок над дверью сообщает о том, что она ушла.

Когда Нола исчезает, я ложусь назад в краску, прижимаю руку к животу и смотрю на Ардена.

— Это ей я писал.

Он смущенно улыбается.

— Боюсь, что да.

— Почему ты мне не сказал?

— А ты бы ей ответил? — спрашивает он.

— Думаю, нет.

— А почему, собственно? Ибо не хочешь иметь с ней ничего общего? Или потому, что все еще очень любишь ее, сожалеешь о том, как поступил с ней, и больше всего хочешь, чтобы вы снова были вместе?

— Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — отвечаю я и пытаюсь подняться. От густой краски, покрывающей меня, тело словно облито патокой.

— Ну, если ты сожалеешь о том, как поступил с ней, почему бы тебе не попытаться это исправить?

— Ты видел, как мы общались, — я показываю жестом на краску. — Это безнадежно.

— Ну, ты не направил разговор в положительное русло. В твоем голосе и действиях было много враждебности.

— Потому что я разочарован, — говорю я и наконец встаю на ноги.

— В чем именно?

Я стряхиваю краску с рубашки на пол. Эту одежду уже не спасти, ее нужно отправить прямиком в мусорку. К счастью, у меня в магазине есть душ и запасной комплект одежды в подсобке.

— Я задал тебе вопрос, — настаивает Арден.

— Знаю… Знаю, — я тяжело вздыхаю. — Разочарованный в самом себе. Когда услышал, что она вернулась в город, я должен был подойти к ней, извиниться и попытаться уменьшить напряжение между нами. Но я был испуган, горд и не думал, что Нола хоть взглянет в мою сторону, поэтому просто страдал весь месяц.

— Видишь, к чему это тебя привело, — Арден показывает на мою одежду. — Думаю, тебе пора сменить тактику. Поверь мне, если ты ее любишь, то должен бороться. Я знаю это по собственному опыту. Когда-то любил и терял, но никогда не боролся. Жалею об этом по сей день. Если ты все еще любишь ее, и она в Брайт-Гарборе навсегда, то, думаю, пора все исправить.

Любил и терял, но никогда не боролся. Именно так было, когда мы впервые разошлись. Арден прав: я сожалел об этом. Я жалел об этом каждый день. Теперь, когда Нола вернулась, когда мы обмениваемся письмами и я знаю, кто скрывается за именем Хо-Хо-Но, я всем сердцем чувствую, что это оно. Это мой второй шанс, и если я ничего не сделаю сейчас, то могу потерять Нолу навсегда.

— Ты прав, — отвечаю я и опускаю взгляд на краску. — Но сначала надо убрать. Пока я этим буду заниматься, ты должен сделать кое-что для меня.

— Что? — спрашивает он.

— Пойди в кафе через дорогу и закажи мне кофе и булочку с корицей.

— Там еще остался кусочек, — Арден кивает на почти пустую тарелку.

— Иди, — я указываю на дверь, Арден ворчит себе под нос. Я не могу работать на пустой желудок.

Дорогой Ворчун, выстукивание ритма ногой, сахарное печенье, горячий шоколад… нюхание елок?

Что произошло с пессимистическим ненавистником Рождества, с которым я познакомилась несколько писем назад?

Не то чтобы я тебя обвиняла, потому что я разделяю те же настроения.

Твои письма — это то, чего я действительно нетерпеливо жду. Они заставляют меня улыбаться, и, хотя я наслаждаюсь тем, что Арден приносит мне зеленые конверты, мне начинает казаться, что, пожалуй, не знаю… мы уже встречались?

*Вздрагиваю* Я знаю, что, возможно, слишком многого прошу, но чувствую, что между нами есть связь. Не знаю, может, нам не обязательно быть одинокими в тайной ненависти к себе за удовольствие аппетитным, сладким свежеиспеченным рождественским печеньем.

Что скажешь? Я слишком обнаглела?

Будь честным.

С искренностью, Хо-Хо-Но

Нола

— Ты улыбаешься, — говорит бабушка Луиза, когда заходит на кухню.

— Что? Нет, не улыбаюсь, — отвечаю я и не понимаю, почему отрицаю это. На самом деле это ложь, я точно знаю, почему отрицаю, потому что не хочу рассказывать ей о причине моей улыбки. Бабушка будет задавать слишком много вопросов, но, между нами говоря, я не могу выбросить из мыслей образ Калеба, залитого краской.

Как краска брызнула ему в нос.

Как он поскользнулся и подлетел вверх.

И то, как он сжимал зубы, а лицо было покрыто белыми брызгами.

К счастью, я уверена, что от этого пострадала лишь его гордость, иначе так много не улыбалась бы.

— Я все видела, ты улыбалась, — бабушка ласково щиплет меня за щеку.

— Я не улыбаюсь. Помни: я рождественская брюзга, — подмигиваю ей и иду в гостиную, где скоро буду красить стены. Надеюсь, Арден сейчас принесет краску.

— В последнее время ты нечасто ворчала. Вчера вечером ты посмотрела со мной «Встреть меня в Сент-Луисе».

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я.

— Это же рождественский фильм.

— Это не рождественский фильм. Там есть Рождественская сцена, моя любимая часть фильма, но это не касается дела.