Джон пристально наблюдал за юношей те несколько минут, что Снейп читал (явно не один раз) злополучное послание. Лицо у него покрылось испариной, он кусал губы, но упрямо молчал. Право, что тут скажешь? Факты — вещь упрямая, а что почерк в письме принадлежал Лили, и она открыто писала, что купила зелья в аптекарской лавке, — это, увы, именно факты.
— Я всё равно не верю, — отрывисто произнёс тот, отложив послание. Произвело оно на Снейпа, что бы тот ни говорил, ужаснейшее впечатление. От порывистости не осталось и следа, парень всё ещё держался, но чувствовалось, что он стремительно катился в апатию.
— Чего-то такого я и ожидал. Тогда приходи и смотри, что мы никуда не уехали.
— Зачем?
— Потому что ты своими глазами тогда убедишься, что Ли...
— Нет, зачем вы мне всё это рассказали? Вы же... — Снейп скривился в болезненной гримасе. — Никогда не поверю, что вы решили мне помочь.
— Ты прав. Я забочусь о дочери. Я буду говорить с Лили, объясню, что то, как она себя ведёт, непозволительно для юной девушки. Обманывать одного, присматриваться ко второму. Попрошу её определиться наконец и оставить того, кого она не любит. Увы, это ты.
Внезапно парень, сидевший напротив Джона, рассмеялся. Смех у него оказался неприятный: каркающий, надрывный.
— А если Лили не откажется от меня?
— Это возможно, — согласился Джон, но прежде, чем Снейп торжествующе возразил, продолжил: — Только для тебя ничего не изменится, юноша. Ты как был, так и останешься для неё удобным другом в одних ситуациях и неудобным в других. Я отрицал очевидное, но теперь вижу, какой Лили выросла. Ей нужен богатый жених, который будет её обеспечивать и восхищаться. Вы с ней разного пола ягоды. Лили никогда не станет рассматривать тебя как мужа, это её слова, не мои, хотя ты, конечно, не поверишь. Я виноват в том, что она стала такой, я хочу спасти её, но если рядом с ней по-прежнему будешь такой услужливый ты, я ничего не добьюсь.
Не было никакой уверенности, что Снейп поймёт: дело не в том, что он, Северус Снейп, плохо выглядит или бедно одет, или живёт в не самом респектабельном районе Коукворта. На его месте мог оказаться кто-то другой со схожим характером, нуждающийся в друге и любви больше, чем даже в гордости.
— Всё-таки отвадить хотите...
Не спросив разрешения, Снейп поднялся, с грохотом отодвинув стул.
— Как отец Лили, которая страшно виновата перед тобой, я просто хочу всё исправить. Она может говорить, что угодно, но она никогда не станет твоей женой. Как только подвернётся кто получше, сразу уйдёт. А он подвернётся!
Отвратительно, страшно было говорить такое о собственной дочери. Стыд и позор! А что было бы дальше, не спохватись Джон? Лили к семнадцати годам, может, и ребёнка бы в подоле принесла! На свете много слишком в последнее время становилось мерзавцев, соблазнявших девушек до брака, а потом бросавших их.
— Поэтому я и даю тебе шанс начать заново без неё. Лили поймёт, что не все обязаны ей подчиняться, и станет бережнее относиться к людям. А ты сможешь жить нормально, не надеждой, которая никогда не оправдается!
— Я не нуждаюсь в советах магла, — резко выдохнул парень и зашагал вон из кухни.
— И займись наконец собой, — бросил ему вдогонку Джон, тоже встав из-за стола. — Нет денег — заработай. Нам на фабрике всегда рабочие нужны. И матери твоей тоже местечко найдётся. Выкарабкаешься — увидишь, что...
Его перебила захлопнувшаяся входная дверь. Несколько секунд, и о недавнем присутствии Снейпа в доме напоминала лишь сиротливо стоявшая на столе гостевая чашка, к которой так и не прикоснулись. Да... Беседа эта стоила Джону многих усилий, пускай он и думал, что поразительно спокойно реагировал на хамские выпады Снейпа. А ведь он говорил подростку правду. Тот слишком уж привязан к Лили и легко бы мог натворить дел, сломать свою жизнь от расстройства, если бы та предпочла другого. Джон так думал и прежде, эта спонтанная встреча лишь укрепила его подозрения. Теперь же оставалось ждать и надеяться, что у мальца есть всё-таки здравый смысл. Со своей стороны Джон сказал ему всё, что нужно было. Он действительно ставил во главу угла Лили, а если Снейп будет по-прежнему поддерживать её, перевоспитать упрямую дочку либо совсем не получится, либо на это уйдёт чудовищно много времени. Господи Иисусе, помоги!
Но и Снейпа всё-таки немного жаль. Совсем он никому не нужен.
4
— Самые ужасные каникулы в моей жизни! И за что? Что я такого сделала?!
Сидя на скамье в купе Хогвартс-экспресса, который мчал их обратно в школу, Северус старался удерживать внимание на подруге. Лили, наплевав на обязанности старосты, уже с полчаса жаловалась ему на жестокого отца.
— Нет, ты представляешь, Сев? Он хочет, чтобы мы с тобой перестали общаться!
Северус-то как раз представлял. Мистер Эванс предупредил, что скажет нечто подобное, слава Мерлину, что не стал предсказывать, как на запрет отреагирует Лили. Он был маглом, этот мистер Эванс, чистым маглом, но теперь Северусу казалось, что у него имелся настоящий дар предсказателя. Почему только пророчества отца Лили касались её самой, а не кого-то другого?
— ... и когда я отказалась, он посадил меня под домашний арест! На весь остаток каникул! А Пет за то, что она на рождественскую вечеринку с мальчиками рвалась, ничего не сделал!
Обиженная Лили скрестила руки на груди и недовольно засопела. Возмущения её звучали искренне, потому что она действительно просидела под замком все каникулы. Но хоть Северус и видел это своими глазами, он боялся уже верить. Именно из-за увиденного и не получалось. Он сотню раз проклял себя, что решился поговорить с мистером Эвансом. Лучше было не знать! Не пришлось бы переживать мучительную боль, не пришлось бы сейчас делать вид, что ему жаль подругу, а самому разрываться между желанием спросить, почему Лили врала (причём, не единожды!), и съехидничать, что ничего, в Хогвартсе она с Поттером компенсирует.
— Сев? Ты меня слушаешь? Тебе что, всё равно, что я сидела дома и снег убирала, как...
— Извини, — быстро сказал он, — не всё равно, конечно.
Он же не солгал Лили, верно? Верно. Просто вместо жалости или сочувствия Северус был зол. Лили обманывала! Говорила ему одно, а своим родным — абсолютно другое! А ещё мистер Эванс говорил, что она мечтала о Поттере... Первые пару дней Северус был зол, как драконица, у которой разворошили гнездо. Будь у него волшебная палочка, точно бы сравнял дом Эвансов с землёй и не вспомнил, что там жила Лили, — настолько взбесили его «откровения» мистера Эванса. Потом это чувство слегка улеглось, и пришла мысль, что нужно опровергнуть наглые обвинения в адрес подруги: не для её отца, а для себя, чтобы и дальше ненавидеть этого человека, который презирал Северуса и желал отвадить его от Лили. Через два дня после их разговора Северус всё же пришёл к дому Эвансов... и увидел, как мистер Эванс убирал снег с дорожки, как Лили с кислым лицом длинной палкой сбивала сосульки с крыши и навеса над крыльцом. На крыльце стояла миссис Эванс и причитала, что Джон совсем дочь не бережёт, сам, что ли, с уборкой не справится. Северуса тогда они не заметили, а он, ошеломлённый увиденным, ушёл. Вернулся только завтра же, не выдержал. Дом Эвансов по-прежнему не был пуст. У калитки с компанией парней и девчонок стояла и смеялась Петунья, а Лили подглядывала за сестрой из-за занавески.
Северус приходил каждый день до конца каникул. Знал, что не увидит ничего другого, но приходил.
— Только вы же поехали в Лондон к родственникам?
Лили ведь не признается, что соврала. Ну, может, придумает, что в последний момент родители отменили поездку из-за её упрямства. В груди, в области сердца, закололо, как если бы туда метнул свои шипы магический дикобраз. Не объявит ли затем Лили, что Северус виноват в срыве праздника? Ему стало страшно, и страх этот был с оттенком мерзости и какой-то предопределённости. Вдруг подумалось, что подруга обязательно так скажет, обязательно, и они снова поссорятся, и Северус будет чувствовать себя ещё хуже, потому что спровоцировал ссору, которой можно было избежать!
