— Во-вторых… — Джон отставил чашку на блюдце и пристально взглянул на паренька. Казавшиеся непроницаемо чёрными глаза Снейпа болезненно блестели, и не знай Джон, что несовершеннолетним колдунам запрещено колдовать, подумал бы, что тот вот-вот нападёт. Однако страха не было. Не привык он бояться, говоря правду. — Во-вторых, уж извини, но я — простой рабочий с фабрики и то живу лучше, чем некоторые маги. — Снейп дёрнулся. — Да, это я о тебе. Дочка рассказывала, как вы в школе пуговицы в жуков превращаете или наоборот, я не запомнил. А одежду другую магией справить никак нельзя?

Моментально покраснев, Снейп злобно выпалил:

— Не ваше дело!

Злость ему не шла. Верхняя губа вздёрнулась, нижняя — подрагивала, а глаза наливались кровью, стремясь слиться цветом с кожей. Но ударить юноша не ударит, Джон знал это. Снейп слишком дорожил отношениями с Лили, чтобы напасть на её отца.

— Почему? Моё, ты же ходишь с моей дочерью. И, я уверен, в мечтах уже ведёшь её к алтарю. Скажу честно — я против такого союза.

— Я и не сомневался! Вы... все вы, маглы, одинаковые! Я люблю Лили, когда я разбогатею и прославлюсь, она станет моей женой, и вас мы уж точно спрашивать не станем! — надрывался разгорячившийся мальчишка. — А вы... — выдохнул он с такими ненавистью и отвращением, что Джону стало бы дурно, если бы он не видел подобного во время войны. — Вам всё не так! Всё мало! Сами-то не во дворце живёте, но нос воротите! Лекарства от меня взяли, не побрезговали, а сейчас я уже недостаточно хорош для Лили?! Да чтоб вы знали, мы...

Джон смотрел на бесновавшегося юнца и думал о другом. Снейп сказал о лекарствах. Лекарствах, которое он якобы сделал, а мистер Джон Эванс высокомерно подарок принял, а поблагодарить и не подумал. Только Лили не передавала никаких подарков от своего дружка. О чём же шла речь? Неужто о тех зельях, что дочь прислала осенью с запиской, что купила снадобье в местной аптеке? Младшая и тут соврала. Джон уже раньше догадывался, что с зельем что-то нечисто, но доказательства этого дались ему трудно. Сердце заболело страшно! Лили, Лили... Как она могла, как додумалась! А главное — зачем? Мальчика от себя не отвадила, а наоборот, приблизила, раз приняла его помощь с зельем. Перед отцом с матерью выслужилась, конечно… Джон горестно вздохнул, припомнив, как благодарил тогда младшую дочку: сердце у него не раз пошаливало, врачи пугали, что операцию надо делать. А после зелья — идеальное практически здоровье. Вот кто, оказывается, был изготовителем. Что же, Снейп имел полное право злиться, Джон не мог ничего сказать супротив. Но Лили... Зачем, почему? Если ж она просто хотела вылечить ему больное сердце, то стала бы замалчивать роль своего приятеля? Понятно, что нет. Значит... Лили так важно было, чтобы именно и только её похвалили? Какой ужас. Подлинный кошмар! Как же они с Рут были неправы, воспитывая маленьких дочек. Нужно, нужно было вести себя с Лили, как с Петуньей! Ругать, наказывать, если шалила. Проберегли, проопасались её сил, вот и выросло такое...

— Ты ошибся. — Джон постарался, чтобы его голос звучал твёрдо и уверенно, несмотря на то, что в груди всё горело. Как бы действительно приступ не случился. — Да, я действительно хотел бы для своей дочери другого жениха. Вы с ней слишком разные, не будет вам счастья. Она — мечтательница, идеалистка, витает в облаках. На нормального парня не согласна, ей принца-рыцаря подавай.

Ответом ему стало нарочито громкое хмыканье.

— Но, главное, Лили уже определила себе кавалера.

Хмыканье повторилось.

— Я не снимаю с себя вины за то, что Лили... — Тяжко давались эти слова, ох, тяжко! — За то, что она раздавала тебе авансы. Вчера я своими ушами слышал, что ты для неё — только друг, который полезен в определённых вопросах, а замуж она планирует выйти за другого, — Джон огорчённо вздохнул. — Она говорит об этом, не скрываясь.

Снейп с по-прежнему донельзя высокомерным лицом скрестил руки на груди и откинулся на стуле назад.

— Вы так говорите, просто потому что я вам не нравлюсь.

— Ты должен его знать, его фамилия Поттер. Если я не ошибаюсь, это тот же мальчик, что раньше не давал вам с Лили прохода своими глупыми выходками, глупыми и жестокими. Если тебе станет легче, его кандидатура меня тоже не устраивает, мне рассказов дочери хватило.

Имя соперника произвело на Снейпа впечатление. Он, покрасневший было от злости, побледнел на глазах и прикусил губу. Чувствовал, значит, догадывался, боялся.

— Послушай меня, юноша. Мне нет смысла придумывать. Если бы я захотел, чтобы вы с Лили перестали общаться, я бы этого добился куда более действенным способом. Но мне не нравится то, как поступает моя дочь с тобой. Она кружит тебе голову, то подпуская, то отгоняя, а сама думает о другом женихе. И добро бы любила...

Из того, что Джон услышал вчера, любовью там и не пахло.

— Лили не такая!

— Как бы я хотел, чтобы ты оказался прав.

— Вы всё это говорите нарочно, чтобы я от неё отказался, — зашипел Снейп, подавшись вперёд. Волосы упали ему на лицо, и от злости он скалился как-то даже не по-человечески. Ну чисто Маугли какой! — Чтобы мы с ней не были вместе! Вы... вы просто...

— Лили сказала тебе, будто мы завтра уезжаем в Лондон до конца каникул. Это неправда. Мы никуда не едем. Нет у нас там и не было никаких родственников.

Если бы были, вряд ли бы Джон с семьёй жили в маленьком Коукворте.

Снейп сжался в комок и оскалился ещё сильнее.

— Лжёте!

— Нет, — ответил Джон всё ещё спокойно. Пусть на него и смотрел не человек будто бы, а настоящий зверёныш, страха не было. Напротив, пришла... жалость. Жалость к этому мальчишке, у которого, видно, кроме Лили, вообще никого не было, раз он так цеплялся за неё. — Приди завтра к нашему дому, только чур, чтобы Лили тебя не видела. Или не завтра — послезавтра, через три дня. Мы будем тут, потому что никуда не собираемся. Ну, оглянись, ты видишь где-то чемоданы, свёртки с едой?

Юноша неожиданно подчинился, действительно осмотрелся, но затем воззрился на Джона всё с тем же недоверием.

— Ещё я знаю, что ты хотел попасть к нам в гости, а моя дочь объявила тебе, что я якобы против. Только я ничего не знал ни о каких разговорах, Лили со мной не говорила об этом. А ещё она сказала, что зелья, которые принесла сегодня домой, — её заказ из одной из ваших аптек.

— Это неправда! — снова вспыхнул Снейп. — Это мой подарок ей на Рождество!

— Но нам она сказала по-другому. И моя жена, и Петунья тоже это слышали. А зелья, что Лили прислала нам осенью, сварил ты?

Ему не ответили. Сидевший напротив Снейп всё ещё смотрел злобно и злобно же сопел, однако уже не оскорблял и не пререкался.

— Ты, — заключил Джон и задумался. — Подожди-ка минутку.

Рут была настолько сентиментальна, что хранила все письма, что присылала Лили, с первого курса. Джон и сам, бывало, перечитывал их в те вечера, когда становилось совсем уж одиноко и грустно без живой, активной младшенькой. Петунья заканчивала школу в этот год и усердно занималась, просиживая целыми вечерами в своей комнате; да и не умела она заполнять собой пространство, как Лили. Письма Рут держала в секретере, так что спустя пару минут, найдя искомое, Джон вернулся в кухню. Морально он был готов увидеть там полный хаос или и вовсе Снейпа с ножом в руке, однако тот как сидел, так и сидел, даже головы не повернул. Только уставился исподлобья, когда Джон положил перед ним конверт.

— Прочти.

— И не подумаю, — заявил ему нахал, вздёрнув подбородок.

— Почему? Не позволяет воспитание? — Джон не сумел удержаться и всё же поддел мальчишку. Если по-другому этот юноша не понимал, придётся действовать жёстче! — Петунья рассказывала другое.

— Это письмо Лили!

— И она ничем не лучше Петуньи, а то и хуже. Читай. Ничего тебе не грозит, кроме уязвлённой гордости. Ты же не боишься?

На впалых щеках Снейпа опять вспыхнула краснота, и конверт он схватил с яростью, аж измял. Джон неодобрительно покачал головой. Понятно, что приличное воспитание и манеры получить парню неоткуда, однако пора бы уже ему учиться владеть собой. Такие порывистые и резкие, как он, люди чаще всего одновременно эмоциональные и вспыльчивые, им легко угодить в беду.