— Конечно, поехали, — фыркнула та. — И пока мама с папой и Пет носились по городу с тётей Лукас, я сидела дома!
Насупившись, она отвернулась к окну. Северус, забыв, как дышать, всё ждал и ждал, что вот-вот Лили прервёт тяжёлое, обиженное молчание и припечатает его обвинением, а жуткие слова всё не звучали. Он даже не знал, что и думать, как себя чувствовать. Вроде бы должна быть радость, что подруга не винила его в испорченных каникулах, однако ни капли её Северус не испытывал. Лили продолжала врать. Как придумала, что они всей семьёй едут к родственникам в Лондон, так и продолжала гнуть свою линию. А ему... ему уже не хотелось кричать ей в лицо вопросы, что происходит, почему она лгала вместо того, чтобы сказать честно, что просто хотела отдохнуть от него на каникулах. Северус бы понял. Было бы больно, однако он бы отстал, оставил её в покое на какое-то время. Вместо этого Северус получил враньё, безумно неприятный разговор с отцом Лили и вдребезги разбившиеся чувства и ожидания. Лили врала. Мистер Эванс намекал, что даже после разговора с ним она не изменит своего поведения, и снова оказался прав. Может, на это нужно время? Может, Лили успокоится, задумается, поймёт, что Поттер — это глупость, и выберет его, Северуса, верного друга, который познакомил её с волшебным миром и столько всего рассказал! Он зажмурился. Возникшие в воображении картинки — его самого, прогуливающегося с Лили под руку, и Поттера, корчившегося на заднем плане от зависти, — ничего не вызывали.
Бред какой-то.
— Тебя меня что, совсем не жаль?
— Эээ, почему? — погружённый в свои мысли Северус взглянул на подругу и поначалу растерялся. А Лили уже смотрела требовательно и сердито! — Очень жаль. Я не хотел тебе напоминать лишний раз. Не хотел расстраивать.
Лили сморщила носик, придирчиво изучая его взглядом. Северус выдавил из себя улыбку, жалкую, заискивающую, и сам испугался от того, насколько воспротивилась этому душа. Почему он должен оправдываться? Почему не Лили?! Странно, но если спросить её, Северус знал, каким-то волшебным образом окажется виноват он, а не она. Всегда было так. В девяти из десяти стычек с Мародёрами всё начиналось с оскорблений от гриффиндорцев, но виноватым всегда был исключительно Северус, особенно с тех пор, как Лили стала старостой.
— Что-то незаметно, — буркнула она, сунув поглубже ладони подмышки. — Вообще-то, если ты не понял, папа не хочет, чтобы я с тобой общалась.
— Но ты же его не послушаешь?
— Я подумаю! — гордо заявила Лили, посмотрев на него свысока. — Я вообще-то ожидала большего сочувствия, Сев. Я думала, ты дорожишь нашей дружбой, а получается, дорожу ей только я одна.
Почувствовав, что губы задрожали, стремясь изобразить злую ухмылку, Северус отвернулся к окну. Плевать, как это выглядело со стороны.
— Я не хочу с тобой ссориться, Лили. — Снова ни капли лжи. — У меня было отвратительное Рождество, я боюсь наговорить тебе лишнего. Но я очень сочувствую, правда.
Насколько мог сочувствовать девочке из полной, обеспеченной семьи пацан, которому, не будь у него магии, прямая дорога в шпану или бандиты. И при этом пацан и помыслить не мог, чтобы что-то утаить от неё, а она… Чего Лили не хватало?
— Знаешь, Сев, ты мне не нравишься. — Донеслось уже ему в спину. — Очень не нравишься! Я из-за тебя потеряла целые каникулы, а ты такой… такой неблагодарный!
На языке вертелось пожелание поискать в таком случае себе более подходящих слушателей, но каким-то чудом Северус промолчал. Хотя нет тут никакого чуда, одно понимание, что не прошло и получаса, как Лили уже произнесла те самые слова, которых Северус так опасался: что в её бедах виноват исключительно он.
Кажется, она встала. С лязганьем открылась дверь купе.
— Я пройду по вагонам, проверю всё. Если ты не забыл, Сев, я всё-таки ещё староста. Надеюсь, когда я вернусь, ты уже обдумаешь своё поведение и извинишься.
Сказано это было таким обвинительным тоном, словно Северус сидел в кандалах перед полным составом Визенгамота. У него даже мурашки пробежали! Дохнуло прохладным воздухом из коридора, и снова лязгнула, уже закрываясь, дверь. Северус остался в купе в полном одиночестве, и Мерлин, как же он был рад этому! Подумать только, несколько дней назад безумно злился, что подругу увозят в Лондон, и они расстанутся на почти все каникулы! Теперь — сам видеть не хотел.
От Лондона они отъехали немногим больше часа назад, но поезд уже мчал по лугам, полям и лесам. Они были белые-белые, чистые, невинные и прекрасные. Наверное. Северус смотрел в окно, но ничего не видел, картинка просто не задерживалась надолго в его голове. Там полно было другого. Непонимания. Отчаяния. Безысходности. Вопросов. Ожесточения. Отвращения. Эти рождественские каникулы и вправду стали самыми ужасными в его жизни. Лили врала, Лили не видела его своим мужем, она интересовалась Поттером и... не собиралась ничего менять. Как сказал мистер Эванс? Северус удобен ей? Конечно, он помогал с домашними заданиями, приносил из библиотеки редкие книги, учил своим собственным наработкам. У него не было секретов от Лили! А она вела двойную игру похлеще заправского шпиона! Неужели все девушки такие? Или только Лили? В какой-то момент Северус понял, что ему совсем неинтересен ответ.
Сначала, только осознав, что его водили за нос, он был в ярости. Если бы не дурацкий новый закон, запрещавший колдовать на каникулах, Северус пришёл бы к Лили с волшебной палочкой и спросил, почему она так поступала. Он же не полный кретин, понимал, что в прямом сравнении уступал Поттеру. Тот — любимец учителей, блестящий игрок в квиддич и завидный жених из богатой старинной семьи. И допустить, что Лили бы выбрала именно главаря Мародёров, Северус мог, его это уже нисколько не ранило. Врать-то зачем? Почему Лили не поговорила откровенно, не объяснила? Уловки, увёртки, переиначивание и откровенная ложь — это всё, что Северус заслужил за годы их дружбы, за то, что сделал для неё?
Потому он и приходил незамеченным каждый день к дому Эвансов, ища ответы на свои вопросы. Вечно надутая, недовольная и пытавшаяся улизнуть от той работы, что поручал ей мистер Эванс, Лили совершенно не помогала ему в этом. Её даже оправдывать не получалось! Северус как-то пытался осадить себя, искал объяснения поступку подруги, а потом вспомнил, что Лили не только с поездкой его обманула. Она сказала, что отец запретил ей его в гости, а мистер Эванс ни сном, ни духом не знал о приглашении на обед. Соврала, что купила зелья в аптеке, ни словом не обмолвившись родителям, что приготовил их Северус! И подарок, его рождественский подарок — оказывается, заказ на косметические зелья! А свой презент Лили «забыла» в Хогвартсе. Существовал ли он вообще?! Северус прислонился лбом к холодному стеклу окна. Мерлин, как же тяжело.
Бесконечная белизна за окном действовала на нервы. Он прикрыл глаза, но снег, намертво ассоциировавшийся у него теперь с Лили и её враньём, отпечатался на внутренней стороне век. Ещё неделю назад Северус не поверил бы её отцу. Он опасался мистера Эванса. Уважал за то, каким тот был мужчиной и отцом, немного завидовал Лили, что у неё такая дружная семья. Поддакивал, когда подруга жаловалась на строгость родителей в каких-то вопросах, злился на них вместе с ней, а потом всё равно завидовал, потому что от Тобиаса и мамы никогда не видел ничего подобного. Однако попадаться на глаза мистеру Эвансу Северус не любил: боялся, что рано или поздно тому не понравится присутствие Северуса в жизни Лили. Случившийся у них разговор когда-нибудь должен был произойти, он понимал это! Но чего Северус точно не ждал — случившихся откровений. Того, что все гадости, сказанные в адрес Лили, окажутся не гадостями, а правдой. Хороший же подарок Лили ему преподнесла!
Рождество было мучительным, Северус не соврал. Пьяный Тобиас, вонь перегара, холод, мать, пытающаяся сделать вид, что всё в порядке, предательство Лили... Северус уходил из дома, а ноги сами несли его на Флик-стрит, к Лили, в безумной болезненной надежде, что до того Северус видел... да что угодно, бред, галлюцинацию! Сейчас он придёт, и коттедж Эвансов окажется запертым, потому что его жильцы уехали. Этого не случалось, и Северус без сил, разбитый, тащился обратно, причём, не прямым путём, а через пол-Коукворта, возвращался в поздний час и потом чувствовал себя виноватым ещё и перед матерью, что оставлял её наедине с Тобиасом. В голове прочно сидели слова мистера Эванса, брошенные напоследок, — о том, чтобы привести себя в порядок, что на фабрике всегда требуются рабочие. С заработком в волшебном мире было туго, особенно ещё студенту Хогвартса. Он кое-что варил на заказ в школе, но удавалось это очень редко, потому что мстительный Слагхорн почти не давал допуск в лабораторию вне уроков. О том, чтобы работать у маглов, не могло быть и речи, потому что... потому что это же маглы! Прежде Северус бы проклял любого, кто предложил ему такую глупость; мистера Эванса не проклял, потому что палочку по настоятельной просьбе матери на время каникул отдал ей. А потом... потом задумался. Непонятно, что это за магия такая, почему он, в конце концов, начал прислушиваться к словам магла, но не прислушиваться не получалось. Хотя бы потому, что мистер Эванс во всём был прав относительно Лили.
