— Они не причинят им вреда. Идём со мной. — Затем он отпустил мою руку, повернулся и исчез в чаще деревьев. — Сюда, — спокойно позвал он через плечо.

— Уна! — закричал Голл, сражаясь вместе с Сорином и Кеффой против невероятно быстрых и скользких наяд, чей смех эхом разносился с верхушек деревьев. Голл выпустил ещё одну струю фейского пламени в ветви.

Тут я заметила, как появились Пулло, Мек и Феррин, обнажив оружие, их лица исказились от ярости.

Я поняла, что наяды каким-то образом сделали меня невидимой, скрыв магией за этой зелёной завесой. Вздохнув, я пошла за Гриндольвеком по узкой тропинке, петлявшей вдоль ручья и выводившей в открытую поляну, полностью укрытую густой листвой. Несмотря на осень и опадающие листья, деревья здесь оставались зелёными и свежими, словно жили в вечном лете — настоящий дом наяда.

У толстого ствола дерева лежала постель из гигантских листьев лилий, растущих вдоль ручья. Листья были примяты, как будто он там спал. Но Гриндольвек остановился в центре поляны, и сел скрестив ноги. Я последовала его примеру, сев напротив.

Впервые с тех пор, как мы оказались в его маленьком мире, Гриндольвек улыбнулся. Его клыки были изогнутыми и острыми, а зубы — зазубренными, как у дриад или наяд.

— Ты очень красива, — сказал он. — Ты — уникальное создание. — Его взгляд скользнул к моим крыльям.

Я удивлённо рассмеялась, разглядывая зелёный оттенок его кожи и драгоценный блеск его глаз.

— Ты тоже.

— Да, — согласился он без хвастовства, но с честностью, детская искренность вновь заставила меня улыбнуться.

Без предупреждения он поднял руку, наклонил голову и вонзил свои клыки в своё предплечье. Затем отстранился и протянул руку мне. Из раны капала синяя кровь, тёмная, как у тёмных фейри, а не зелёная, как у наяд. Слова всё ещё скользили под его кожей, словно живые существа.

— Сколько мне нужно выпить? — спросила я.

— Этого мне не говорили во снах, — честно ответил он. — Думаю, столько, сколько велят боги.

Придвинувшись ближе, я взяла его руку и наклонила голову, прикасаясь губами к ране. Металлический привкус его крови был резким, обжигающим. И вдруг моё сознание наполнилось вихрем шепотов, и я перестала ощущать что-либо, кроме голосов богов.

В смутном видении я увидела Эльску — прекрасную в зелёном платье, с длинными каштановыми волосами, развевающимися на безмолвном ветре. Она смотрела прямо на меня, её глаза сверкали зелёными звёздами, пока она улыбалась.

— Верные победят. Верные одолеют смерть и обретут сладкую жизнь, — сказала она, протягивая мне золотую чашу, полную синей крови. — Это подношение наполнит твою душу и укрепит твой путь к праведности.

Кровь горела, обжигая горло, дикой рекой проносясь по всему телу. Я оторвалась от его руки, издавая крик к своду деревьев. Зелёная пелена исчезла с моих глаз, и я погрузилась во тьму и боль.

ГЛАВА 35

ГОЛЛ

— Я принесла тебе поесть, — сказала Далья.

Мой шатёр едва освещался одинокой лампой. Я сидел рядом с Уной, держа её руку, и молился, чтобы она проснулась.

— Я не голоден.

Наяды напали на нас внезапно, продержавшись около получаса, а потом исчезли. Я услышал крик Уны и бросился к звуку по узкой тропинке, найдя её без сознания в одиночестве. Этот вид парализовал меня страхом: я не смог её защитить.

На мгновение я подумал, что Гриндольвек был тем, о ком предупреждала меня Далья. Но когда мы принесли её обратно в лагерь, Далья заверила меня, что Уна просто спит, и её жизнь вне опасности.

Далья тяжело вздохнула и обошла лежанку из мехов, чтобы оказаться с другой стороны. Она опустилась на колени рядом с Уной и положила руку на её сердце.

— Ну? — резко спросил я, не сдержав раздражения.

— С ней всё хорошо, мой король.

— Если бы всё было хорошо, она бы уже проснулась.

— Она восстанавливается после пережитого. Её коснулась магия богов, это способно лишить сознания кого угодно.

— На столь долгое время? — Это случилось ещё вчера.

Я принёс её обратно в лагерь, полагая, что к ночи она очнётся. Но этого не произошло. Теперь уже наступило утро.

— Она не ранена, — заверила меня Далья, но мои тревоги от её слов не уменьшились. — Ей просто нужно время.

Я повернул руку Уны ладонью вверх, чтобы рассмотреть новые руны, вырезанные богами на её коже. Провёл пальцем по тонким узорам, которые означали «хранитель» в женской форме — заботливый и защищающий в одном лице.

Такие же символы теперь были и на другой руке, руны окружали оба её запястья. Я понял, что когда Уна получит последний текст, круг замкнётся полностью.

Эти знаки были благословением богов и благословением для меня. Лумера не отмечала лунных фейри. Насколько мне было известно, Эльска никогда не помечала лесных фейри. Это Викс, Сользкин и малые боги демонических фейри наделяли нас знаками обрядов.

Какой же обряд проходила моя дорогая Уна?

И тот факт, что её первый знак появился после того, как я взял её как мизру, как свою спутницу, не ускользнул от моего внимания. Уну связывала с магией тьмы не только сила этих слов. Нас связывал наш союз. Нас связывала наша любовь.

Я протянул руку, коснулся её щеки и большим пальцем провёл по нежной коже. Я отчаянно жаждал, чтобы она вернулась ко мне, иначе этот бесконечный страх никогда не утихнет.

— Ты любишь её. — Шёпот Дальи прозвучал так тихо, что заполнил весь воздух, между нами.

Я поднял взгляд и увидел в её глазах слёзы. Чудо и неясный страх читались в её взгляде. Почему она испугалась? Возможно, это было видение, о котором я сейчас не хотел слышать. Меня не интересовали слова богов, пока Уна не вернётся.

Я отказался отвечать. Если я и признаюсь в этом, то сначала скажу самой Уне.

— Уверена, ты полюбишь и ребёнка.

Я резко посмотрел на Далью. Она улыбнулась.

Я уже замечал изменения в запахе Уны, когда мы покидали Нäкт Мир. Точнее, дополнительный аромат — древесные пряности под её летним цветочным запахом. Редвир заметил это тоже, но, к счастью, не упомянул об этом при нашей встрече в Ванглосе.

Сейчас наш лагерь располагался неподалёку. Редвир позволил нам остаться на его землях, пока Уна не восстановится.

— Она уже знает? — спросила Далья.

Светлые фейри не рождались с таким же острым чутьём, как у нас. Но Уна, возможно, уже догадывалась о тонких изменениях в своём теле. Я заметил, что она стала меньше есть и больше спать.

— Я не уверен. Ждал, что она сама скажет.

Правда была в том, что я боялся. Узнав, что носит ребёнка, захочет ли Уна видеть меня рядом? Она заботилась обо мне, я это знал. Но я был настойчив в том, что моя цель — наследник. Оттолкнёт ли её эта правда?

Большинство королей-фейри расставались с Мизрами, когда те вынашивали детей. Но мысль, что Уна уйдёт от меня, разъедала меня изнутри.

Далья протянула руку ко лбу Уны. Тут я заметил синяк на её запястье.

— Что это? — Я кивнул на её руку.

Она быстро отдёрнула руку, натянув рукав, чтобы скрыть отметину.

— Глупая случайность. Ударилась о печь в моём шатре.

Я нахмурился.

— Как это…?

Но тут Уна что-то пробормотала, привлекая моё внимание. Её глаза открылись и остановились на мне.

— Благодарю богов, — пробормотал я. — Наконец-то.

Она улыбнулась.

— Голл.

Её голос был хриплым от долгого молчания.

Я опустился на колени, взял её лицо в ладони и прижался лбом к её лбу. Где-то на краю сознания я почувствовал, как Далья выходит из шатра.

— Что случилось? — слабо спросила Уна, положив руку мне на плечо.

— Я так беспокоился, — признался я, сердце глухо стучало в груди от облегчения. Я отстранился, чтобы посмотреть на неё, полюбоваться её прекрасным лицом. — Как ты себя чувствуешь?

Она улыбнулась.

— Я чувствую себя прекрасно. Во мне стало больше магии. — В её голосе звучала неподдельная радость.