— Тот самый, что на статуе в храме? И на резьбе у дворцовых дверей?

— Тот самый.

Она откинулась назад и покачала головой, не веря своим ушам.

— Уму непостижимо. Дракон увидел страдания Викса и решил его спасти? Хотя наверняка сам был голоден и жаждал воды.

— Я уже говорил тебе: драконы — это не просто звери. Они невероятно умны. Более того, у них огромная способность к сопереживанию. Этот дракон увидел боль Викса, почувствовал жалость и решил спасти его. Викс взял его в свой дом в горах.

— Так он оставил Сильвантиса навсегда?

— Они стали друзьями. Я бы сказал, что они были нужны друг другу. Я уже говорил, что у драконов нет хозяев.

Она посмотрела за перила балкона, затем подняла взгляд на залитое лунным светом небо.

— Значит, ты не владеешь Дракмиром? Он не придёт, если ты его вызовешь?

— Он всегда приходит.

Она склонила голову, и три тонкие косички у её виска соскользнули вперёд.

— А что ты сделал для Дракмира?

— Ты действительно верила, что кто-то из моих предков спал с драконом?

— Ну, не совсем, — призналась она, заливаясь румянцем. Её шея и щёки покраснели. — Но это любопытно. Твои глаза.

Она снова посмотрела на меня.

Я позволил ей это. Наслаждался её пристальным вниманием, её явным восхищением. Я бы использовал любое средство, чтобы завладеть ею. Потому что, клянусь богами, она уже поймала и заточила мою душу.

Если бы она умоляла меня отпустить её, я бы не отпустил. Если бы она поклялась, что никогда больше не засмеётся, если я не верну её домой в Иссос, я бы всё равно не отпустил. Если бы она проклинала меня и поклялась отнять у себя жизнь, я бы привязал её к постели.

Какая-то сила, превосходящая и её, и меня, заполонила мои мысли необходимостью держать её рядом. Аффект — это не совсем подходящее слово, чтобы описать это. Колдовство — тоже. Это ближе к проклятию. Особенно учитывая, что я практически похитил её из её дома и вскоре буду вынуждать её стать моей. Снова и снова.

Эта мысль одновременно возбуждала меня и вызывала отвращение. Каждый раз, когда я пытался убедить себя, что достаточно держать её пленницей, что её присутствие в стенах дворца удовлетворит меня, тёмный голос шептал, что она должна стать моей. Во всех смыслах. В самых плотских смыслах.

Для прекрасной принцессы не было пути к спасению. Она будет моей.

ГЛАВА 17

УНА

То, как Голлайя смотрел на меня через стол, — свечи отражались в его драконьих глазах, хищный блеск в них сковывал меня на месте, — заставляло чувствовать себя словно пойманной в ловушку. Дыхание участилось, и я задумалась, что могло твориться в этом тёмном разуме фейри.

Они, несомненно, мыслили иначе, чем мы в Лумерии. Их главный бог, Викс, среди моего народа считался бродячим демоном и ловеласом. Но здесь он не был таким. Здесь он был сильным, могущественным лидером, который, как мне рассказывали, заботился о своей паре и семье.

Это заставило меня задуматься о нашей богине Лумере. Что они думали о ней? Что он думал?

С трудом сглотнув под тяжестью его взгляда, я отвела глаза и заметила тень, пересекающую луну. Дракмир.

Встав, я подошла к каменной балюстраде и плотнее завернулась в его плащ, изумляясь чувству удовольствия, которое охватило меня, когда я глубоко вдохнула, окружённая его запахом. Я услышала его движение, а затем почувствовала его тепло за спиной.

Лёгкий ветерок прошелестел через серебристую листву под лунным светом, привлекая моё внимание. Листья только начинали опадать, погода становилась холоднее.

— У нас в Иссосе нет деревьев с листьями такого цвета.

— Насколько мне известно, эшеры растут только в этой части Нортгалла. — Его голос был близким, но он не касался меня. Это ощущалось более интимным, чем если бы он прикоснулся.

— Существует старая легенда о том, как у эшеров появились синие листья, — мягко прошептал он.

— Правда? — спросила я, зачарованная этой внимательной, утончённой стороной короля Голлайи.

С самого начала, а особенно с тех пор, как мы покинули Валлу Локкир, он казался либо злым, либо равнодушным, либо насмехающимся надо мной. Я гадала, не связаны ли его более мягкие манеры с тем, что он теперь вернулся домой, коронованный и победоносный. Какова бы ни была причина, я жаждала увидеть эту его сторону.

— Расскажи, — попросила я.

Он помолчал мгновение, затем заговорил:

— Легенда гласит, что первый Призрачный король впал в глубокую скорбь, когда его Мизра погибла при родах их второго ребёнка. Он отказался сжечь её на погребальном костре, как того требовал обычай. Вместо этого он один унёс её тело в лес за Нäкт Мир. — Голлайя сделал паузу, затем продолжил: — Его горе было столь велико, что он сел под самым старым деревом в лесу, вскрыл запястья своим кинжалом и умер, держа Мизру в объятиях. Их синяя кровь смешалась и впиталась в землю, проникнув в самые корни леса. С тех пор у эшеров зацветают синие листья, окрашенные кровью, горем и любовью первого Призрачного короля и его Мизры.

Очередной порыв ветра прошелестел через деревья, ещё больше тонких листьев закружились в воздухе, словно отдавая дань этой истории.

— Прекрасная, но грустная легенда, — тихо сказала я. — Но действительно ли Призрачный король покончил с собой из-за своей Мизры? В реальной жизни, я имею в виду. — Я не могла представить, чтобы Призрачный король так горевал из-за наложницы.

Голлайя, наконец, повернулся и встал рядом со мной, его брови сдвинулись в сосредоточенной хмурости.

— Почему бы и нет?

Смущённая, ведь Голлайя сам говорил мне, что Мизра предназначена лишь для рождения наследников короля и будет одной из многих его любовниц, я отвернулась. Я не могла выдержать этот напряжённый взгляд, который, казалось, пытался проникнуть в мои мысли.

Вместо ответа я наблюдала, как Дракмир спускается ниже, затем расправляет крылья, парит и приземляется на открытой площадке между садом дворца и эшеровой рощей. Серые эшеровые листья на земле закружились в воздухе, когда он махнул крыльями, приземляясь.

Дракон поднял морду в нашу сторону, обнюхивая воздух, затем издал гортанный звук, напоминающий приветствие. Я тихо рассмеялась.

— Что смешного? — Голлайя оказался совсем близко, слева от меня.

— Почти как будто он говорит «привет».

— Так и есть. Хочешь спуститься к нему?

Я обернулась через плечо, встретившись с вопрошающим взглядом Голлайи. Это казалось странным предложением. Его холодная маска вновь вернулась, больше не было того внимательного охотника, которого я видела всего мгновение назад за столом. Но в его выражении появилась настороженность. Уязвимость. Он хотел, чтобы я познакомилась с его драконом?

— Да, — наконец ответила я.

Он моргнул, опустил взгляд, и уголок его широкого рта слегка приподнялся.

— Сюда, моя Мизра.

Я вновь внутренне содрогнулась от этого обращения. Не была уверена, привыкну ли когда-нибудь к титулу, который, по сути, означал «служанка». Служанка для секса.

Отбросив эти мысли, ведь какой смысл жаловаться на свою новую реальность, я последовала за ним через его опочивальню, желая замедлиться, чтобы восхититься убранством. Потолок и стены огромной комнаты были драпированы чёрным и золотым, за исключением камина, выполненного из белого мрамора, как у меня. На его поверхности были вырезаны замысловатые узоры и фигуры, но Голлайя торопил меня идти дальше.

Я замешкалась, когда он исчез за ширмой для переодевания. Затем он вышел из тени, широко улыбаясь, обнажая клыки.

— Испугалась, Уна?

Мои крылья дернулись под плащом. Я подняла подбородок и сказала:

— Конечно, нет. Что бы ты ни захотел сделать мне, ты мог бы сделать это в любое время.

Он улыбнулся краем губ, его голос прозвучал низко и интимно:

— Это правда, Мизра. — Он кивнул, предлагая следовать за ним, и развернулся.