Я взглянула на него.

— Могу ли я поговорить с тобой наедине?

Не дожидаясь ответа, я отпустила Бейлина, быстро спустилась по каменным ступеням, пересекла зал и вышла в коридор. Охрана не остановила меня, лишь молча смотрела, пока я направлялась к вестибюлю, где вдоль стены стояла мягкая скамья.

Раньше я сидела здесь, любуясь нашим королевством, нашим прекрасным городом. Теперь же ничего не осталось, кроме синего света факелов и приглушённого повторяющегося клича имени Голла. Они всё ещё произносили его имя в этом зловещем, завораживающем ритме. Он только недавно возглавил армию своего отца, но было очевидно, что теперь они поклонялись ему.

Я услышала его шаги, когда он вошёл в коридор и приблизился. Я также услышала, как охранники покидают пост, видимо, он отправил их прочь. По крайней мере, он уважал моё желание провести этот разговор наедине.

— Я подписала твой договор. И я… дам тебе то, что ты хочешь, — я повернулась и посмотрела на него, его выражение вновь стало неприятно непроницаемым. — Но у меня есть одно требование.

Он медленно моргнул, затем спросил:

— Чего ты хочешь, Уна?

— Быть обвенчанной здесь, в Храме Луны.

Впервые с нашего прибытия он принял непринуждённую позу, скрестив руки и наклонив одно колено, опираясь на другую ногу.

— Мы не верим в брак, принцесса.

— А я верю.

— Независимо от того, связаны мы или нет, наш союз не будет браком в твоём понимании. Ты не станешь моей королевой с твоими священными словами. Ты будешь моей наложницей, пока я не заполню твоё чрево своим ребёнком. Вот и всё.

Его слова легли тяжёлым холодным камнем на мою душу. То малое уважение, которое я начала испытывать к нему, тут же исчезло. Я была всего лишь сосудом, его племенной кобылицей.

— Я понимаю, — ответила я с холодностью, не уступающей его тону, — но если я покину Валла Локир, оставив свою честь и рожу ребёнка, меня сочтут изгнанницей, позором для моего народа несмотря на то, что я жертвую своей жизнью ради их спасения. Если только мы не проведём священную церемонию связывания Луной перед тем, как уйдём.

Он смотрел на меня, его маска исчезла, уступив место гневу. Но он ничего не сказал, словно мой запрос был нелепым.

— Я не стану шлюхой короля призрачных фейри, — это я произнесла с отравленной резкостью, — по крайней мере, в глазах моего народа.

Призрачные фейри будут знать, кем я являюсь для их короля. А Бейлин никогда не станет разглашать или рассказывать кому-либо о том, что записано в договоре, который мы только что подписали, чтобы спасти наше королевство. Если я буду обвенчана здесь, все будут думать, что это настоящий союз ради мира. Это наименьшее, что я могу сделать в этом нечестивом союзе.

— Я отдаю всю свою жизнь. Всё, чего я прошу для себя — это чтобы ты потерпел короткую церемонию. Если это ничего для тебя не значит, то зачем отказывать?

Он сжал челюсти, глядя поверх моей головы на лунный свет, льющийся сквозь окно, затем тяжело выдохнул.

— Хорошо. Если это сделает тебя покорной, — он разжал руки и решительно направился к закрытым двойным дверям.

— И могу ли я увидеть отца перед уходом?

Он остановился и обернулся. Меня не удивило, что он уже знал о болезни моего отца. Он едва моргнул, прежде чем резко ответить:

— Иди к нему сейчас.

Он махнул охранникам, чтобы они сопровождали меня.

— Я скажу твоему брату привести нужного старейшину для этой церемонии. Но всё должно быть закончено меньше чем за час. Поторопись.

И это были «любезные» слова, обращённые ко мне моим будущим супругом.

Я поспешила по коридору с охраной призрачных фейри за спиной к покоям моего отца.

ГЛАВА 10

УНА

— Папа, — прошептала я, садясь на край его кровати. Стража оставила меня наедине и ждала снаружи. — Это Уна, папа. Я пришла попрощаться.

Тихий, размеренный клич призрачных фейри за стенами дворца отзывался глухим эхом сквозь каменные своды. Казалось, они ждали его возвращения на драконе.

На удивление, папа открыл глаза и посмотрел на меня. Я моргнула, стараясь сдержать слёзы. Его радужка почти полностью побелела, лишь узкая полоска тёмно-фиолетового кольца оставалась по краям. Он утратил способность говорить семь месяцев назад. Уже больше года он не вставал с постели.

Но порой в его побелевшем взгляде можно было увидеть ту самую ясность, которая была присуща ему до того, как болезнь начала медленно забирать его жизнь тринадцать лет назад. Как сейчас. По тому, как он смотрел на меня, я знала, что он слышит меня.

Люминесцентный целительный шар мерцал у изножья его кровати, заливая комнату золотистым светом. Целители поддерживали заряд шара — так называемой лунной чаши — чтобы его исцеляющая магия поддерживала моего отца день и ночь. Только это и удерживало его в живых. Порой я задумывалась, не хотел ли он, чтобы мы просто дали ему уйти.

Не в первый раз я сожалела, что не могу сама создать для него такой шар. Но та магия давно покинула меня. Я шевельнула крыльями на спине, напоминая себе, что хотя бы одно, отнятое у меня, мне удалось вернуть. Правда, пользы от них было немного.

— Папа, я уезжаю на некоторое время.

Едва заметная морщинка появилась у него между бровей. Ему не нравилось, когда меня не было рядом. Он, вероятно, даже не понял, что я уже отсутствовала много недель.

Я вспомнила, как он упрекал меня, когда я лежала на больничной койке после того, как Бейлин привёз меня из Нортгалла пять лет назад. Когда он требовал рассказать, зачем я уехала, то ещё сильнее разозлился на меня. Я рисковала своей жизнью, чтобы найти лекарство для всех, кто заболел Парвианской Чумой — этой болезнью, от которой пострадали многие лунные фейри. И теперь он умирал от неё.

Парвиана — так звали первую лунную фейри, которая заболела этой чумой. Ничто и никто не смогли предотвратить её смерть.

— Я знаю, ты ненавидишь, когда я уезжаю, но это ненадолго, — соврала я, понимая, что это прощание.

Нäкт Мир был далеко от Иссоса, и я понятия не имела, когда или если вообще смогу вернуться.

Я сжала руку отца.

— Я вернусь, папа. Обещаю.

По крайней мере, я попробую. Как только король призрачных фейри позволит мне, я вернусь.

Папа медленно моргнул. Я всхлипнула и смахнула слезу, скатившуюся по щеке.

— Да. Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Я наклонилась и поцеловала его в щёку.

Он закрыл глаза и снова погрузился в сон.

Оставив отца спящим, я направилась прямо в свои покои с двумя стражами призрачных фейри за спиной. Дойдя до спальни, я повернулась к ним.

— Я собираюсь собрать вещи. Прошу, оставьте меня одну.

Они нахмурились, но старший из них кивнул, и они остались у двери.

Я не стала терять времени даром, поспешно упаковывая как можно больше платьев и сорочек в дорожный сундук. Я положила в него и своё золотое ожерелье с полумесяцем. Оглянувшись на открытую дверь, чтобы убедиться, что они не подглядывают, я вытащила из-под кровати свой заветный дневник.

Я собрала пророчества всех трёх видов оракулов — душевидящих, которые могли предсказывать судьбу для одного человека, боговидящих, слышавших и передававших волю богов, и мировидящих, предсказывавших судьбу фейри. Но именно видения, касающиеся чумы, заставляли меня неустанно искать. И я нашла их все. Все три.

Я схватила свернутую сорочку на кровати и поспешно обернула её вокруг дневника, полного пророчеств, которые я собрала. Затем я положила его на дно сундука.

Закончив, я вернулась к дверям, обращаясь к старшему стражу.

— Мой сундук готов. Проследите, пожалуйста, чтобы он прибыл в целости, ведь это всё, что у меня останется от моей родины на долгое время.

Страж призрачный фейри лишь кивнул.

— Будет исполнено, миледи.

Теперь настало время выйти замуж за Голлайю Вербейна.