Она была слишком слаба, чтобы атаковать, но знала, что Кэйд не станет сдерживаться. Если она предложит ему приманку, он её примет. И потому она позволила своему телу рухнуть на землю, притворившись, что потеряла сознание. Уже через несколько секунд Кэйд, предсказуемо, как всегда, бросился на неё. Она едва не закатила глаза от его предсказуемости. Как только он оказался близко, держа в руке её медальон, она нанесла удар. Вцепившись в золотой кулон, она сделала его и себя невидимыми ровно настолько, чтобы вновь застегнуть цепочку на шее.

Сердце вновь забилось в её груди.

Как только к ней вернулись силы, она материализовала своё тело и нанесла удар прямо в висок Кэйда. Кулак заныл от боли, но удар явно не был хорошо поставленным. Тем не менее, этого хватило: он с глухим стоном повалился вперёд. Она тут же выбралась из-под его тела, поднялась на ноги и резко ударила коленом прямо в лицо, разбив ему нос и заставив кровь брызнуть на землю. Кэйд закричал от боли, но она не остановилась ни на миг. С силой обрушив его обратно на землю, она накрыла его своим телом, её ладони быстро покрылись кровью, всё ещё струившейся из его разбитого лица.

Да. Да. Убей его, медленно, вырви ему глаза, сними кожу с его тела, — затараторил Призрачный Голос, алчно наслаждаясь насилием, как всегда.

— Я сделаю это быстро, — искренне пообещала она Кэйду. — Это милосердие, которого ты не заслуживаешь после того, что пытался сделать с Эдной. После той эгоистичности, что ты проявил за всю эту игру.

Нет, не быстро, мучительно медленно, — прошипел Призрачный Голос.

Кэйд попытался что-то прохрипеть, но её большие пальцы вдавились в нежное углубление на его горле, и из его губ вырывались лишь напряжённые хрипы. Она чуть ослабила хватку, позволяя ему сказать последние слова, и они её не разочаровали.

— Ты сгоришь в чёртовом аду, — выдохнул он.

— А ты исчезнешь в забвении, — ответила она. — И очень скоро о твоём имени не вспомнит ни одна живая душа. Ты не оставил в этом мире никакого следа. Я знаю, какую судьбу я предпочту из двух.

В его тускло-карих глазах блеснуло что-то похожее на отчаяние, но она больше не колебалась. Скользнув ладонями по его лицу, она собрала все остатки магии и выпустила её в Кэйда. Её чуть не вывернуло при виде и запахе его плавящейся плоти, когда её магия прожгла его череп.

Призрачный Голос захохотал от удовольствия, пока она поднималась на ноги, шатаясь от слабости. Когда она посмотрела на свои руки, то увидела, что они покрыты алой кровью. Но в отличие от случая с Эриком, стыд и вина не накрыли её.

Офелия поняла, что ей нравится кровь на её руках. Слишком нравится.

Да, Некромант, — подбодрил её Призрачный Голос. — Прими своё предназначение, вестница смерти. Освободи свою тьму, выпусти её на этот мир.

ГЛАВА 44. ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ

Кожа Офелии покрылась мурашками, когда через неё пробежала странная вибрация энергии, заставляя её кровь петь от мощи.

Сила жизни Кэйда, — осознала она. Она украла её, перезарядив себя.

В центре комнаты появилась золотая дверь. Офелия вытерла окровавленные руки о подол платья, затем подняла юбки и решительно направилась к ней, даже не удостоив Кэйда и его жалкого последнего взгляда.

Пробираясь к порталу, который вернёт её в особняк, она чувствовала, как гордость пропитывает каждую частицу её существа. Победа далась тяжело, но она дошла до этого момента. Однако её триумф быстро угас, как только перед ней открылся вид на столовую.

Что-то было не так.

Атмосфера изменилась настолько резко, что по её позвоночнику пробежала дрожь, реагируя на перемену в воздухе. Всё утонуло в тенях. Еда, обычно украшавшая стол, превратилась в высохшие плоды и гнилые туши жареных птиц. Если раньше готическая роскошь особняка казалась ей захватывающей, теперь всё стало слишком резким, мрачным, угрожающим. Стены будто сжались вокруг неё.

Нахмурившись, она пересекла арку столовой и вышла в коридор. Тот погрузился во мрак — ни один из бра на стенах не горел. Тени вокруг неё казались живыми.

— Нечто зловещее приближается, — прозвучал коварный голос из глубины коридора.

Она замерла, чувствуя, как её живот сжался от страха. Это прозвучало не у неё в голове.

— Здравствуй, Офелия, — прошипел Призрачный Голос, выходя из тьмы. Казалось, он улыбается, хотя состоял лишь из теней и клубящегося дыма.

— Как ты выбрался? — Она изо всех сил старалась удержать дрожь в голосе.

— Ты меня выпустила. Когда подчинилась моим тёмным желаниям.

Он выглядел так же, как и в её снах: воплощение тьмы, олицетворение каждого греха её разума. Почти человеческая фигура, но без черт лица, только бездонные чёрные провалы на месте глаз и зловещая щель острых, как бритва, зубов вместо рта.

— Ты хочешь сказать… — начала она.

— Ты убила Кэйда голыми руками, и теперь ты выпустила меня в этот мир, — его хриплый смех пробрал её до костей. — О, как же я ждал возможности воплотить все греховные фантазии, которые вынашивал столько лет.

Она сделала шаг назад, и он повторил её движение. Она остановилась, и он сделал то же самое.

Он засмеялся, видя ужас на её лице.

— Да, ты начинаешь понимать. Я — это ты, а ты — это я. Наша тьма переплетена.

— Нет, — прошептала она. — Мы не одно и то же.

— О, ещё как одно, — возразил он. — Не смотри так разочарованно. Разве не этого ты всегда хотела? Чтобы я оказался снаружи?

Её кулаки сжались по бокам.

— Нет, если это означает, что ты будешь мучить других так же, как мучил меня.

— Хочешь сказать, что ты предпочла бы, чтобы я вернулся в твою голову? — он мурлыкнул.

Она задержала дыхание.

Всю свою жизнь она хотела только одного — тишины. Чтобы её «починили». Чтобы не быть обузой для тех, кого она любила. Но если избавление от голоса в её голове означало, что она никогда не узнает покоя… стоит ли это того?

Тебе не нужно чинить себя. Ты не сломана. Но это нормально — искать помощь, если шум становится слишком громким.

Слова Блэквелла с силой ворвались в её сознание, и она поняла, как он был прав. Каждый раз, когда Призрачный Голос подталкивал её к чему-то гнусному или порочному, а она сопротивлялась — это был её выбор, выбор быть собой. И выпустить такое создание в мир, где она не сможет контролировать последствия его действий, — слишком тяжёлое бремя. Слишком тяжёлое, чтобы с ним жить.

— Тик-так, — напомнил Призрачный Голос.

— Я не позволю тебе выйти на свободу, — заявила Офелия, гордо вскинув подбородок.

— Тогда попробуй поймать меня, — прорычал Призрачный Голос.

Он метнулся по коридору во тьму, и Офелия бросилась за ним. Её юбки развевались, когда она неслась вниз по коридору, спустившись на два пролёта лестницы к первому этажу особняка — месту, куда её не пускали с самого прибытия в Фантазму. Волосы хлестали по лицу, пока она повторяла резкий поворот, который тёмное создание сделало у подножия лестницы. Она выбежала на открытую площадку с двумя полукруглыми лестницами, ведущими к главному фойе. Бледный лунный свет, струящийся через огромные готические окна, заливал площадку и фойе, выделяя силуэт Призрачного Голоса, который ускользал в ночь, сбегая вниз по левой лестнице.

Офелия поспешила за ним, спускаясь на первый этаж. Но когда существо нырнуло во тьму под сводчатым потолком, где не проникал лунный свет, она остановилась, чтобы сорвать латунный канделябр с поста на перилах лестницы. Тусклый свет позволил ей двинуться дальше, в неизведанные части особняка.

В самом конце фойе она наткнулась на U-образную нишу с тремя парами двойных дверей. Держа свечи перед каждой, она искала малейшие признаки того, что какая-то из них приоткрыта. Подойдя к правой двери, она почувствовала, как её медальон начал пульсировать с оглушающей силой. Не раздумывая, Офелия распахнула двери и вошла внутрь.

Перед ней оказалась комната, полная зеркал, обрамлённых плотными красными бархатными шторами. Каждое её отражение было другим: одно — с криком, другое — с рыданиями, третье — с пугающе широкой улыбкой, неестественно растянутой по лицу. Жуткое зрелище.