- Эллона поддержит вас в любом решении, - каждая реплика заставляла Рене удивляться все сильнее и сильнее.
Кажется, герцог Гоэллон выбрал весьма подходящего наследника, даже если тот ему вовсе и не родственник; будь он хоть сиротой из подворотни, юноша для своих восемнадцати весьма смышлен. Поддержка Эллоны дорогого стоит. В отсутствие герцога все могло бы пойти непредсказуемым путем, но Алессандру, кажется, можно доверять, можно на него и рассчитывать. Рене уже жалел, что не встретился с ним раньше.
- Вы уже поняли, что никаких выходов из состава страны ждать не стоит?
- Да, господин герцог. Вы будете требовать правосудия и наказания виновных, а не расторжения договора.
- Верно, - одобрительно кивнул Реми и прикрыл глаза, должно быть, у него кружилась голова. - Рене, учитесь, этот молодой человек на семь лет вас младше, но соображает куда лучше.
Нелепо было рассчитывать на то, что от внимания герцога ускользнет хоть что-то - пусть он и держался в сознании то ли за счет питья, которым каждый час пичкал его лекарь, то ли вообще каким-то чудом. Рене замер, ожидая очередного пинка; оставалось только радоваться, что Реми не может до него дотянуться или воспользоваться кинжалом...
- До того, как я услышал, что вы будете делать, я собирался поступить иначе, - спокойно признался Гоэллон и этим окончательно понравился Рене - понравился, но и изумил до глубины души. Честность - не то качество, что ожидаешь от наследника Старшего Рода. - Отложиться от Собраны, войти в союз с севером... и Алларэ.
- Вот Руи был бы счастлив, - Реми усмехнулся и тут же закашлялся. - Что-то неладно в нашей стране, если у нас - такие наследники... Или с нами, сокровище? Откуда вы такие взялись?
- Я был на севере. Я всю зиму провел с Литто, Саура и Къела. Я был вашим порученцем во время хлебного бунта. Это проясняет для вас вопрос? - Кажется, Реми наступил мальчишке на мозоль: голос звенел, но не срывался, и слова звучали четко и хлестко.
- М-мм... Рене, а вы что скажете?
- Мио Алларэ - моя сестра. Вы - мой брат и господин. Моя жена - из Къелы. Моя бабка - Литто... - подражать восемнадцатилетнему мальчишке было нелепо, но уж как сказалось... - Арестованы по ложному обвинению девятнадцать наших вассалов. С осени я занимаюсь тем, что устраиваю беженцев и выслушиваю их рассказы!
- А мне, - тихим нехорошим голосом сказал, дослушав, Реми, - переломали руки. По приказу человека, называвшего себя доверенным лицом короля. Вы, оба... вы не понимаете разницы между страной и парой негодяев, втершихся в доверие к безумному королю?!
- Можно ненавидеть болезнь, но нельзя - больного.
Кто это сказал? Рене не сразу догадался посмотреть на ученика лекаря. Тихоня-простолюдин теперь сам испугался своей смелости и зажимал рукой рот, поняв, что на него уставились все благородные господа. И без того не слишком красивый, со страху он стал похож на мокрого воробышка.
- Жаль, что я не могу пожать вам руку, Андреас. Вы лучше понимаете суть дела, чем эти наследники Старших Родов. Вы будете вознаграждены. Выбирайте, море или горы?
- Море, господин герцог, - ученик лекаря непонимающе хлопнул глазами.
- Значит, будете владетель Ленье.
- Мое дело - лечить, а не править, господин герцог, - неожиданно твердо ответил "воробышек".
- Одно другому не мешает. Вот, господин Гоэллон подтвердит. Я предпочел бы лечиться у его дяди, а не у вашего мэтра, не в обиду ему будь сказано.
Облагодетельствованный мальчишка изумленно переводил взгляд с Реми на младшего Гоэллона, потом опомнился - вскочил и поклонился.
- Бла...
- Так, вы теперь мой вассал, надеюсь, верный. Так что слушайтесь меня. Сядьте назад и помолчите. Еще что-нибудь умное захотите сказать - прошу, а благодарности - потом, Андреас, потом...
- Герцог, вам нужно отдохнуть. Я приеду вечером, - поднялся Гоэллон.
- Не надо. Завтра я заеду за вами за час до открытия Ассамблеи.
- Куда вы заедете? Вы же сидеть не можете... - наследник Гоэллона в очередной раз продемонстрировал свое благоразумие.
- Я еще не умираю, - отрезал Реми. - Марш отсюда все.
- Я останусь, - заявил новоиспеченный владетель Ленье.
- Вот, уже спорит... - вздохнул герцог Алларэ. - И пяти минут не прошло... Я дурно влияю на людей!
Рене поднялся, не понимая, прощен ли он или по-прежнему остался изгоем. Реми уже прикрыл глаза, и тревожить его было нельзя; да и пожалованный милостью герцога ученик лекаря за считанные минуты обрел тот же наивно-восторженный вид, что и все его ровесники при виде герцога Алларэ. Воробышек сверкал глазами и весьма явственно давал понять, что шуметь уходящей тройке не стоит. Ну очень даже не стоит.
- Я так понимаю, что под доверенным лицом герцог имел в виду господина коменданта Скоринга? - уже за дверями кабинета осведомился Гоэллон-младший.
- Вероятно, - кивнул Рене.
Эллонец не стал ничего говорить, только медленно склонил голову и сжал губы. В этом простом движении было не меньше угрозы, чем в обещании Реми убить упомянутого господина дважды. Похоже, коменданту стоило нанять себе пару десятков лучших телохранителей.
- Я должен вас отблагодарить. Вы дважды...
- Если хотите меня отблагодарить, - неожиданно резко сказал юноша, вскидывая голову, - то извольте впредь обращаться с господином Кесслером, как того требует его положение.
- Алессандр, не надо!
- Надо, - Рене увидел свое отражение в переливчатой морской глади, и это ему очень не понравилось. Ничего хорошего там не наблюдалось. - Я, в отличие от тебя, не связан клятвой. Я сожалею, что мой капитан охраны вынудил тебя дать клятву, которой господин Рене пользуется подобным образом.
Алларэ поежился. Вздумай кто-то другой заговорить с ним подобным тоном, от наглеца осталось бы мокрое место, но с этим юношей ему связываться не хотелось. И нельзя было, и - стыдно. Мальчишка с морскими глазами был прав. Рене использовал данную Кесслером клятву, чтобы вымещать на нем дурное настроение и вообще безнаказанно его шпынять, зная, что ответа не будет.
Не тот поступок, которым может гордиться благородный человек.
- Господин Кесслер, я освобождаю вас от данной клятвы, - выговорил он. - И приношу свои извинения за все, что вам пришлось претерпеть.
- Я в долгу перед вами, господин Алларэ, и... вам не за что извиняться, - заявил Кесслер.
Рене поглядел на двоих весьма схожих между собой молодых людей, таких совестливых и великодушных, - хоть накладывай на себя руки со стыда, что посмел стоять рядом с ними, - и подавил вздох. Совесть всея Собраны и лучший друг совести всея Собраны; отменная парочка, нечего сказать...
Впрочем, уж лучше они, чем господин комендант Скоринг и ему подобные.
- И еще раз вам говорю - не убивал я вашего барона!
- Барон, позвольте уточнить, не наш. Однако ж, было темно, лил дождь. Вы уверены, что случайно, в суматохе...
- Господин Готье! Я, как ни печально, в этой суматохе вообще не нанес ни одного удара. К тому же Брулена с кем-то спутать трудно, поверьте.
Эмиль спрыгнул с подоконника и пересел на стул. Владетель Готье в очередной раз уставился на него, словно надеялся увидеть нечто новое. Алларец тоже посмотрел на него, но нового ничего не увидел. Отставной эллонский военный, очень серьезный и с утомительной привычкой вдаваться в самые мельчайшие подробности, и переспрашивать по три десятка раз. Невысокий, очень плотно сбитый, но не полный, с темными, чуть вьющимися волосами, окружавшими широкоскулое невыразительное лицо.
- Его там не было, - добавила Керо. - Я многое не разглядела, но уверена, что не было.
- И все-таки, давайте еще раз попробуем восстановить все события... - При всей своей кажущейся тяжеловесности двигался Шарль Готье легче кошки.
Эмиль вздохнул, оттолкнулся от ножки стола и принялся раскачиваться на стуле. Восстанавливать - так восстанавливать; дело заведомо бесполезное, но ежели владетелю Готье не надоело переливать из пустого в порожнее - то пусть себе. Все равно делать нечего. Все равно в памяти осталось не так много... но Элибо там не было, а саблю не пришлось чистить от крови; этого довольно.
