- Что это, герцог?! - странная, непостижимая вещь жгла пальцы, словно раскаленная. - Откуда это?

Герцог забрал у Фиора странную книжицу, отделил один листок и потянул. Тот с едва слышным треском отделился от края - не оборвался, а именно отделился от более темной полосы, которая шла вдоль одной из граней. Листок этот Гоэллон протянул Фиору, саму же штуковину убрал обратно в кошель.

- Вы никогда не видели записок на подобной бумаге?

- Это все-таки бумага?

- Да, это бумага. Правда, делают ее весьма и весьма далеко. Настолько далеко, что когда эту книгу для записей выронил один из посетителей королевского дворца, я был крайне удивлен...

- Где?

- Фиор, вы добрый омнианец, и сейчас не лучший повод обращать вас в ноэллианство. Скажем так, в нашем мире ее не делают.

- Легко поверить, - кивнул Ларэ. - И кто выронил эту... вещь?

- Позвольте, я отвечу на этот вопрос чуть позже? Сначала мне хотелось бы задать вам несколько своих. Вы были свидетелем некоторых событий во дворце и вокруг. Вы не желаете мне рассказать что-нибудь? Может быть, вас что-то насторожило? Удивило?

- Меня многое удивило, - признался Фиор. - Очень многое.

Герцог отошел от лошади, скинул плащ и расстелил его на траве у ворот, сел и кивнул управляющему на свободную половину. Ларэ сел, скрестив ноги, провел руками по волосам и уставился вдаль, туда, где между колоннами деревьев, росших вдоль аллеи, виднелось рассветное небо, светлеющее с каждой минутой. Ему было что рассказать герцогу Гоэллону, и, пожалуй, тот был единственным человеком, с которым Фиор мог поделиться всем, что его пугало и удивляло. Но с чего начать?..

- То, что меня удивило - все это было в прошлую девятину. Сюда редко доходят новости. Последнее, что я видел - арест герцога Алларэ, там же я услышал, что и герцогиня арестована. В тот день принца Элграса отправили в Брулен...

- Господин Ларэ, об этом я знаю. Об этом и еще о многих новостях, которые до вас, видимо, не дошли. Я спрашиваю о другом. Вы ведь понимаете, что с прошлого лета все в Собране идет кувырком? Или вам кажется, что все в порядке? - герцог, сидевший рядом, повернул к Фиору усталое, встревоженное лицо.

- Нет, мне не кажется! То, что рассказал мне Элграс, пока был здесь - это попросту безобразно! - управляющий почувствовал, что веревочка, удерживавшая горловину мешка с его возмущением, недоумением и гневом, таки ж лопнула. - Мальчика, кажется, решили сжить со свету. Насколько я понимаю, принц Араон пошел тем же путем, что покойный принц Элор! Епископ Лонгин и мой отец, кажется, с ним совершенно согласны. То, в каком состоянии Элграс приехал сюда - это невозможно! И, герцог, простите, но вы все это время были рядом, и ничего не сделали! Вы не препятствовали ни епископу, ни старшему принцу...

- Вы неправы, Фиор, - устало выдохнул Гоэллон. - То, что мог - я делал. Скажите, Элграс ничего конкретного не говорил о том, что нашло на его брата?

- Нет, он не понимал причин такой перемены. Элграс не самый милый мальчик, но он всегда относился к брату с любовью. Он не злопамятен и все трения не считал значительными. Но с начала зимы брат к нему переменился. Он не только озлобился и принялся вполне намеренно интриговать. Араон стал действовать так, будто ему подсказывал некто весьма опытный. Он постоянно выставлял Элграса перед отцом в дурном свете, и епископ Лонгин ему в этом способствовал.

- Да, я заметил эту перемену, но ошибочно считал, что это следствие общения с покойным графом Агайроном. - Покойным? Фиор сглотнул. Кажется, он слишком многого не знал... - Тот признался однажды, какие ценные советы давал племяннику... очень раскаивался, надо сказать, и просил прощения. Значит, с зимы... еще что-нибудь?

- Элграс говорил о том, что брат с кем-то встречается ночами в саду. Редко. Раз в девятину. Он не уверен, но он слышал, как Араон куда-то тайно уходил и возвращался.

- Так-так-так... еще что-то?

- Пожалуй, все. Еще - я не понимаю, что происходит с моим отцом! Он...

- Понимаете, Ларэ, понимаете. Просто признаться себе не хотите. Ваш отец сходит с ума. Как его старший брат, как его отец... и как старший принц.

- Вы...

- Я, Фиор, я. Когда-то я помог Ивеллиону избавиться от брата. Принц Элор был безумен уже к тридцати годам, и ясно было, что подобный король - погибель для Собраны. Ивеллион продержался еще пятнадцать лет... Ладно. Что еще вы можете сказать?

- Арест герцога и герцогини Алларэ - это тоже списать на безумие?

- Только арест? - что-то в тоне герцога заставило Фиора вздрогнуть и вплотную повернуться к собеседнику, так, что лица разделяло не больше пяди.

- Простите, я вас не понял...

- Мио Алларэ умерла в Шенноре в пятый день четвертой седмицы Святой Иоланды, - герцог ронял слова, как льдинки в ручей.

- Мать Оамна...

Фиор отвернулся, глядя через левое плечо на раскидистый вяз, росший в начале аллеи. Прижатая к сердцу правая рука онемела, и слова заупокойной молитвы не шли на ум. Мио, золотая девочка Мио...

- Про гибель Анны Агайрон вы тоже не знаете?

- Как?!

- Мио и Реми обвинили в отравлении Анны. Она действительно скончалась, выпив отравленного вина. Это произошло во дворце. На следующий день был арестован Реми. При вас же! Ларэ, проклятье, вы живете в тридцати милях от Собры, а кажется, что в къельском лесу...

Фиор почти не слышал, что ему говорит герцог. Мио умерла? Анна умерла?!

С ветки вяза сорвался лист, зеленый, молодой и крепкий. Оторвался от ветви, полетел по ветру вдаль по аллее. Черный на розовеющем утренней зарей небе, одинокий, слишком рано лишившийся связи с питающим его деревом. Он кружился в воздухе, беспомощный и бессильный - и теперь оставалось только упасть на землю и истлеть прежде времени, задолго до наступления осени. Истлеть, пока собратья ловят небесный свет и наливаются зрелой силой...

- Наверное, мне не стоило сообщать вам эти известия, - вздохнул Гоэллон. Он подобрал с земли сухую ветку и вертел ее в пальцах. - Здесь и сейчас, по крайней мере.

- Я вам благодарен, герцог. Мне никто не удосужился сообщить... - Фиор смотрел перед собой, не в силах оторвать взгляд от кружащегося на ветру листика. Казалось, что выпусти его из поля зрения - и он вовсе исчезнет... - Мио... зачем вы так с ней поступили? Она вас любила.

- Я надеялся оградить ее от всего, что может случиться со мной. Я не хотел, чтобы ее считали моей сообщницей, если до того дойдет дело...

- Хорошо же у вас вышло, нечего сказать!

- Да, у меня вышло отвратительно. Но давайте оставим этот разговор до лучших времен, если они случатся. В последнем я не уверен, но от переливания из пустого в порожнее того, что уже сделано и неизменно, они не приблизятся.

- Что с герцогом Алларэ? Он по-прежнему под арестом?

- Да. - Фиор передернулся, услышав это единственное слово. Еле слышный хруст: сухая ветка треснула в кулаке. - Это вы подсказали королю отправить Элграса именно в Брулен?

- Нет, он сам так решил...

- Изумительно... - Гоэллон склонил голову. - Я-то надеялся...

- А в чем, собственно, дело?

- В Брулене происходят весьма загадочные и опасные события. Отправка принца именно туда - едва ли случайность. Учитывая, что молодой барон Брулен связался с наследником Скорингов, а именно господин комендант Скоринг потерял эту вещь... - герцог указал на листок-лепесток, который Фиор так и держал, зажав между указательным и средним пальцем.

- Герцог, я ничего не понимаю. Элграсу что-то угрожает?!

- Не исключено.

- Я еду с вами!

- Нет, Ларэ, ни в коем случае. Вы понадобитесь мне здесь. Просто вам придется выйти из своего уютного леса и начать прислушиваться к тому, что происходит в столице. Найдите повод провести время во дворце, понаблюдайте за принцем Араоном и Скорингом, постарайтесь понять, что здесь творится. Только не попадайтесь на глаза этим двоим, будьте осторожны. И не вздумайте вступаться за герцога Алларэ, для вас это закончится еще хуже, чем для меня, и хорошо, если только для вас, а не для Реми впридачу. О принце же позабочусь я.