Тем временем в трескотню искрящихся поврежденных дронов и горящего имущества ворвался старый-добрый напрягающий звук лязга. Коридор теперь уже никем не освещался, а потому то, что случилось дальше стало полным сюрпризом. Яркие вспышки и звучные хлопки легких роторных орудий осветили силуэт боевой машины, казалось ставшей просто огромной на фоне низкого потолка и не очень то сильно широкого коридора. Это был 30-тонный «Шквал», который пригнувшись чуть ли не брюхом к полу, неспешно, но натужно гудя, буквально вползал в просторный паркинг, чтобы не задеть трубами плечевых РПУ потолок. Яркие росчерки раскаленных и намагниченных стержней, оставляя красивый световой и тепловой след в темном пространстве, с характерными шлепками прошили выдвинувшихся вперед 3-х «Гардов» вместо выбывших после прилета ракеты. Гибнущие дроны подобно тяжелым чугунным мячам звонко хлопнулись о пол, отскочили от него и хлопнулись еще раз, высекая просто фантастические по красоте разноцветные каскады искр. Один из продырявленных насквозь шаров качнулся обратно и с характерным хрустом раздавил двух бойцов-имморталов тыла. Раздались новые вопли раненых, переходящие в стоны. Казалось, на позициях элитной гвардии охраны самого Гросс-Хана начался сущий хаос. Стволы роторных пушек неспешно изрыгивали остатки кассет по 5 снарядов в каждой, создавая ложное ощущение некой жуткой бесконечности истребления. Последний стержень вонзился в борт магнито-шаттла сбоку, угодив по касательной в тыльную часть, где располагался боекомплект для пневмо-минометов. Машина будто слегка вздулась, как от накачки воздухом, а потом очень сильно взорвалась, захватив и уничтожив сразу две стоящие рядом другие машины. Пехотинцы разлетелись в разные стороны, словно сухая трава или ветки иссохших кустарников под ножом садовника.
«Шквал» не остановился на достигнутом и раскрутил свой главный калибр: многоствольную тяжелую роторно-реактивную пушку. Ее вой в закрытом пространстве произвел гнетущее и деморализующее впечатление даже на бывалых вояк. Огненное дыхание низкорослого «дракона» с многочисленными магниево-вольфрамовыми буквально горящими стержнями сжигали все на своем пути, образуя некий совершенно безжизненный черный от пепла и копоти 2-метровый по ширине коридор. Робот с непередаваемым жутким ревом и вибрацией начал водить копной из 8-и стволов, то влево, то вправо, добивая все, что еще шевелилось или подавало хоть какие-то признаки жизни. Рой раскаленных снарядов разрушал, превращал в пыль все, с чем соприкасался. В замкнутом пространстве невозможно было никуда от него спрятаться. Однако все закончилось с вылетом последнего снаряда ленты. Наступила тишина, нарушаемая треском горящей техники, всхлипываниями и воем раненных. Вперед снова ступила пехота атакующих сил в черных доспехах, уверенно переступая груды разбитого и оплавленного металла и полимеров. Путь наверх в зал самого мульти-перформанса был свободен, а сопротивление элитной гвардии и охраны самого Гросс-Хана полностью подавлено.
Вторая часть «марлезонского балета»
Странный гул и вибрацию, пробивающуюся откуда-то снизу Айра скорее ощутила, чем услышала. Однако значения этому не предала, будучи невероятно сильно поглощённой происходящим на сцене зрелищем. Бабочки, насытившись друг другом, весьма замедлились, отучнели от потребленных физических благ. Те, немногие, кто был без пары, словно от разочарования собственной неудачей, стремились найти себе пару из тех, кто был внизу, но разделился со своей половинкой из-за усталости. Интимные сцены с яркими вспышками продолжились снова, хоть и не в таких количествах. Никто из батерфлесс больше не летал над сценой, но лениво ходил и даже ползал среди серебристых «деревьев» по ковру цветов в поисках самих себя или покоя. Они выглядели потерянными и уже почти не светились. Другие же наоборот лежали, не шевелясь, и лишь тяжело дышали, словно от некоего обжорства или сильной усталости.
Внезапно одна из лежащих особей явно женского пола вспыхнула ярким красно-оранжевым светом. Айра заметила, что она укрупнилась и утучнилась, прямо как та гусеница в самом начале пиршества. Ее рука резко схватила за конечность бесцельно ползающей рядом Бабочки мужского пола, подтянула к своему лицу, открыла широко рот и укусила. Только теперь Айра заметила, что у них есть зубы и весьма острые, красные и тонкие. Они просто разложились и выступили вперед, как лезвия на откидных ножах. Раздались воющие звуки-голоса боли, затем хруст твердой хрящевой ткани. Одна более толстая Бабочка внезапно, сделав над собой усилие, навалилась на другую более худую и уже откровенно принялась ее есть. Брызнула некая светло-розовая немного светящаяся жидкость. Подобное начало происходить по всюду на сцене. Айра буквально впилась пальцами рук в боковые спинки кресла, но не отрывая взгляда продолжала наблюдать за жутким поеданием насекомых друг друга. Она вспомнила про самок некоторых видов животных с разных планет, которые поедали самцов после спаривания. Аналогия была настолько очевидная, что она принялась искать ей подтверждение. Найти оказалось несложно. Утучненные особи были действительно самками. Их животы напоминали такие же у беременных женщин. На сцене происходила какая-то жуткая имитация человеческих состояний только в ускоренном ритме и уклоном в мир насекомых. Звук от хруста и стонов стоял уже просто неимоверный. Всего лишь за несколько минут количество насекомых особей на сцене сократилось на треть. По всюду на сцене лежали кровавые останки обглоданных существ. У Бабочек не оказалось костей в обычном понимании. Хрустели остовы подобные многочисленным хрящевым жестким тканям. Некоторые самки и их сгрызали без остатка и сильно увеличивались в размерах, пульсируя и разбухая буквально на глазах. Айра не выдержала и отвернулась. Кругом среди зрителей рисовалась такая же картина естественной неприязни и отторжения происходящего на сцене.
Чаще стала попадаться на глаза охрана в черных броне-костюмах, словно их численность увеличили минимум вдвое. «Что!? Опять что-то произойдет!?». Айра поежилась на своем сидении, «предвкушая» нечто из ряда вон выходящее снова, раз стража усилила свою бдительность. «Интересно. Если все нейро-устройства запрещены, как охрана коммуницирует, как сообщается? Неужели радио-связь? А она разве тоже не запрещена?». Айра сама себя отвлекала, чтобы не видеть мерзость происходящего на сцене.
Тем временем солдаты в черных латах, почти невидимые обычному глазу в темноте мульти-перформанса, начали занимать места вокруг сцены в самом низу под самым первым рядом. Айра, будучи опытной, подмечала движения преторианцев, но пока делала это скорее на рефлексах, чем с каким-то умыслом. Ее внимание привлекла неимоверно располневшая Бабочка, которая ярко засветилась сразу оттенками нескольких цветов, по очереди меняя их тон и насыщенность. Внезапно, пульсируя и извиваясь, «батерфлесса» лопнула, как перезрелый фрукт. Из ее нутра во все стороны устремились гусеницы наподобие тех, кто появился в самом начале шоу, только поменьше размером. Круг замкнулся. Бабочки старели, лопались и умирали, испуская на свет Божий многочисленное потомство. Вспыхнул свет. Дроны-светлячки включились в дело и ярко осветили всю сцену. Публика начала вставать и громко аплодировать. Весь огромный 15-тысячный зал буквально утонул в овациях. Айра и сама встала и аплодировала. Ничего более зрелищного и столь красивого она не видела никогда раньше. В отличии от всевозможных черных дыр, нейтронных звезд, туманностей, сверхновых и квазаров тут была живая красота, которая прошла весь цикл жизнь от зарождения до смерти. Айра пребывала в пред-шоковом состоянии от пережитого. Ее уже не удивляла многочисленная охрана черных «латников» внизу, и быстро меняющаяся сцена, которая утонула и теперь поднималась снова, но уже совершенно пустая и лишенная всех этих серебристых шестов, цветов и разноцветных останков «батерфлесс».
Шоу продолжалось. Наступала очередь запланированной казни. Айра не испытывала никакой радости от подобного. Даже гибель всех этих прекрасных Бабочек вызывала в ней приступ меланхолии. Она не хотела смотреть еще и на публичную казнь человека, даже если он хоть трижды преступник, и получает по заслугам. Однако и уйти вот так вот прямо под пристальным оком вип-ложи, где восседал сам Гросс-Хан, было немного неприятно. По сути она, Айра, сама напросилась на Шоу, а значит дабы не испортить в дальнейшем отношения с преторианцами на ровном месте, нужно было взять себя в руки и досидеть до конца.
