— Ты даже не представляешь, как я этого ждал, — тихо сказал он, и в следующую секунду я почувствовала его губы на своих.

Поцелуй был горячим, жадным, будто мы оба слишком долго копили все эти чувства, не зная, куда их выплеснуть. Он одной рукой накрыл мою щёку, а другой обхватил моё запястье, притягивая ближе.

Внутри всё загорелось ярким пламенем. Я ответила ему, забыв обо всех правилах и сдержанности. В этот момент существовали только мы двое, только его руки, его тепло, его вкус.

Когда мы оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, но я не могла сдержать улыбки.

— Это, конечно, опасно, — заметила я, кивая на окружающую нас парковку.

— Пусть завидуют, — хрипло бросил он и всё-таки завёл машину.

Мы ехали молча, но тишина была тёплой, насыщенной. У меня внутри поселилось странное, но приятное чувство: как будто, несмотря на все сложности, я наконец-то нахожу своё место.

***

Моё воодушевление постепенно сходило на нет. Лечение Иры затянулось: три месяца пролетели, а донора всё ещё не нашли. Ира выглядела хуже с каждым днём, и Рома всё больше времени проводил с ней и Русом. Я старалась принять это, понимая, что ситуация непростая, и отвлекалась, как могла. Чаще бывала у Лары — она не давала мне совсем загрустить.

Рома же, несмотря на всё происходящее, не оставлял мне повода сомневаться в его чувствах. Когда он оставался у меня, я чувствовала себя на своём месте. Но эта странная усталость, которая накатила в последние недели, начала беспокоить. Спала я нормально, но всё равно постоянно хотелось зевать. А ещё… то, что я так часто хотела Рому, даже его удивляло.

«Рита, ты раньше не была такой ненасытной”, — усмехался он, когда я в очередной раз обвивала его в попытке задержать дома подольше.

Я поделилась этим с Ларой за чашкой кофе на её кухне.

— Просто странно, — говорила я, отставив кружку в сторону. — Хочется спать постоянно, как будто я не высыпаюсь, хотя ложусь вовремя. И… ну, я и раньше была не против близости, но сейчас это как навязчивая идея.

Лара подняла брови, глядя на меня поверх кружки.

— Ты уверена, что это просто усталость?

— А что ещё это может быть? — я пожала плечами.

Она поставила кружку на стол и наклонилась ближе, слегка прищурившись.

— А беременность ты не рассматриваешь?

Я чуть не выронила ложку из рук.

— Что? Нет, конечно! Это исключено.

— Почему исключено? — продолжала Лара, спокойно глядя на меня.

— Потому что я всё ещё пью таблетки, — я развела руками. — Это просто невозможно.

— Просто? — она скептически подняла бровь. — Рита, ты врач, ты должна знать, что в жизни «просто» бывает редко. Таблетки не дают стопроцентную защиту, хоть это и один из самых надежных способов.

— Лара, да ладно тебе, — я рассмеялась, хотя внутри уже начала нервничать. — Это какие-то единичные случаи.

— Единичные или нет, — она не улыбалась, — но такое случается. И у тебя, между прочим, симптомы на лицо. Постоянная усталость, изменения в либидо… может, есть ещё что-то, о чём ты не подумала?

Я отмахнулась, хотя теперь сердце уже стучало быстрее.

— Нет. Лара, я уверена, что это просто стресс.

— Ну, хорошо, — спокойно ответила она. — Но вот что я тебе скажу: возьми тест и проверь. Это всего пять минут твоего времени, зато будет ясно, и ты успокоишься.

Я вздохнула.

— Да не может быть…

— Рита, — мягко, но настойчиво сказала Лара, — просто сделай тест. Ради собственного спокойствия.

Я сдалась, кивнув:

— Ладно. Ладно, уговорила. Завтра куплю.

Но внутри я уже не была так уверена в том, что она ошибается.

39

Рома

— Рус, ты как? — задаю ему один и тот же вопрос, наверное, в тысячный раз за последние месяцы.

Он отрывается от экрана телефона, бросая на меня уставший взгляд, в котором угадывается скрытая досада.

— Нормально, — бурчит он, и снова утыкается в телефон.

Что поделать, если я очень за него беспокоюсь? Замечаю, как он всё чаще зависает в своих мыслях, словно мир вокруг перестал его волновать. Частенько запирается в своей комнате и бренчит на гитаре до поздней ночи, перебирая одни и те же аккорды. Иногда я слышу, как он тихо напевает что-то невнятное.

— Рус, я серьёзно. Ты правда в порядке? — подхожу ближе и осторожно присаживаюсь на край дивана, на котором он сидит.

— Да всё нормально, пап, — его голос звучит ровно, но в нём нет той привычной уверенности, которая раньше сквозила в его словах.

— Слушай, если тебе тяжело, ты же можешь мне сказать. Я рядом.

Он тяжело вздыхает и откладывает телефон в сторону.

— Да ничего особенного, просто… — он замолкает, словно не может подобрать слова. — Просто достало всё.

— Что достало?

Рус пожимает плечами, опуская взгляд.

— Всё это. Больница, мама… Её состояние. То, что дома теперь всё по-другому.

Я молчу, давая ему возможность продолжить.

— Я знаю, что ты делаешь всё, что можешь, — добавляет он тихо. — Но я… просто не знаю, как это переживать.

Эти слова отзываются во мне болью.

— Рус, ты справляешься. Ты сильный, — говорю я, стараясь удержать голос ровным. — И я горжусь тобой.

Он грустно улыбается, но в этой улыбке нет радости.

— Спасибо, пап. Но иногда кажется, что я ничего не делаю. Просто смотрю, как всё разваливается.

— Это не так, — мягко возражаю я. — Ты рядом с мамой, ты поддерживаешь её. Для неё это важно.

Рус кивает, но видно, что мои слова не сильно его утешили.

— Хочешь, я останусь сегодня дома? — спрашиваю я.

— Нет, — быстро отвечает он. — Ты и так всё время разрываешься между больницей и мной. Просто… будь рядом, когда можешь. Этого достаточно.

Я киваю, не находя слов, которые могли бы облегчить его боль.

— Рус, ты знаешь, что можешь говорить со мной обо всём. В любое время.

— Знаю, пап, — он поднимает на меня взгляд, в котором мелькает благодарность. — Спасибо.

***

Дверь открывается, едва я успеваю нажать звонок. Рита стоит на пороге, слегка раскрасневшаяся, с улыбкой, от которой у меня каждый раз ёкает внутри.

— Привет, — её голос звучит мягко, но в нём угадывается тревога. — Ты устал.

Я не успеваю ответить, как она берёт меня за руку и тянет в квартиру, закрывая дверь за спиной.

— Садись, — говорит она, указывая на стул на кухне. — Я уже всё приготовила.

— Рита, я… — начинаю было я, но она останавливает меня жестом.

— Потом расскажешь, — произносит твёрдо. — Сначала поешь.

Я послушно опускаюсь на стул, чувствуя, как уходит напряжение, накопившееся за бесконечные часы смены в больнице и ещё одной тяжёлой встречи с Ирой. Горячая тарелка супа появляется передо мной очень быстро. Рядом — хлеб, чай и какая-то тёплая выпечка, источающая запах корицы.

— Ты не ешь, — замечает она, хмурясь. — Или тебе не нравится?

— Нет, Рит, это… просто идеально, — я ловлю её руку и сжимаю её пальцы. — Спасибо.

Она улыбается и проводит ладонью по моему лицу.

— Рома, ты совсем себя не бережёшь, — тихо говорит она. — У тебя под глазами круги такие…

— Я нормально, — пытаюсь отмахнуться, но Рита только качает головой.

— Всё, молчи и ешь. А потом — в душ.

Я подчиняюсь. Её забота такая естественная, что сопротивляться не хочется. К тому же, я и правда голодаю весь день. Когда я ставлю пустую тарелку обратно на стол, Рита тянется к ней, но я останавливаю её, притягивая за талию.

— Рита, ты чудо.

— Да? — усмехается она, но её глаза выдают тепло.

— Да, — подтверждаю я.

Рита стоит напротив, её глаза блестят теплом и чем-то ещё, трудноуловимым, но притягивающим меня сильнее любого магнита. Она наклоняется, кладёт ладони мне на плечи и чуть приподнимается на носках. Её губы касаются моих осторожно, как будто мы впервые пробуем это друг с другом. Я вдыхаю её запах — смесь лёгких духов и чего-то домашнего, тёплого, родного.

Мир вокруг будто растворяется. Её пальцы медленно спускаются с моих плеч к воротнику рубашки, ловко расстёгивают пуговицы, одну за другой. Каждое движение её рук заставляет мою кожу гореть там, где она прикасается. Я обхватываю её талию, притягиваю ближе, чувствуя, как её дыхание становится более прерывистым.