— Рома… — шепчет она, слегка прикусывая губу, когда смотрит на меня.

— Ты даже не представляешь, как сильно я скучал, — отвечаю ей, голос чуть хриплый, и провожу ладонью по её спине, ощущая тепло её тела через тонкую ткань платья.

Мы не успеваем дойти до спальни. Я притягиваю её к себе и поднимаю, чувствуя, как она обвивает мои бёдра ногами. Её руки крепко держатся за мою шею, губы снова находят мои, но теперь поцелуй становится жадным, настойчивым. Мы наталкиваемся на стену в коридоре, и я слышу её тихий смех, который превращается в короткий вдох, когда я скольжу губами по её шее.

— Рома, ты просто неисправим, — тихо шутит она, запуская пальцы в мои волосы.

— Ты жалуешься? — парирую я, целуя её ниже, туда, где шея плавно переходит в плечо.

Она смеётся снова, но её смех быстро сменяется лёгким стоном, когда я провожу руками вверх по её спине. Я чувствую, как её пальцы дрожат, когда она тянется, чтобы стянуть с меня рубашку.

Наконец, мы добираемся до спальни. Я кладу её на кровать, медленно опускаясь рядом, пока она тянет меня к себе, словно боится, что я исчезну. Её руки скользят по моей спине, изучая, исследуя каждую линию, пока я целую её ключицу, шею, губы снова и снова, жадно, как будто мне недостаточно.

Её платье оказывается где-то на полу, мои пальцы пробегают по мягкой коже её бёдер, вверх к талии. Она выгибается навстречу, пальцы её рук цепляются за мою спину, и я ловлю её взгляд — тёплый, полный желания и чего-то ещё, глубже.

— Рома, — шепчет она снова, и в этом коротком слове слышится вся её открытость, вся её близость.

Я отвечаю ей не словами, а прикосновениями, которые кажутся более красноречивыми. Каждая секунда, каждое движение словно доказывает: ты — моя, и я твой.

Когда всё заканчивается, мы остаёмся лежать, её голова на моей груди, волосы слегка спутаны, дыхание постепенно замедляется. Я глажу её по плечу, по руке, ловлю себя на мысли, что нигде в жизни я не чувствовал себя так спокойно и правильно, как с ней, здесь и сейчас.

— Ты иди первый в душ. Я потом приду.

Я не спорю, целую её в лоб и поднимаюсь. В ванной включаю воду, чтобы прогреть душ, и машинально смотрюсь в зеркало. Лицо небритое, с заметной усталостью. Я хмыкаю, открываю шкафчик, где лежит моя бритва, оставленная здесь на всякий случай.

Но взгляд падает на что-то другое. Узкий прямоугольник, который я мгновенно узнаю. Тест на беременность.

Я хватаю его и смотрю на результат. Две полоски.

Сердце будто останавливается на миг, а потом начинает стучать так быстро, что я боюсь, что это будет слышно через стену.

— Рита… — едва слышно произношу я, переваривая то, что только что увидел.

40

Рита

Стоило только Роме уйти в ванную, как я вспоминаю, что оставила тест на беременность на полочке в шкафчике. Конечно, не факт, что он его заметит — в шкафчик ему незачем лазить, но всё равно что-то ёкает внутри. Нельзя было так бездумно поступать.

Сейчас совсем не время для разговоров о ребёнке. Срок небольшой, и время терпит. Рома и так вымотан — больница, работа, Ира, Рус… А тут я со своими новостями. Не хочу быть для него ещё одним источником стресса.

Да, я справляюсь. Токсикоз меня обошёл стороной, и это уже огромное облегчение. Разве что сонливость иногда подводит, но я научилась выкручиваться. На работе держусь сосредоточенной, а в свободное время крадусь в ординаторскую, чтобы вздремнуть. Пока никто ничего не заподозрил, и я постараюсь, чтобы так и оставалось.

Но тест надо убрать. Вот прямо сейчас. У меня нет другого выхода. Придумаю что-то на ходу — скажу, что срочно понадобился ватный диск или ещё что-то в этом духе.

Решительно подхожу к двери ванной и стучу.

— Ром, мне кое-что нужно взять.

Дверь открывается, и я замираю на месте. Рома стоит передо мной, мокрый, капли воды блестят на его коже, стекают с широких плеч вниз по груди и исчезают под полотенцем, которое он только успел обернуть вокруг бёдер. От него исходит тепло, влажный воздух ванной пропитан его запахом — чем-то чистым и свежим, почти пронзительно родным.

Я чувствую, как сглатываю, но в горле всё равно пересохло. В голове не осталось ничего, кроме одной мысли: какой же он чёртовски красивый.

— Что случилось? — спрашивает он, заметив моё замешательство. Его взгляд насторожён, чуть прищурен, как будто он уже что-то подозревает.

— Я… — я судорожно пытаюсь вспомнить, что собиралась сказать. — Мне… ватный диск нужен.

Он приподнимает бровь, но ничего не говорит, только продолжает смотреть на меня, будто оценивая. Ещё пара секунд, и он наверняка начнёт задавать вопросы.

Но в этот момент раздаётся звонок телефона. Рома оборачивается, бросает короткое:

— Подожди минуту, — и выходит из ванной, прихватив с собой полотенце.

Я моментально прихожу в движение. Нахожу тест на полочке, сую его в карман халата и лихорадочно оглядываюсь. Куда его спрятать? На ум ничего не приходит, кроме как унести его подальше.

Через пару секунд Рома возвращается, всё ещё удерживая телефон у уха, и кивает мне, чтобы я шла. Его разговор кажется деловым и напряжённым, а у меня сердце всё ещё стучит так громко, что кажется, он его слышит.

Я покидаю ванную, стараясь выглядеть максимально невозмутимой, но в голове одна мысль: "Ещё чуть-чуть, и он бы догадался."

Рома возвращается из коридора. Я слышу его шаги ещё до того, как он заходит в комнату, и, честно говоря, волнуюсь. Не знаю, кто звонил и что могло случиться, но он выглядит… довольным. Даже сияющим.

— Что-то хорошее? — спрашиваю, чувствуя, как внутри всё напряжено от ожидания.

— Ещё бы, — улыбается он, садится на диван и протягивает ко мне руку. — Подойди.

Я сажусь рядом, стараясь выглядеть спокойно, но пальцы предательски дрожат.

— Ире нашли донора, — говорит он.

На пару секунд я перестаю дышать. Потом судорожно выдыхаю, но от волнения ноги подкашиваются, и я, кажется, просто оседаю рядом с ним.

— Что? — тихо спрашиваю я, потому что даже не верится.

— Ей нашли донора, — повторяет Рома. — Операция будет через несколько дней. Всё готово.

Я закрываю лицо руками, потому что чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Это же… это же чудо какое-то, — шепчу я.

Рома обнимает меня за плечи и прижимает ближе.

— Да, — соглашается он. — Наконец-то.

Я выдыхаю, опираясь на него. Значит, можно рассказать? Сейчас или всё-таки подождать?

Рома смотрит на меня сверху вниз, и в его взгляде столько тепла, что я решаю: надо. Надо сейчас.

— Ром, — начинаю я, стараясь говорить спокойно, — я… хотела сказать…

— Ну и куда ты его дела? — вдруг перебивает он, причём с улыбкой, но какой-то хитрой.

— Что? — не сразу понимаю я, сбиваясь с мысли.

— Тест. Ну, который ты пыталась спрятать, когда зашла ко мне в ванную, — поясняет он и внимательно смотрит на моё лицо.

Моё сердце тут же начинает колотиться как сумасшедшее. Он видел. Конечно, он всё видел.

— Ты… ты всё-таки нашёл его? — спрашиваю я, чувствуя, как щеки заливает краска.

Рома усмехается.

— Нашёл. Не переживай, я случайно. Полез за бритвой, а он прямо под носом оказался.

Я замолкаю, не зная, что сказать. Ну вот и всё. Раскрыта.

— Значит, ты… — он наклоняет голову, его голос становится мягче. — Ты беременна?

Я медленно киваю, чувствуя, как внутри поднимается лавина эмоций.

Рома вдруг смеётся. Тихо, почти шёпотом, но это смех — радости, облегчения, чего-то такого, что я даже описать не могу.

— Рита, ну ты даёшь. Почему сразу не сказала?

— Я… не знала, как, — признаюсь я, глядя ему в глаза. — У тебя столько всего… работа, Ира… Рус…

— Глупости, — перебивает он, но без упрёка. Его голос наполнен нежностью. — Надо было мне сразу сказать. Тогда бы я мог поставить тебе меньше ночных смен, заставлять больше отдыхать.

— Рома… — начинаю я, но он кладёт ладонь мне на щёку.

— Я люблю тебя, Рита, — говорит он так серьёзно, что у меня перехватывает дыхание. — Ты же знаешь это, правда?