Всё вокруг замирает, есть только этот поцелуй — глубокий, требовательный, оставляющий ощущение, что отступать назад уже невозможно.

Мне так хочется почувствовать себя любимой, до дрожи, до помутнения рассудка…

Желание накрывает с головой, ослепляя, затуманивая разум. Не успеваю осознать, как оказываюсь верхом на бедрах Ромы. Его твердая ширинка точно упирается туда, где внутри все уже пульсирует и сладко тянет.

— Шикар-р-рная, — шепчет он, прикусывая мою шею, и это отдается горячей волной внизу живота.

Я не могу оставаться неподвижной, двигаюсь, ерзаю на его бедрах, чувствуя, как его напряженный член задевает самые чувствительные точки даже сквозь одежду. Стон срывается с губ, и я не останавливаюсь. Слышу, как его дыхание становится прерывистым, он тоже теряет контроль.

— Секунду, Рит, — вдруг прерывается, тянется к бардачку, и я слышу характерный шелест пакетика презерватива.

Этот звук будто щелчок: реальность резко возвращается.

Что я творю? Незнакомый мужчина, поцелуи, его машина… Это же совсем не в моём стиле, вести себя вот так. Бежать, срочно…

Я упираюсь в его грудь, резко отодвигаясь назад, будто просыпаюсь ото сна.

— Ты прости, я… Это всё ошибка. — Голос дрожит, а сердце колотится так, что, кажется, его слышит вся улица.

Перебираюсь обратно на соседнее сиденье, подхватываю вещи и выхожу, не оглядываясь, захлопываю дверь. Мне нужно скорее скрыться, пока этот момент окончательно не разрушил все мои внутренние правила.

— Рита, стой! — голос Ромы звучит за спиной, но я не оборачиваюсь. — Оставь хотя бы номер телефона!

4

Рита

Дома я скидываю обувь и как раненая тигрица наворачиваю круги по квартире, прислушиваясь к себе. Внутри буря: как я вообще до такого дошла? Вся такая правильная обычно, сегодня я будто была другим человеком. Дерзкой, смелой, раскрепощённой. Это так покупка вибратора, что ли, на меня повлияла?

Тело до сих пор настойчиво просит продолжения ласк. Соски трутся о лиф, посылая сонмы мурашек по всей груди. Внизу живота ворочается жаркий клубок напряжения. Смазки становится всё больше, она пропитывает трусики. А набухшие складочки между бёдер активно требуют внимания.

Скользнув взглядом в коридор, я задерживаюсь на пакете с моей недавней покупкой.

Может, использовать? Пф-ф-ф, нет, не хватало ещё фантазировать в процессе об этом Роме…

Но неплохо бы освежиться. Смыть с себя его запах.

Встаю под душ и, закрыв глаза, пытаюсь расслабиться. Вода, как назло, только ещё больше раздражает итак воспалённую кожу. Упругие струи, попадая на соски, заставляют их сжаться, а горячие волны бегут прямо к развилке между бёдер. Переминаюсь с ноги на ногу в попытке унять тянущие сладкие ощущения, но всё бесполезно. Рука инстинктивно ложится прямо на напряжённый бугорок. Губы приоткрываются в непрошеном стоне.

Перед глазами непроизвольно возникает этот сексуальный мужчина. Кыш, нечего тут мельтешить перед глазами! Но на губах до сих пор его вкус. Представляю, будто это он ласкает меня так бесстыдно, настойчиво, ритмично. Ноги дрожат от ярких ощущений, дыхание сбито.

— Чёртов Рома! — кончаю с его именем на губах.

Открываю глаза, оглушённая всплеском удовольствия, стою под душем, тяжело дыша, а вода продолжает стекать по моему телу, смывая остатки наваждения.

Как я могла так потерять контроль? Неужели я настолько голодна, что готова вот так поддаться на первые же знаки внимания? Не должен он занимать мои мысли. Я вообще с ним больше никогда не увижусь!

Неделя отпуска проходит под лозунгом: "не думать о Роме, не вспоминать Рому, не фантазировать о Роме." Ну, как вы уже догадались, абсолютно безуспешно. Каждый раз, когда я пытаюсь заняться чем-то продуктивным, этот мужчина снова и снова появляется в моих мыслях.

"Да чёрт с ним, с этим Ромой!" — в тысячный раз ругаю себя за слабость, но ничего не могу с этим поделать.

Мой отпуск, в сущности, заканчивается под аккомпанемент бесконечных внутренних монологов и борьбы с собственными желаниями. Это раздражает, особенно потому, что я сама себе обещала не попадаться в такие ловушки. К чему опять ввязываться в отношения, любовь? Мало мне того, что было?

На работу я возвращаюсь с мыслью, что больничная рутина вылечит меня лучше любого психотерапевта. Надежда хотя бы на это.

— Ритуля, ну что, ты готова в бой? — голос Лары выводит меня из раздумий. Она выглядит бодрой и полной энергии, чего о себе я сказать не могу.

— Да, конечно, — киваю и делаю вид, что полна энтузиазма. — Успела соскучиться немного по больничной суматохе, — отвечаю ей, болтая ногой под столом.

Лара хмыкает и бросает на меня пытливый взгляд:

— Слушай, а ты в курсе, говорят, у вас в отделении какие-то перестановки?

Я моргаю, не сразу понимая, о чём она говорит.

— Какие перестановки? Владимир Сергеевич мне ничего не говорил.

Она приподнимает брови, будто удивлена.

— Ну вот, он уходит на пенсию, — её голос становится более осторожным. — И уже назначен новый заведующий.

"Что? Как?!" — вопросы роятся в голове, пока я ошарашенно смотрю на Лару.

— Что значит назначен? — я почти шепчу, чувствуя, как внутри всё сжимается. Руки сами собой сжимаются на крае стола, костяшки белеют.

Лара, видимо, видит моё состояние и пытается смягчить удар:

— Ритуль, мне очень жаль… Но, возможно, тебе удастся поговорить с Владимиром Сергеевичем. Может быть, он передумает? Или поможет тебе найти общий язык с новым начальством…

Она тихо подталкивает ко мне квадратик тёмного шоколада. Машинально забрасываю его в рот, но почти не чувствую вкуса. Я в каком-то оцепенении.

"Как это возможно?" — мысленно прокручиваю всё, что сделала за последние несколько лет в больнице. Все мои старания, все часы переработок, половина административной работы была на мне, помимо операций и пациентов. Владимир Сергеевич всегда отзывался обо мне с такой теплотой, говорил, что я идеально подхожу на его место, когда он уйдёт.

И вдруг… просто так… из ниоткуда? Какой-то новый заведующий? Без обсуждения? Без предупреждения?

— Лар, откуда он вообще взялся? — наконец выдыхаю я, чувствуя, как голова начинает кружиться от негодования и непонимания.

— Ходят слухи, что он перевёлся из Томска. Крутой специалист с опытом работы в горячих точках. Мужчина, к тому же… Сама понимаешь, подруга, — Лара наклоняется ближе и качает головой. — Похоже, наш главврач руками и ногами за него уцепился.

— Но это же откровенный сексизм! — срываюсь я. — Чем я хуже? Я ни в какой декрет не собираюсь, если об этом речь!

— Это мы с тобой знаем, — соглашается Лара, глядя на меня с сочувствием. — А Михалыч… Да если б мог, он бы всех женщин поувольнял и оставил бы одних мужиков в штате. Ой, да что я тебе рассказываю, ты и сама всё это прекрасно знаешь.

Я действительно понимаю, что происходит. Система, традиции, предвзятое отношение — всё это слишком знакомо. Но от понимания легче не становится. Сердце сжимается от обиды и разочарования. Я столько работала, так старалась, и вот, все мои усилия будто бы пошли прахом, потому что кто-то решил, что мужчина — "более надёжный" вариант.

— Ты держись, Ритуля. — Лара кладёт руку мне на плечо, пытаясь меня подбодрить. — Может, всё не так плохо, как кажется.

В понедельник, чувствуя себя понуро, я тащусь на смену, зная, что на утренней планёрке нам представят нового заведующего отделением. Идти туда совсем не хочется, и я автоматически замедляю шаг.

— Романова, где тебя черти носят! — проносится мимо Антон Ильич, один из наших хирургов. — Сергеич всех собирает, велел быть как штык!

Скрепя сердце, вхожу в кабинет заведующего. Вижу, что уже почти все собрались, и начинаю оглядывать знакомые лица. Но вдруг глаза натыкаются на одно лицо, которое мне совершенно не хотелось бы видеть здесь.

Мир перед глазами на мгновение замирает, и я едва слышно шепчу, одними губами: