Но страх не уходит. Пальцы дрожат, когда я надеваю куртку. Смешно, что я волнуюсь так, будто меня ждут на экзамен всей жизни. А ведь Рома не раз показывал, что готов меня поддержать. Почему же этот страх сильнее всяких слов?

Глубокий вдох. Всё будет хорошо. Так или иначе, это шаг вперёд. И я его сделаю.

Рома встречает меня на пороге с широкой улыбкой. Его тёплые руки на моей талии сразу немного успокаивают. Он целует меня в лоб, и я выдыхаю.

— Всё будет отлично, Рит, — шепчет он. — Рус нормально настроен, я рассказывал ему о тебе, не переживай.

В доме пахнет чем-то очень вкусным. Запах чеснока, сыра и свежего хлеба смешивается с лёгкими нотками лимона. На кухне уже суетится Рус. Пятнадцатилетний парень высокий и худощавый, но с крепкими плечами. Волосы растрёпаны, взгляд цепкий и открытый.

— Привет! — говорит он, увидев меня. — Ты, значит, та самая Рита?

— Ну да, — отвечаю с улыбкой.

— Понял. Та самая, которая заставляет моего батю улыбаться, как дурака, каждую минуту.

Рома фыркает, а я смущённо улыбаюсь.

— Рус! — строго, но с теплотой предупреждает Рома.

— Ладно-ладно, пап, я понял. Ужин почти готов, между прочим. Ты обещал карбонару, а я рулетики замутил.

— Рулетики? — переспрашиваю, заинтересованно глядя на него.

— С лососем, сливочным сыром и зеленью, — отвечает Рус, явно гордясь собой.

— Звучит вкусно!

— Увидишь, — подмигивает он, быстро проскальзывая мимо нас с тарелкой.

Рома, ловко орудуя вилками, раскладывает на тарелки карбонару. Она выглядит так, как будто её приготовил шеф-повар: кремовая, с хрустящими кусочками бекона и щедрой горстью сыра пармезан сверху. Рус приносит рулетики, аккуратно разложенные на большом блюде.

— Так, давай договоримся, — заявляет он, усаживаясь напротив меня. — Если тебе не понравится, не притворяйся. Я переживу.

— Договорилсь.

Рома рассказывает о своём дне, Рус шутит на тему его «престарелости» и любви к строгим правилам. Я смеюсь несмотря на первоначальную нервозность. Рулетики действительно вкусные — свежие, с лёгкой солёной ноткой лосося и кремовой текстурой сыра.

— Это правда очень вкусно, Рус. Ты молодец, — говорю, стараясь быть искренней.

— Да я знаю, — самодовольно отвечает он, но видно, что ему приятно.

Карбонара тоже превосходна. Невольно ловлю себя на мысли, что этот вечер становится уютным и почти домашним.

— Рита, а ты готовишь? — спрашивает Рус, поднимая на меня любопытный взгляд.

— Ну, пытаюсь, — отвечаю честно. — Но до вас мне далеко.

— Ладно, учту. Значит, ты больше по другому фронту. Папа говорил, что ты классная.

Я чувствую, как щёки начинают гореть.

— Рус, а чем ты увлекаешься?

Он поднимает взгляд от тарелки и делает вид, что задумался, хотя улыбка выдаёт, что он ждал этого вопроса.

— Ну, если коротко, я гений.

— Ох, скромность — твоё второе имя, да? — смеюсь я, а Рома качает головой.

— Ладно, ладно, — Рус притворно вздыхает. — Серьёзно, я увлекаюсь музыкой. Гитарой, если точнее.

— Правда? Это здорово! Как давно играешь?

— Года два. Сам учился, по видео в интернете. Ну, батя, конечно, сначала орал, что я невыносимо бренчу, но потом смирился, когда понял, что я не брошу.

— Это точно, — вставляет Рома. — Сначала я думал, что нас соседи из дома выселят, но теперь он играет так, что я даже горжусь.

— А ты один играешь?

— На днях познакомился с ребятами, они как раз ищут гитариста в свою группу. Пока просто репетируем вместе, но, может, скоро что-нибудь запишем.

— Это круто! А какой стиль играете?

— В основном рок, — отвечает Рус, глядя на меня с таким энтузиазмом, что я невольно улыбаюсь. — Но я хочу попробовать что-то своё. У меня уже есть пара идей для песен.

— Здорово, что ты так увлечён! Ты молодец, что не побоялся попробовать. Я тоже люблю рок.

— Да, не побоялся, — хмыкает он. — Хотя батя всё ещё отказывается петь мои песни, а мог бы стать нашей изюминкой.

Рома смеётся, качая головой:

— Ещё чего. С меня хватит того, что ты гитару на полную дома включаешь.

Рус закатывает глаза, но видно, что в их отношениях чувствуется настоящее тепло. Мне приятно быть частью этой беседы.

— Как-нибудь сыграешь мне? — спрашиваю, искренне заинтересованная.

— Может быть. Если заслужишь, — отвечает Рус с лукавой улыбкой, явно подражая Роме в манере говорить.

Я смеюсь вместе с ними, чувствуя, что лёд окончательно растаял. Атмосфера становится ещё теплее, а страхи, с которыми я пришла, уходят на задний план.

С тех пор наши встречи стали регулярными. Почти каждый свободный вечер я приходила к Роме и Русу. Мы ужинали вместе, потом играли в настольные игры — чаще всего Рус побеждал, но иногда он «случайно» пропускал ходы, чтобы дать мне шанс.

Однажды он наконец-то согласился сыграть для меня на гитаре. В комнате, слегка освещённой торшером, он исполнил свою песню — что-то невероятно мелодичное, искреннее, про дружбу и веру в свои силы. Я сидела, затаив дыхание, и когда он закончил, восторженно зааплодировала.

— Ты правда крутой, Рус. Эта песня точно выстрелит, — сказала я с улыбкой.

— Спасибо, Рит, — ответил он, немного смутившись, но глаза его сияли от гордости.

Постепенно я влилась в их семью. Рус стал относиться ко мне с теплотой, подшучивал по-доброму и иногда делился своими мыслями. Однажды он даже показал мне фотографии своей мамы.

— Вот она, — сказал он, протягивая телефон.

На фото была красивая женщина с добрыми глазами.

— Она крутая, — тихо добавил он, и я кивнула.

Казалось, я становлюсь своей. А Рома… Он был рядом, поддерживал, улыбался, шутил. С ним я чувствовала себя так, будто это и есть то самое место, где я должна быть.

Но как оказалось, спокойствие никогда не длится вечно.

В один из субботних дней я встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. На кухне стояла горка блинов, аромат стоял потрясающий. Я улыбалась, представляя, как Рома и Рус оценят мои старания.

И тут раздался звонок в дверь.

Я на секунду замерла, потом пошла к двери и заглянула в глазок.

И моё сердце провалилось в пятки.

Там за дверью стояла она. Ирина.

28

Рома

А жизнь-то налаживается. Чем чаще Рита приходит к нам с Русом, тем больше я убеждаюсь, что она стала частью нашей маленькой семьи. Мне всегда казалось, что она найдёт подход к сыну, но наблюдать, как их отношения укрепляются, — это нечто особенное.

Иногда Рита остаётся у нас на ночь. И я, чёрт возьми, обожаю эти утренние моменты. Просыпаться с ней рядом, готовить кофе, делить завтрак — всё это стало новой реальностью, о которой раньше я даже мечтать боялся. Ни с одной женщиной до неё мне не хотелось столько времени проводить вместе, а тем более делиться своей семьёй.

Я прижимаю Риту крепче, наслаждаясь её теплом. Она слегка морщится, но тут же устраивается поудобнее, кладя свою ладонь на моё сердце. Кажется, оно сейчас выскочит из груди от переполняющей нежности.

Я думал, что после Иры во мне что-то умерло, будто часть души атрофировалась после её предательства. Но Рита доказала обратное. С ней я снова живу, дышу полной грудью.

Гладя её волосы, я целую её в макушку и шепчу, чтобы не разбудить:

— Никуда не денешься, Ритуль. Я всё решил. Ты — моя.

Её лёгкий аромат убаюкивает меня. Прикрываю глаза, позволяя себе забыться в этом моменте.

Когда просыпаюсь утром, не сразу понимаю, что голоса, которые слышу, не Руса и Риты. Два женских. Но откуда взялся второй? Ничего не понимаю.

Быстро одеваюсь в домашние штаны и футболку и выхожу в коридор. Чем ближе к кухне, тем отчётливее слышу голос, который хотел бы забыть, но не могу, ведь Ира регулярно звонит Русу. Я, бывает, становлюсь свидетелем их разговоров. Какого чёрта она тут забыла?

— Доброе утро, — стремительно захожу на кухню и целую Риту.

— Привет, Ром, — как-то слишком тихо отзывается Ира, которая никогда не отличалась кротостью.