— … из тех, о которых предпочтительнее не говорить… — угрюмо добавил Цесаревич. А монолог Императора закончила его жена, кстати, реально помолодевшая:

— … поэтому мы берем на себя финансирование строительства вашего родового поместья. И это не обсуждается…

…Последние четверть часа этой аудиенции Воронецкие рассказывали об истерии, начавшейся в высшем свете из-за изменений во внешности Людмилы Евгеньевны и Ксении Станиславовны, о том, что уже сделали спецслужбы для того, чтобы обезопасить мой род от излишнего внимания обеих полярностей, и о лицах, чье упрямство теоретически может создать значимые проблемы. Когда я заикнулся о том, что через два-три дня снова уйду в Пятно и заберу с собой большую часть рода, откровенно обрадовались и заявили, что этот шаг не только существенно упростит противодействие особо активным «старцам», но и позволит в разы качественнее прикрывать остающихся. А после того, как государь дал понять, что время, которое он смог безболезненно выделить на общение с нами, иссякло, вдруг заговорил Цесаревич, задолбавшийся молчать.

Как ни странно, поблагодарив сердечнее некуда за спасение дочери, принял на себя долг жизни и… пообещал, что все время нашего пребывания в Пятне за Ксенией Станиславовной и Ириной Сергеевной будут приглядывать лучшие оперативные группы спецотдела. В результате в приемную мы вышли на четыре минуты позже, чем должны были, но двое аристократов в возрасте «столько не живут», обнаружившиеся там, поднялись с кресел и уважительно поздоровались. При этом, по моим ощущениям, жаждали перевести обмен приветствиями в разговор и завязать знакомство, но не смогли. Из-за Виктора и Татьяны, по традиции, встретивших нас на выходе из кабинета государя.

Первые минуту-полторы сияли на зависть летнему солнцу и тараторили, не переставая. Потом выволокли в коридор, отвели в крыло, в котором, судя по всему, располагались покои этого Воронецкого, затолкали в здоровенную прихожую, с грохотом закрыли дверь и посерьезнели:

— Говорят, вы пришли к заимке «Обрыв» в изорванных и окровавленных комбезах⁈

— … а сцепились с волками нулевого ранга?

— Преувеличивают… — буркнул я, понял, что не убедил, и вздохнул: — Оля поймала одну-единственную ледяную иглу, а я пять. Все попадания пришлись в мягкие ткани и были исцелены сразу после боя. А с волками мы не рубились — подвели их к самке росомахи невероятно высокого ранга, охранявшей в разы более слабых детенышей, дали зверью сцепиться друг с другом и свалили.

Великий Князь не успокоился и после этого:

— Ксении Станиславовне показывались?

— Пока нет: с летного поля приехали прямо сюда. Но, поверь на слово, особой необходимости нет: Ксения Станиславовна помогла Оле со Светой освоить все базовые целительские умения, так что теперь у меня в команде аж два боевых целителя.

— Это меняет дело… — заулыбался он, а Ростопчина радостно закивала. Увы, стоило нам добраться до гостиной и попадать в кресла, как Воронецкий снова нахмурился: — Ребят, как только бабушка начала молодеть, слухи об этом просочились за пределы дворца, и сейчас вас жаждет обаять или подмять три четверти родов Империи. Я подходил за решением этой проблемы к деду, и он, вроде как, усилил охрану Бухты Уединения, прикомандировал к СБ вашей клиники два взвода бывших подчиненных Надежды Олеговны и отправил специально обученных людей контролировать строительство дороги к вашему будущему родовому поместью, но вторая молодость — это слишком большой соблазн, так что вас все равно задергают.

— Мы понимаем… — криво усмехнулся я. И добавил: — Поэтому максимум во вторник снова уйдем в Пятно. Причем на этот раз — недели на три. Так, стоп — я забыл спросить у твоего деда, когда он собирается прорываться во второй ранг. Чтобы забежать на заимку Вронских и посмотреть, что там со змеями.

Парень грустно улыбнулся, «обозвал» меня человеком долга и успокоил:

— Можешь не дергаться: он был вынужден переиграть свои планы, так что сможет заняться собой не раньше, чем в середине весны…

Глава 28

9–10 октября 2513 по ЕГК.

…Отоспались мы ко второй половине дня понедельника. И пусть от всей моральной усталости сон не избавил, зато физической как не бывало. Поэтому в районе семи вечера я привычно оккупировал кабинет Ксении Станиславовны и пообщался сначала с его хозяйкой, а затем с Недотрогой.

В общем и целом, услышанное порадовало: все ветераны встали на ноги, были готовы к первому этапу усиления Метаморфизмом, тренировались, как проклятые, семимильными шагами возвращались в прежнюю форму и — что самое главное — преисполнились благодарности за помощь в возвращении к полноценной жизни; Надежда провела медикаментозные собеседования со всеми Слугами целительницы, членами ее СБ и обслуживающим персоналом, уволила к чертовой матери восемь человек, а набрала двенадцать; умудрилась наладить рабочие отношения между СБ-шниками и прикомандированными вояками; за время нашего отсутствия в роду не случилось ни одного сколь-либо значимого ЧП и так далее. Ну, а о том, что в Сети творится сущий бардак, я уже знал из доклада Дайны. Вот и не стал вникать в подробности — задал каждой по паре-тройке уточняющих вопросов, получил ожидаемые ответы и распорядился собрать личный состав, отправляющийся в рейд, в каком-нибудь подходящем помещении.

Недотрога, за время пребывания в клинике успевшая изучить здание вдоль и поперек, унеслась выполнять боевой приказ, а Ксения Станиславовна, проводив ее взглядом и дождавшись щелчка дверного замка, выдала забавную фразу:

— Чрезвычайно умная, порядочная, добросовестная, исполнительная, инициативная и по-хорошему жесткая девочка. А о ее профессионализме могу говорить часами. Единственная слабость — неверие в людей. В общем, вложите в нее толику душевного тепла — намертво прирастет к вам застарелой раной в сердце. Нет — окончательно разочаруется в этой жизни, через какое-то время перестанет гореть и истлеет.

Я коротко кивнул в знак того, что принял к сведению эту информацию, помог женщине встать, оценил легкость, с которой она поднялась на ноги, и сделал комплимент:

— Ксения Станиславовна, по моим ощущениям, внутренние изменения опережают внешние. В смысле, визуально вы скинули лет десять, а двигаетесь, как сорокалетняя!

— Толковый вывод, Игнат Данилович! — уважительно заявила она.

— Я намеренно «сдвинула» фокус процессов в эту сторону, дабы минимизировать зависть окружающих. Кстати, Людмила Евгеньевна сочла разумными мои выкладки по этому вопросу и молодеет в аналогичном ключе.

— Мудрое решение… — сказал я, вывел женщину в коридор и «благодаря ее ценным указаниям» добрался до зала для реабилитации выздоравливающих пациентов.

Через порог переступил первым, как полагалось главе рода. Хотя душа требовала пропустить вперед спутницу. Увидев перед дальней стеной строй из четырнадцати человек, поздоровался, подал команду «Вольно!» и отправил эту часть команды усаживаться на маты, благо, их в помещении хватало.

Пока мужики выкладывали их в одну линию, а Надя и Ульяна ждали завершения процесса, вынес на середину комнаты скамью для жимов и сел. А Оля, Света и Ксения Станиславовна сели на вторую, стоявшую в стороне.

Следующие пару минут увлеченно тыкал в сенсоры телефона, делая вид, что проверяю помещение на наличие «лишней» электроники. Закончив, убрал трубку в карман и уставился на кандидатов в родственники:

— Рассказывать о себе и своем роде не вижу смысла — вы далеко не дети, соответственно, должны были навести справки и сделать напрашивавшиеся выводы. Скажу лишь, что мы — то есть, я и моя семья — предпочитаем словам поступки. Именно поэтому, ознакомившись с вашими личными делами, я не стал проводить собеседования и завлекать вас умопомрачительными перспективами, а передал вас в руки Ксении Станиславовны. Зато теперь вы получили веские основания считать, что раз я вкладываюсь в вас без дураков, значит, мои слова имеют вес. А я, соответственно, могу описывать свои планы на ваше будущее и рассчитывать, что буду услышан…