— Не празднуем, просто…
В груди внезапно всколыхнулась обида: какого черта Миша не отвечал на мои сообщения? Почему не принимал звонки?
— Я, между прочим, тебе писала и звонила, но, — прикусила губу, чувствуя, что вот — вот сорвусь на крик, устрою истерику, — но ты так мне и не ответил. Почему, Миша?
Приглушенный свет бара был лучшим способом скрыть подступающие слезы. Дурацкая обида еще слишком сильна! Как много я себе надумала, особенно после разговора с Андреем Серковским! Воспаленное воображение нарисовало любовниц с детьми и без них, усталость Марса от наших затянувшихся непонятных отношений, а также еще парочку — другую бредовых идей, от которых хотелось залезть на стену, а потом достать из сейфа ружье и устроить жестокие разборки.
Боже, ну скажи ты уже хоть что-нибудь, иначе я продолжу придумывать ответы за тебя, и все закончится здесь и сейчас!
Я моргнула пару раз, прогоняя непрошенную соленую влагу и посмотрела по сторонам. Посетителей было немного, на нас с Марсовым никто не обращал внимания. Хорошо.
— Я видел тебя сегодня… Тебя и Берсерка. Вы стояли так близко, Ника…
Хриплый тихий голос любимого мужчины заставил меня вздрогнуть. Как он мог нас видеть? Когда? Почему я не заметила его на парковке? Миша положил руки на стол и сцепил пальцы. Вся его поза выдавала напряжение, синие глаза излучали холод и… боль.
— Вы целовались…
О, Боги! Нет! В одно мгновение тяжесть ситуации упала с плеч, воздух вновь наполнил легкие. Жизнь продолжается. Вот что бывает, когда люди молчат, не задают вопросов, не дожидаются ответов!
— Мы не целовались, Миша, — я обхватила его руки своими и мягко расцепила пальцы, побелевшие от напряжения. — Сегодня я сказала Андрею, что не люблю его, что готова предложить только свою дружбу…
Мамочки! Держите меня семеро! С каждым новым словом мой любимый босс оживал, из взгляда постепенно уходил арктический холод. Главное — не начать обнимать его первой, пусть ответит на мои вопросы. И вообще, я обижена… все еще. Даже сейчас, когда причина его поведения стала очевидной.
— Ника… — Марсов выглядел растерянным. Видеть известного грозного адвоката в таком состоянии, наверняка, доводилось не многим, но я преуспела. — Но как же… я сам видел, как он прижал тебя к машине…
— Не спорю, было такое. Андрей попытался, только мы не целовались. Если бы ты задержался на несколько секунд — сам убедился в том, что я не обманываю.
— Я проезжал мимо, Ника…
Теперь все стало ясно. Увидел пару мгновений, уязвленная гордость дорисовала все остальное. Мальчики не сильно отличаются от девочек, да. Сам себе придумал, обиделся, накрутил, и — вуаля! — получите результат.
— Поэтому ты игнорировал мои попытки дозвониться?
— Не хотел узнать, что ты выбрала не меня, — Миша с шумом выдохнул, словно опустошил легкие до самого донышка, и переплел наши пальцы. — Решил отложить это на другой день…
— Я выбрала тебя, мой босс. Мой Михаил.
В моем голосе звенели слезы, но это были слезы радости. Я сказала, озвучила свое решение любимому мужчине.
— Ника..?
Не верит? Сомневается? Да ладно! Одним быстрым движением Марс перенес меня со стула себе на колени, коротким жестом отправил восвояси спешившего к нашему столику официанта. Запах и тепло мужчины окутали плотным коконом. Вот он, совсем близко. Его глаза, губы…
— Ника…
Мои пальцы отправились в путешествие по любимому лицу, заставляя Мишу закрыть глаза. Высокий лоб, густые брови, длинные темные ресницы, лучики морщин в уголках глаз, красивые, четко очерченные губы. Я поерзала на его коленях, устраиваясь поудобнее и моментально почувствовала отклик горячего тела. Тот отклик рос с каждым мгновением, набирал силу, становился все более твердым, заявляя о своем намерении…
— Девочка моя, повтори, — прошептал Марсов, прижимая меня к себе. — Мне не послышалось?
— Люблю тебя, Марс, — выдохнула прямо в губы. Отдала слова вместе с воздухом, вместе со своей жизнью. — Тебя.
Сколько раз нужно повторить? Я готова. Тело стало таким легким, но кровь начинала закипать, разнося по артериям огонь желания. Руки подрагивали. Казалось, что с кончиков пальцев стекают горячие капли. Огненный Марс. Мой любимый.
Крепкие руки спеленали меня, лишили воли. Хочу… поцелуи, касание…все! Но… Словно ковш ледяной воды вылился мне за шкирку. Я огляделась. Так и есть: кругом камеры, даже в нашем темном углу маленький белый шарик ненавязчиво наблюдал за каждым движением посетителей.
Нет, не хочу так… Я вспомнила фото, которые день назад были присланы неизвестным абонентом на мой мессенджер. На всех — царевич Серковский. Четыре серии снимков с разными интерьерами и разными девицами, но все происходило в Китае. Да, любящий свободу Барс в свободное от подписания контракта время развлекался по полной программе. Наверное, этот «подарок» от «доброжелателя» стал последней каплей в принятии окончательного решения. Я удалила все «веселые картинки», не погружаясь в выяснение деталей — кто, зачем и почему. Если я хотела знак от Вселенной, то это точно был он, а появление беременной любовницы стало завершающим аккордом в моем коротком романе с Берсерком.
— Ника…
Наши губы были слишком близко, искушение — слишком велико, но я мысленно надавала себе пощечин: не хочу, чтобы у кого — то появился компромат на Марсова.
— Нет.
Я улыбнулась опешившему от отказа мужчине и ткнула пальцем в «око Саурона».
— Большой брат следит за нами.
— Поедем ко мне, — то ли просьба, то ли решение — непонятно. Марсов спустил меня с колен и встал рядом. — У тебя есть время? Сын дома один?
— У меня есть время, Миша, все в порядке, — я вложила пальцы в широкую горячую ладонь, ощущая, как по телу пробежал очередной табун горячих мурашек, поднимая дыбом тонкие волоски на руках. — Едем.
=41=
В большой машине Марсова слишком много места, мы так далеко друг от друга. Пристегивая меня ремнем безопасности, любимый лишь улыбнулся.
— Так надо, — кажется, он считывал мои мысли. Повернувшись к водителю, бросил короткое. — Домой.
— Понял, Михаил Матвеевич.
Точно! У меня вылетело из головы, что он пил… Бар… Вот же я раззява! Руки горели от желания прикоснуться к любимому, перед глазами мелькали картинки с цензом восемнадцать плюс, но максимум того, что я могла сейчас себе позволить — это гладить горячую ладонь, рисуя в ее центре сложные узоры, ненароком пробежаться по запястью, на котором бешено билась тонкая венка.
Атмосфера накалялась, воздух с каждой минутой становился все плотнее. Невысказанные слова, непроявленное желание, словно грозовые облака, висели над головой.
— Ника… — Марсов рвано выдохнул, закрывая глаза. — Пощади, любимая. Мы почти приехали.
Приехали? Уже? Он помог выбраться из машины. Господи! Я чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которой предстояло первое свидание. Ноги подгибались, я спотыкалась на ровном месте. Только крепкая ладонь Миши, лежащая на моей талии, не позволяла упасть. Перед глазами — туман, в голове — белый шум, во рту — пустыня. Обратный отсчет до момента возрождения запущен. Три. Два. Один.
Входная дверь закрылась с мягким щелчком, и этот звук сорвал все тормоза, отключил предохранители.
— Ника…
Губы Миши обрушились на мои, и я отозвалась. Он пил мое дыхание, лишал последней капли воздуха, но в момент умирания делился своим. Нас закружило в жутком торнадо, в котором можно выжить только при одном условии: не выпускать друг друга. Из поля зрения, из объятий. Дрожащими руками я стащила с его плеч пиджак, начала расстегивать пуговицы на рубашке.
— Агр… — тихо рыкнул Марс, одним движением стаскивая ее через голову, окидывая меня потемневшим взглядом. — Ника, помоги. Разорву к чертям!
Мой костюм… брючный. Нужно его сохранить, чтобы я смогла вернуться домой одетой! Пока горячие ладони летали по моему телу, я справилась с пуговицами и молнией на собственных брюках. Когда мы оказались в спальне, полностью обнаженные? Как?
