— Девушки, вы тут проживаете? — слегка кивнул мужчина, собирая больше складок на подбородке.

— Да, — пискнула в ответ Фамке.

— Добрый день. По какому поводу интересуетесь? Кто вы? — Лойяала решительно выступила вперёд, заслоняя дочь. Ей нравилось уважительное отношение мужчины, но больше было любопытно, что тут делают столько машин и служителей закона. Не так часто можно было встретить подобное новшество, автомобили были редкостью в их краях и доступны они лишь очень высокопоставленным лицам, а перед их домом целых два таких транспорта.

— Прошу прощения, уважаемая. Лейтенант Рузак, отдел по борьбе с преступностью.

— К…какой ещё преступностью? — вся былая бравада таяла на глазах, уступая нерешительным речам, трепещущим ресницам, бледности губ. Певчая моргнула, тонкая пелена страха спала с глаз и девушка уже сама решительно выступила вперёд, приобняв мать за плечи.

— Да, мы тут живём и хотели бы пройти в свою квартиру. Немедленно. — Многозначительный взгляд, брошенный в сторону матери, заставил брови мужчины собраться на переносице, переваривая двусмысленные сигналы.

— Вот вы где! — крикливый, скрипучий голос прорезал уши присутствующих. Скорчившаяся бабка, с волнистыми седыми волосами, помутневшими глазами и кожей цвета кофе стояла на крыльце и трясущей рукой подзывала Фамке к себе. В другой руке потомок друида держала кружку с ароматным варевом.

Певчая подавила шок, медленно обойдя служителя закона, который явно трусил перед бабкой, двинулась к Луце, утягивая мать за собой. Глубокие морщины покрывали лицо, когда-то сильное тело больше напоминало высохшее дерево, тяжелые круглые серьги так сильно оттянули мочки уха, что певчая если захотела, могла бы палец просунуть в отверстие. Голубые глаза покрылись мутной плёнкой, что не является редкостью среди расы друида. Бабка протянула кружку Лойяале:

— Пей, не хватало ещё твоей истерике, — женщина послушно выполнила приказ и одним залпом осушила пахучую мутную жидкость, Фамке учуяла травы и специи, но какие именно ей было не известно. — Это сестренка и мать Эмс Руаре. Дайте нам пять минут, мамка их с крышей не дружит.

С этими словами Луце завела их в свою квартиру, которая располагалась напротив Риори. От глаз певчей не ускользнула распахнутая дверь в жильё любимого соседа и человека три внутри, хотя хозяина не было видно. Девушка не стала акцентировать внимание на этом. Пока. Травянистая настойка могла подействовать в любую минуту, необходимо мать уложить, прежде чем та уснёт на ходу. А то, что бабка дала ей снотворное, в этом Фамке не сомневалась, как и не сомневалась в том, что Эмс она здесь не встретит. Узел в животе скрутился туже прежнего, позволяя певчей глотать воздух урывками.

Квартира Луце была чистой, маленькой и страшной. Черные стены, развешенные везде платки, маленький столик с костями, картами, кинжалом; шкафы занимали полностью одну стену, в которых хранились различные жидкости в бутылках, чучела животных, пару черно-белых фотографий в рамке: молодая девушка сурово смотрела на нежеланных гостей и маленький улыбающийся мальчик на стульчике. Квартира была однокомнатной, здесь же на диване Луце спала, а на кухне, которая больше напоминала подсобку, готовила свои зелья и Бог знает что, возможно, еду. Помимо продавленного коричневого дивана, тут был стул увешанный вещами и кресло, на котором дремал Луце младший — черный безухий худющий кот. Чей характер не уступал в вежливости хозяйке, шипел на каждого встречного и оставлял маленькие бомбочки под дверями нелюбимых соседей. Как-то даже Фамке наступила на его природный дар, выбегая из квартиры, оказалось, днём ранее, Лойяала прогнала его с лестничной площадки, а этот и запомнил. Но сейчас он мирно мурлыкал на кресле, игнорируя присутствие посторонних. Фамке аккуратно вела мать к дивану, нежно поддерживая за плечи, которая после выпитого послушно следовала за дочерью, позволив себя уложить и укрыть ярко-зеленым пледом, всё ещё обнимая букет роз, который Фамке переложила на стол.

Луце вышла с кухни с другой ароматной кружкой в руках:

— На, — передав напиток певчей, бабка одним точным взмахом сбросила вещи со стула и подвинула его Фамке, а сама, подняв кота, села на кресло. Луце младший послушно свернулся на ногах женщины, а девушка села на предложенный стул. Жидкость пахло травами, как в прошлый раз, хотя аромат слышится более терпко и имеет пряные нотки. Не долго думая певчая сделала глоток и скривилась. Резкий, острый вкус влился в горло, язык жгло, к глазам поступили слезы, кашель вырвался наружу против воли хозяйки. Фамке боялась разозлить бабку и пыталась взять себя в руки, но Луце только хмыкнула на потуги, устремив свой взор куда-то выше головы девушки.

— Петь будешь, я слышу. Сестра жива, я вижу. — Фамке мгновенно позабыла об ужасном напитке, о спящей матери, о людях в погонах, всё её внимание было сосредоточено на маленькой, сухой фигурке. Девушка даже перестала дышать, чтобы не прогнать виденья потомка друида. За девятнадцать лет жизни здесь, единственное, что она слышала от скрипучей старушки это ворчание, впервые она сидела у той в квартире и пила приготовленный специально для неё отвар бесплатно. Это ведь бесплатно? В детстве, когда они с Эмс болели, бабка подсовывала им напитки и заставляла всё выпить у неё на глазах, потом выяснилось, что Лойяала платила старушке за лечение и… воспитание. Луце продолжала гладить кота и смотреть куда-то вдаль, — Враг рядом, я ощущаю. Смерть встретишь, я чую. Не плачь, не поможет. Будь верна убеждениям. Доверься чутью, делай невозможный выбор.

После сказанного старушка опустила глаза на растерянную Фамке, всё ещё сжимающую кружку в руках.

— Пей! — резко рявкнула бабка, отчего девушка подпрыгнула и быстрыми глотками выпила всё до последней капли. Она не знала что за напиток, какое действие на неё окажет, все её мысли крутились вокруг сказанного старой провидицей.

Порой потомки друида ошибались в своих пророчествах, ведь жизнь не следует намеченному курсу, протаптывая одну дорогу для одной судьбы, существует много отступов, разветвлений и поворотов, но от чего слова Луце неприятной, липкой, холодной пленкой покрыли гусиную кожу на спине девушки. Она верила бабке, как никогда никому до этого, сестра жива — что успокаивало и тревожило одновременно, почему вообще речь зашла об этом? Какой ещё враг? И смерть, Фамке проглотила комок в горле.

— Какая смерть? — голос не поддавался контролю, сухой, скрипучий, — Где Эмс? Что случилось?

Бабка нахмурилась, резко встала и потрясла указательным пальцем перед носом певчей.

— Надоела! Нашла тут библиотеку. Мамка твоя пусть у меня остается, а ты убирайся, у тебя дел невпроворот.

— Где мне найти сестру? — слезы заслоняли глаза, она не хотела плакать перед старушкой, зная, что та презирала нытиков, но с нахлынувшим страхом не могла ничего поделать, — пожалуйста, с ней всё хорошо?

— Помни, чей ты потомок. Твоя сестра умна, — бабка покачала головой, неодобрение сочилось в каждой букве, каждой паузе и в каждом вздохе, — слишком умна. А теперь убирайся. Надоела.

Фамке топталась перед закрытой дверью Луце, всё ещё обдумывая слова старушки. Растерянная, опустошенная, напуганная. Эмс исчезла, мать тихо спит за стенкой, в квартире Риори происходит обыск. Риори! Девушка развернулась, проскочила в квартиру соседа и постаралась охватить взглядом всё, прежде чем её заметили, что в принципе, произошло довольно скоро.

— Эй! Ты ещё кто такая? — молодой мужчина лет тридцати, в служебной форме, карими глазами, медово-каштановыми волосами выбивающиеся из под фуражки, смотрел на неё озлобленно. Потомок феникса, подсказала внутренняя чуйка. — Я задал вопрос. Кто ты? Что тут делаешь?

— Меня зовут Фамке Руаре. Я соседка со второго этажа. Что здесь происходит? Где Риорий?

Мужчина хмыкнул, доставая из нагрудного кармана маленький блокнот и ручку:

— Руаре значит. А мы вас ждали. Где вы были с пяти до семи утра? — мужчина медленно облизнул указательный палец, переворачивая страницу, от этого движения и пренебрежительного тона Фамке скривила рот, но быстро стерла эмоцию с лица, оставаясь невозмутимой.