На последнем слове Фамке озорно взглянула на маму и подмигнула той. Лойяала поняла, что дочь как обычно, придуривается, и начала успокаиваться, поглаживая мелкую по голове, хоть певчая и чувствовала легкую дрожь в руках матери, она поняла, что буря миновала. Сейчас, рядом с Лойяалой, ей нельзя терять контроль, о случившимся она подумает после, надо отправляться к зубному.
— Раз мы позавтракали, не пора ли нам собираться? Мама, ты давай оденься, я у тебя на кровати оставила твое любимое платье, а я пока достану косметику.
Женщина взвизгнула и побежала в комнату, совсем позабыв про синяки. Лойяале сорок пять лет, несмотря на седину, она была очень красивой, внешне крепкой женщиной. Ей было всего двадцать пять, когда она беременная осталась с маленькой малышкой на руках одна. Ей пришлось бежать в Рохаве от коллекторов мужа, которые успели расправиться с ним. Дядя Риори был старым знакомым её мамы, он приютил их, а после они уже смогли снять квартиру на втором этаже. Женщина, несмотря на тяжелое положение, никогда не жаловалась, бралась за любую работу, не боялась грязи и всегда старалась подарить много любви своим дочерям. Она никогда не уделяла себе внимание и теперь, когда её разум прибывал в тумане, а дочери выросли, она наслаждалась каждой секунде посвященной только ей, каждому вниманию, комплименту. Это та потребность, которую она когда-то зарыла в себе, и сейчас всё это вырывалось наружу, подобными всплесками. Фамке покачала головой, усмехнулась, плевать, что было ночью, её мама улыбалась, а сестра скоро отведает любимое пирожное.
— Всё в порядке, — тихо под нос себе прошептала девушка. Она спрячет синяки под тональным кремом, а сверху всё это прикроет модным, шифоновым шарфом и навсегда забудет прошлую ночь. Умение фокусироваться на хороших моментах, на приятном, забывать моментально негативное, то качество, которым могла обладать столь незрелая девушка и Эмс явно не обрадуется такому раскладу. Возможно, Фамке стоит прислушиваться чаще к сестре. Да ну, вздор. Внутренний голос раздвоился, певчая не любила тот голос, который очень сильно напоминал голос старшей сестры, зато охотно тянулась ко второму, который подсказывал более лёгкие, позитивные пути. И лишь Лойяала напевала себе ранее пропетые строчки Фамке, от чего девушка поежилась. Глупая малышка снова улыбалась. Глупая трусишка с Торонтом игралась. Певчая округлила глаза и резко повернулась в сторону комнаты матери, не может быть, что она это услышала. Глупая малышка снова улыбалась. Глупая трусишка с номером игралась. Но мать пела только то, что услышала раннее, остальное явно дело подсознания самой Фамке.
Легкий взмах и на загорелой коже женщины появился персиковый румянец, певчая легко и быстро растушевывала красноту кисточкой, чтобы тот выглядел более натурально и параллельно изучала новые морщинки, складки на лице матери. Края губ точечно теряли пигмент. Надо будет подвести карандашом. Брови также поползли вниз. Закрепим гелем. Мешки под глазами увеличились и потемнели. Надо будет купить кансилер и патчи. Лойяала, как примерная модель, сидела, не шевелясь, грудь в спокойном темпе поднималась и опускалась, руки давно перестали трястись.
— Какой красивый у моей мамы цвет лица, спасибо тебе, ведь и у меня такой же. — Женщина довольно улыбнулась комплименту, — А какие красивые губы, полные, широкие, прям загляденье. Арлон точно потеряет дар речи, увидев такую красоту.
Лойяала довольно хмыкнула. Арлон давний ухажер Фамке, которого та никак не хочет принимать, зато её мама очень любила его внимание, и поэтому парнишка часто заглядывал с небольшим букетиком для матери и поднимал той настроение. Певчая ему была благодарна за заботу, но никаких кроме дружеских чувств не питала и сразу призналась в этом, когда он в 11 классе пригласил её на выпускной. Да и в целом, она не могла позволить себе отвлекаться, её не интересовали отношения. В 16 лет она устроилась работать в бар «Кей» певичкой и то внимание, которая она получала от самых разных мужчин, раз и навсегда убедило её оставаться независимой. Жить с Эмс и мамой, всё что она желала для себя.
Фамке взглянула на свою мать и кивнула, понимая, что ни на что не променяет это.
— Мне нужно сделать маникюр! — надула губки женщина и певчая рассмеялась.
— Без маникюра мы никуда не выйдем!
Ярко-красные ногти переливались на солнце. Мама и дочка, переплетя пальцами, что-то напевая себе под нос, дружно шагали вдоль улицы Роз, одной из самых красивых и чистых в их районе. На конце улице находилась стоматология, куда они уверенной походкой шли. По крайней мере, одна из них шла, пока вторая тянула заглянуть в каждый ларек, каждую кондитерскую и цветочную на улице. Так как стояло солнце высоко и все находились на работах, на улице было не так много людей, вчерашние лужу успели высохнуть, дети бегали от одного ларька к другому в надежде что-то урвать, но Фамке нечего было бояться, она рано поняла, что самый надежный кошелек, её декольте. Лойяала шла в своем легком, белом, накрахмаленном сарафане с открытыми плечами, на которые накинут пестрый платок в ярких цветах. Волосы накручены и собраны в низкий, небрежный пучок, несколько локонов были завиты у лица, что придавала больше романтичности и мягкости. Фамке же собрала свои волосы в высокий, гладкий хвост. Однотонная черная водолазка, облегающая фигуру с горловиной, брюки-карго цвета хаки и грязные, грубые, черные ботинки. Шифоновый платок остался дома, как и платье, в которое хотела Лойяала нарядить свою дочь. Но ни одно платье не сочеталась с синяками на шее.
Улица Роз вряд ли впечатлило бы путешественников или людей из высшего общества, но здесь царил уют, пахло пирожками и цветами. Темно-синий потрескавшийся асфальт, все ларьки, все надписи были в одном стиле, белая доска и красные, жирные буквы. Все дома были из дерева, белая краска каждый год обновлялась, так как местный бизнес мог себе позволить следить за убранством, со всех вторых и третьих этажей красиво свисали цветы в горшках, на фоне белого они ещё ярче передавали атмосферу улицы Роз. Фамке осмотрела каждый горшочек, но ни одной розы, не считая, конечно цветочных ларьков. Девушка усмехнулась, улица Роз практически без Роз, как и весь город Рохаве, что значит благодать, без сами-поняли-чего.
— Я хотела назвать тебя Роза, — лицо не состоявшейся Розы перекосилось, и она удивленно глянула на мать, которая наслаждалась прогулкой и вдыхала аромат картофельных пирожков.
— Но когда увидела твои черные волосы, глаза, я поняла, что никакая ты не Роза, — Лойяала удрученно покачала головой, видимо, она ожидала ещё одну огненную девочку.
— И почему ты решила назвать меня Фамке?
— Не помню, — женщина расхохоталась, улыбка девушки треснула, но тут же собравшись, она присоединилась к хохоту матери. В этот момент перед лицами матери и дочери появились два букета. Фамке с любопытством окинула оба букета, один, красный состоял из одних роз, был перед лицом раскрасневшийся матери, она хихикала, но не принимала букет. Второй же был напротив самой певчей, в нос ударил аромат сирени, девушка вдохнула его очень быстро и незаметно. Она не любила цветы, но любила сирень, за аромат и за возможность отыскать желание. Найди цветок с пятью лепестками, загадай желание и проглоти. Черт, я же отравлюсь, да и столько желаний у меня нет.
— Вы, правда, не подумайте, но я надеюсь, примете букеты.
Улыбка Фамке треснула во второй раз, неприкрытый ужас отразился в глазах, когда её букет опустился так, что она встретилась с голубыми глазами дарителя, Торонт озорно подмигнул девушке. Лойяала увидев, что это не Арлон начала дрожать. Заметив замешательство матери, девушка резко забрала свой букет из рук Торонта, игриво улыбнулась и поцеловала того в щечку.
— Божа, милый, не стоило, — брови парня резко поползли наверх, но прочитав во взгляде Фамке призыв подыграть, расплылся в довольной улыбке. Он подскочил к девушке, обнял ту освободившейся рукой, раздавив сирень между ними, и пока та не очнулась, резко прижался своими губами к губам Фамке.
